Паблисити Эджэнт

– В смысле?
– Даю сто против одного, что он сейчас подумал о туалетной бу-маге.

– Ну ты же знаешь, что официальная версия смерти Протасова это самоубий-ство, а с таким..., как бы..., диагнозом, в церкви не отпевают.

– Как это официальная, она, по-моему, единственная.

– Да тут такое дело, полковник тот, из конторы, анализ крови Протасову сде-лал, и выяснилось, что моему шефу какую-то мерзость то ли вкололи, то ли вдохнуть дали, вот он и того..., ну ты понимаешь.
– Капитан, сдвинув кепку на затылок, почесал белобрысую маковку.

– Как бы там ни было, а это всё-таки самоубийство, и совершать чин отпева-ния над усопшими нельзя, вот если бы он был наркоман, то....

– Да я же тебе говорю, дубина ты стоеросовая, отравили его! Короче мне на-до к полковнику идти.

– Не надо тебе никуда ходить, в церкви сами должны решить....

– Да ходили уже...

– Ты дослушай, приходской священник такие дела не решает, если самоубийство стало следствием тяжёлого психологического нарушения, то на чин отпевания нужно получить одобрение в епархиальном управлении. Это делается архиереем на общем собрании.

– Справку дашь?

– Достал. Жди здесь.

– И откуда ты всё это знаешь.

– Знаю.
– Через десять минут у меня на руках была индульгенция для моего шефа, правда, в Бога он никогда не верил, но для родных, какое это имеет значение? Вот лично для меня какое, хотя я и не родня? Да никакого, чело-века нет, и как говорится, вечная память, земля ему пухом и царствие небес-ное. Я конечно не могу назвать себя атеистом в полном смысле этого слова, но так же не могу назвать себя истинно верующим человеком. По-моему ве-рить - это жить по заповедям, от и до, не приступая их даже в мыслях, на первый взгляд не так трудно, но вы попробуйте. Вспоминая свои далеко не благие деяния, я задумываюсь, а совершая их, думал ли я о Боге? Понимал ли, что поступаю не как христианин? Нет. (Не правда ли пафосно звучит?)

– А тело когда отдадут?
– Спросил я.

– Да хоть сегодня, если успеете.

– Спасибо.

Со своей невысокой колокольни я смотрю на то, что творится вокруг и, вспоминая свои дела, понимаю, что по-другому быть не может. Я пригляды-ваюсь к Нему (хотя и не представляю кто он) и всеми силами надеюсь, что Он приглядывается ко мне, а не записал экстерном в геенну огненную. Но как бы там ни было, волновать меня это будет когда мне, как обычно неожиданно, стукнет лет этак шестьдесят, а пока я стараюсь об этом не думать, потому что если думать об этом постоянно и серьёзно, то реально становится страшно и сразу хочется в монастырь.

В доме Протасовых настроение было сами понимаете какое, Наталья Серге-евна прибывала в каком-то замороженном состоянии, она постоянно зами-рала над какими-нибудь мужниными вещами, брошенными пару дней назад в спешке, и вздрагивала всем телом от частых телефонных звонков, с соболезнованиями, и расспросами, на которые у неё уже сил не хватало. Новость о смерти Протасова разлеталась со скоростью мысли и казалась людям столь невероятной, что многие звонили, будучи совершенно уверены, что это чья-то злая шутка или нелепое недоразумение.

В самом доме крутилось несколько расторопных и незаметных бабулей, кто они такте и чем они занимались, я понял не сразу. Одна постоянно завешивала зеркала, вторая скатывала паласы и напольные ковры, а третья, по второму разу, собралась мыть полы. Все они, постоянно и тихо переговаривались и при всей их незаметности создавали какую-то деловую суету, поразительным образом успокаивающе действующую.

– Наталья Сергеевна, здравствуйте.

– А Вася, здравствуй, здравствуй, давно ты к нам не заходил.

– Она заботливо погладила плечи пиджака висящего на кресле.

– Неудобно как-то было Наталья Сергеевна.

– Да чего уж теперь, вот....
– Она промокнула уголок глаза истерзанным плат-ком.
– А у нас горе Вася, Геночки не стало.
– Она зачем-то попробовала улыб-нуться, вышло нечто виноватое и неуместное.
– Прости, ты наверно и так знаешь, а я как будто похваляюсь своим горем.

– Да что вы....
– Хотел сказать всё в порядке, но вовремя осознал, как это бу-дет сейчас звучать.

– А как там в агентстве?

– Не знаю, не был. Должно быть там сейчас Золин заправляет. Наталья Серге-евна, я привёз справку, но думаю, она, вряд ли понадобится....

– Какую справку?

– А где Марьяна?

– Она на балконе, ушла, что бы меня не раздражать своими звонками, ведь сейчас всё на неё свалилось, все заботы.
– Наталья Сергеевна тяжело вздох-нула и закрыла глаз рукой.
– Как же так получилось Вася, ведь это..., что с ним такое могло произойти?
– Она тихо заплакала.

– Простите.
– Наверное, надо было подойти, обнять, сказать что-нибудь, но я не мог.
– Простите.
– Я вышел из комнаты, пробрался через прихожую и ко-ридор, практически по рукам бабушки с тряпкой, и толкнул балконную дверь.

Марьяна курила стоя у перил и задумчиво смотрела куда-то вниз, надо ска-зать редкое явление, задумчивая Марьяна, обычно это существо не знает по-коя, всё время в движении, в поиске, в делах. Я невольно залюбовался, ве-чернее солнышко решило перед сном полюбопытствовать, чем там занима-ются человечки, и случайно окрасило крыши домов, верхушки деревьев и купала церквей сусальным золотом, прихватив заодно и волосы этой девуш-ки.

– Не пойму, неужели так сложно договориться.

– Ты о чём?
– Она кивнула вниз, там двое авто-владельцев спорили из-за парковочного места.
– А, понятно. Просто никто не хочет уступать, тот мужик на джипе боится показать сыну, что он слабак, второй просто вытряхается перед своей подругой.

– Кобелиные игры.

– Ты как обычно точна в формулировках.
– Марьяна извлекла откуда-то огрызок яблока и зашвырнула в практически сцепившихся мужиков.

– Эй! Убогие, к утру ваших тачек тут не будет!
– Крикнула она.
– Здесь парков-ка запрещена, и каждую ночь проезжает эвакуатор, проверено.
– Авто-владельцы ещё погавкали какое-то время друг на друга и убрались, спасая своих железных коней от жуткого, ночного монстра.
– Интересно, а средневе-ковые рыцари, тоже спорили из-за места у коновязи?

– Непременно.

– Что за планета, всё время нужно кому-то на яйца наступать, что бы занять хоть какое-то место под солнцем, вот и теперь мне придётся вместо моего братца руководить агентством.

– Причём тут место под солнцем?

– Ты думаешь Женька так легко согласится отдать мне место отца? Да он та-кое устроит, всем тошно станет.

– Ну так и отдали бы, под присмотром конечно, например того же самого Зо-лина. А вообще я как-то не замечал, что Женька тяготеет к рекламному биз-несу, он, по-моему, мало к чему интерес проявляет.
– Слова на счёт "тяги" младшего Протасова, не было намёком на его запои, и обидеть я никого не хотел, но Марьяна обязательно восприняла бы эти слова как укол или того хуже, месть, только вот сейчас смолчала. Что-то тут не так.