Паблисити Эджэнт

– Вам чего?
– Не пустил я их в квартиру. Петька непонимающе вздёрнул на меня глаза, впихнул меня в прихожую и вошёл сам.

– Ты глянь Борис Михайлович он, видишь ли, ванные принимает.

– Вижу. Там на улицах народ потихоньку с ума сходит, город на запчасти раз-бирает, а ему и дела нет.

– Я вообще-то ничего такого не слышал.

– Ты хоть телевизор включал?
– поинтересовался Петька.

– Да он его только по большим праздникам включает, концерт Леонтьева по-смотреть например.

– Ага, скажи ещё группы "Комбинации".

– Тогда понятно.
– Пётр прошёл в зал, отыскал пульт, включил ящик, и пер-вое, что появилось на экране, были новости. Очень нехорошие, надо сказать, новости. Резко возросло количество квартирных краж, разбойных нападе-ний, угонов и грабежей, но самое удивительное в том, что произошёл просто всплеск немотивированной агрессии одних граждан, против других. Сотруд-ники милиции хоть и валятся с ног, но пресечь беспорядки, грозящие перей-ти в массовый беспредел, пока не в состоянии, ибо многие из них тоже за по-следние три дня совершили правонарушения той или иной степени тяжести, и поэтому временно отстранены от дел. И всё это шло по всем каналам, с ин-тервалом в пять минут, как бы нарочно ещё больше подогревая людей, каж-дой своей такой новостью раздёргивая и расшатывая им психику. По-моему, новостники реально не понимают, что валом негативной информации они укорачивают нашу с вами жизнь, стресс после таких новостей, обеспечен ка-ждому, а он здоровья не прибавляет.

– Ну, что скажешь?

– Кошмар.

– И всё?

– А что я ещё могу сказать?

– Но ведь мы можем же что-то сделать? Мы должны!
– Петя..., итит его мать, как я его нена... блю, за эти вот, "МЫ ДОЛЖНЫ!", вечно он такой..., весь из себя правильный.

– Что? Сыграть на этом демоническом инструменте ещё разок?
– Кивнул я на формингу висящую на стене на фоне чёрного кашмирского платка с сереб-ренной вышивкой, на который искоса поглядывал Ялдыга - Так никто из нас этого не умеет.

– Но в посёлке этом, Могилках, получилось! Вон, даже мне мозги прочистило, а уж одурманенные те вообще...

– Тебе!?
– Ни за что не поверил я.
– Тебе невозможно что либо прочистить, и не потому что там ничего нет, там лежит целый Сизифов камень, который на-столько упрям, что всё время возвращается к подножью горы, сколько бы этот Сизиф не бился. Просто более упёртых личностей чем ты, я ещё не встречал!
– Вообще вся наглость такого заявления меня ух как взбесила.

В комнате на несколько секунд повисла тишина, которую прервал необычно тихий голос колдуна.

– Однако Василий прав, нельзя не умеючи пользовать такую штуку.
– И по-кривившись он указал на стену.
– Ты и так дел натворил, возмущение внёс, а брякнул бы по струнам ещё раз, то вообще мог всё к лешему порушить.

– Это ты о чём?
– Не понял Петька.

– О тонких энергиях бестолочь, - повысил голос колдун - и рожу не криви, а то по шее дам и не посмотрю, что отец двоих детей.
– Ялдыга сдвинул брови.
– Ты представь, что будет, если я начну играться с термоядерным реактором? Так вот эта штука посерьёзней будет, во всяком случае мне так кажется, уж больно прёт от неё, аж стоять рядом жутко.

– Чего, радиация?
– Забеспокоился Петька.

– Слушай Василий, убери его за ради его собственного здоровья, а? Не ровён час оставлю детей сиротами.

– Петь, не лезь, у Бориса Михайловича похмелье, и он не в духе.
– Петька на-смешливо хрюкнул, но с расспросами и комментариями больше не лез.

– Ка-кие варианты Михалыч у нас имеются? Может есть среди твоих знакомых мастера, например, на гуслях играть?

– Да я и сам когда-то играл, на балалайке правда, но здорово выходило, за-слушаешься.

– Нет, балалайка не пойдёт, а может....
– Но меня прервал телефонный зво-нок, надо же, мобильник ожил, неужели жизнь налаживается?
– Алло? Слу-шаю?

– Василий Александрович, это я, Георгий.

– Ух ты, рад тебя слышать, как дела?

– Да я..., мне не совсем удобно говорить...

– Тогда давай помолчим.

– А, хм, тут Золин велел передать, если вы завтра на работу не выйдете, то послезавтра вас уволят по статье. Вот.
– Очень грустно закончил Геша.

– М-да-а, не было печали. Ты передай там Золину трубку, я же знаю, что он подслушивает.

– Да, не-е-ет, - совсем неуверенно промямлил Геша - он оставил мне поруче-ние...

– Слышь, Золин!
– Перебил я Гешу.
– Пока я к тебе не устроился, уволить ты меня не можешь, а на счёт передачи вам своих клиентов я уже подумал.
– И взял долгую паузу, но И.О. ждать не привык.

– Что вы надумали Василий Александрович?
– Тут же отозвался он.

– Я сегодня с утра разослал своим клиентам письма по электронке, где под-робно и доходчиво объяснил, почему после смерти Протасова с "Эдельвей-сом" работать нельзя. Я описал сложившуюся ситуацию в агентстве, про увольнение трети сотрудников, о перестановке кадров, об отказе работать со мной, а по сути, вы заставляете меня предавать интересы моих клиентов. Плюс изменении расценок на рекламную продукцию и прочая, и прочая, и прочая, так, что уважаемый господин Золин, не видать вам моих клиентов как своих ушей.

– Но это же всё ложь!

– Да ладно, я лишь немного приукрасил, ведь по факту так оно и есть. Короче я им на выбор посоветовал двух ваших самых зловредных конкурентов, и предупредил, что через месяц окрою своё рекламное агентство, где будут работать лучшие рекламщики города, и пообещал первым пятидесяти кли-ентам скидка пятьдесят процентов и вы представьте, это предложение уже кое-кого заинтересовало.

– Кого.
– Злым и холодным голосом спросил Золин.

– Да так, одну крупную сеть гипермаркетов.

– Вы по договору обязаны передать нам своих клиентов!
– Отчеканил И.О.

– Не отрицаю, но по договору с Протасовым, а не с "Эдельвейсом", и в этом случае я поступил правильно, закрыл фирму и дал своим клиентам свободу выбора. Всего хорошего гн. Золин.
– Я положил трубку и выдохнул, врать всё-таки тяжело.

– Ты это серьёзно? И когда только успел.
– Подивился Петька.

– Да ну, брось, я даже не заморачивался.

– А разве так можно?

– Можно. Тем более он первым начал.

– Слушай, это конечно не моё дело но, вдруг это Марьяна, всё это..., ну ты по-нимаешь, ведь скорей всего она теперь владелица отцовского агентства.

– Конечно она Петь, кто же ещё.

– И ты вот так вот хочешь с ней поступить.
– То ли спросил, то ли утверди-тельно сказал он.

– Да ладно тебе, ничего такого я делать не собираюсь. Это я Золина злю, о каламбур, пусть побесится. Не отвлекай Петь, - одёрнул я сам себя - у меня кажется мысль появилась. Значит Михалыч ты на балалайке мастак играть, да?