Паблисити Эджэнт

– Куда этот почтальон так торопится?
– Поинтересовался колдун.

– А почему почтальон?
– Не понял Петька.

– А шут его знает, похож он на почтальона и всё тут.

– Торопится, говоришь. А я бы даже сказал, удирает, смотри как назад часто зыркает.
– Обратил внимание я.

– Может, украл чего?
– Заговорил в Петьке криминальный журналист.

– Чего можно украсть в дачном посёлке? Мешок картошки?

– Ну, не скажи, у моего соседа той осенью болгарку свистнули.
– Возразил Пархалин.

– Это у генерала?

– Ха! Какой дурак будет воровать у генерала ФСБ болгарку! Скажешь тоже. У другого соседа, тот простой мастер на каком-то заводе.

– Странное у вас соседство, прямо министры и уборщицы.

Велосипедист вдруг замер на месте, резко обернулся и, отбросив свой драндулет, рыбкой нырнул в канаву, прямо в самую её грязь.

– Чего это он?
– Спросил Петька, но никто ему не ответил, мы с Ялдыгой уже лежали на земле.
– Вы чего?
– Уставился на нас ничего не понимающий кри-минальный журналист.

– Ложись дура!

– Что, прямо сюда! Но тут же грязно!

– Ложись!
– И я, вскочив, свалил Петра на землю.
– Ты чего не слышал?

– Чего?
– Начал брыкаться мой лепший друг.

– Стреляли Петя, прямо в почтальона стреляли, хотя могли и по нам.

– Как, а я..., стойте. Кто стрелял? Вот тот хлопок и был выстрел?

– Слушай Вася, а он точно криминальный журналист?
– С сомнением спросил у меня Ялдыга.

– Самый настоящий, только молодой ещё, просто раньше он о культуре пи-сал, и около культурных событиях.

– Это типа кто с кем спит?

– Ага.

– Нет, правда стреляли?
– Не унимался Петро.

– Конечно, правда, неужели ты думаешь, что мы с Борисом Михайловичем ради шутки тут свиней изображаем?

– Да кто вас знает.

– А-а, ну если так, тогда ладно, можешь пойти проверить.

– Что-то наш почтальон затих.
– Приподнял голову Ялдыга. Я с опаской высу-нулся из-за куста в поисках стрелка, но располагавшийся справа лесок, и де-сяток дачных домиков слева в отдалении, давали ему большое пространство для маневра, так что палить он мог, откуда угодно, но судя по звуку, стрелял издалека.
– Это он куда?

– Кто?

– Петя наш.
– Я оглянулся, Пархалин, сделав суровое лицо, смело топал в на-правлении велосипедиста отдыхавшего в колее.

– Петя, ты баран.
– Тихо прошептав, я рванул ему наперерез, но в самом на-чале старта поскользнулся на грязи и ухнул навзничь.
– Михалыч!

– Чего Михалыч, - грустно отозвался колдун - его теперь не догонишь, остаётся надеяться, что стрелок парнокопытных и полорогих не отстреливает.
– Петька тем временем дошёл до велосипедиста, но тот, увидев его, подскочил как ужаленный и с воплем "С-с-у-у-у-у-уки-и-и!", умчался на сверхсветовой скорости куда-то в сторону леса.

– Чего это он?
– Не понял Пархалин.

– Ложись падла, а то сам встану и таких кренделей тебе навешаю, век пом-нить будешь!
– Заорал благим матом я, и в этот момент в отдалении прозву-чал выстрел, и на этот раз Петя понял, что это был именно он. Недалеко от Пархалина взвился фонтанчик грязи и обдал его брызгами. Я так и не понял, предупреждение это было, или стрелок оказался так себе, расстояние от нас до него вряд ли превышало пятьсот метров, ну это если судить по звуку. Петя на глазах побледнев, попятился назад и, оскользнувшись в колее, со всего маху сел на пятую точку, по дурацки взмахнув руками и не в силах вымолвить не слова.

– Чего падла, довыёбывался?
– Чуть ли не злорадно спросил я. Кто-то может и не поймёт, но ругал я его из абсолютно дружеских побуждений, из всех са-мых близких мне друзей он, пожалуй, был самым близким и терять мне его совсем не хотелось. Помимо этого на белом свете существовала его супруга, которая, если что случится с ним непоправимого, могла сделать моё сущест-вование очень тяжёлым, или даже невыносимым. Ну а злорадствовал я по-тому, что этот крендель ещё жив, правда злорадствовал я не долго, некогда было, выскочив таки из-за куста, я схватил Пархалина за шиворот и затащил его обратно.

Честно скажу, сердце готово было выскочить из груди, шевельнись я хоть ещё разочек, и не то что бы мне было страшно, хотя и это тоже, просто такого прилива адреналина я очень давно не испытывал, всё-таки работа реклам-ным агентом немного расхолаживает. Чёрт, кругом одни минусы. Как жить?

Петька похоже начал приходить в себя, он завозился, пытаясь подняться, снова нелепо взмахнул руками, сел наконец и уставившись на меня изум-лёнными глазами, спросил: - Это как, а?
– Я развёл руками, а что я мог ему ответить?

– М-да.
– Произнёс совсем позабытый мной Михалыч.
– Видок у вас робяты, как у свалочных бомжей.
– Что правда, то правда, извозились мы с Петькой изрядно, правда и Ялдыга не очень от нас отличался, но честно сказать, наш внешний вид сейчас меня мало заботил.

– Д а ладно, - отмахнулся я - лучше скажи, чего делать будем? Обратно нам не уйти, позади бугор, он наверняка простреливается, влево поле, вправо?
– Я огляделся.
– Тоже как-то никак, до леса можем не все добежать. А кстати, где этот почтальон?

– В канаве залёг, когда новый выстрел услышал, сразу рыбкой туда нырнул.

– Канава? Где канава?

– Да вон там, метров пятьдесят отсюда.

– Быстро же он бегает.

– Побежишь тут, когда такая сущность как наш Петя, весь такой из себя в красной, модной курточке и белой бейсболочке, подходит к тебе спокойно и это под обстрелом, и вежливо спрашивает, а скажите милейший, правда ли по нам сейчас стреляют?

– Неправда.
– Отозвался обидевшийся Пархалин.
– Ничего я у него спросить не успел, поздоровался только.
– Мы с Ялдыгой заржали.

– Мужик там с жизнью прощается, а он здрасьте вам, а чего это вы тут разлег-лись?
– От пережитого нас разобрал новый приступ смеха, да такой, что оби-девшийся Петька и сам рассмеялся.

– Ну ладно, ладно, будет.
– Успокаиваясь, прокашлял колдун.
– Смех смехом, но отсюда выбираться как-то надо, не до ночи же тут лежать.

– Это да, я и так замёрз, и промок весь до нитки.
– Пожаловался Петька.
– До ночи точно двустороннее воспаление лёгких с крупозной пневмонией под-хвачу.