Падение Левиафана

"У меня нет его ни в одном из транзитных расписаний из метро", - сказала Наоми. "Но в этом-то и проблема. Нет единого согласованного набора полетных планов, и даже если бы он был, люди сейчас постоянно занимаются контрабандой."

"В подписи на диске ничего нет?" спросил Джим.

"Не совпадает ни с чем в записях", - сказал Алекс. "Но это тоже мало что значит. Это может быть что-то, что было построено или поменяно на верфи в Бара Гаоне или Обероне. В других системах тоже все больше и больше приличных верфей. Это уже не то, что было раньше, когда все было только в системе Сол".

"Я знаю", - сказал Джим.

Алекс увеличила размер изображения, но корабль все еще был слишком мал, чтобы его разглядеть - черная точка на фоне яркого шлейфа его привода. Несколько десятков метров керамических и углеродно-силикатных кружев, виднеющихся почти с девятисот миллионов километров. Это было просто чудо, что они смогли разглядеть хоть что-то. "Шансы на то, что он пролетит сейчас, очень велики - это просто совпадение".

"Да", - сказал Джим голосом, который означал, что он не согласен. Амос скрестил свои толстые руки на груди и улыбнулся. Он ничему не улыбался. Тереза все еще иногда думала о нем как о Тимоти. Тимоти всегда улыбался, даже когда прятался в пещере. Джим широко вздохнул и снова выдохнул. "Но если это лаконский корабль..."

"Он все равно, вероятно, не будет нас отслеживать", - сказала Наоми. "Мы храним радиомолчание. Мы даже не передаем данные через местную ретрансляционную сеть. Они должны были знать, что мы идем сюда".

"Вероятно, все так и выглядит", - сказал Амос. "Грузовой корабль, перевозящий груз. Или пират. Пираты тоже хороши".

"Меня беспокоят не шансы", - сказал Джим. "Дело в ставках. Я не хочу, чтобы они выследили нас на поверхности".

"Я могу сделать привал, когда объект будет на дальней стороне планеты", - сказал Алекс. "Приземлиться, высадить Терезу и щенка и вернуться в атмосферу до того, как они увидят наш взлет. Даже если они наблюдают, они не будут знать, куда мы полетели. Возможно, даже не узнают, что мы вообще приземлились".

Тереза слушала с нарастающим ощущением в животе. Это было похоже на стеснение. Или камень. У него был и вкус. Она отстегнула себя от аварийной кушетки и потянулась вниз по лифту. Она не была уверена, куда идет, но то, что экипаж "Росинанта" обсуждал детали того, как они собираются ее высадить, делало пребывание на месте невыносимым.

Она прошла мимо камбуза к каютам экипажа, включая свою собственную. Она услышала, как Мускрат что-то спросил, когда она проходила мимо, но не ответила, а продолжала спускаться. Машинный цех был настолько близок к безопасному и комфортному месту, насколько она вообще могла себе представить. У нее был список заданий, полученный от Амоса, и она подняла его. Пришло время проверить химические датчики водопровода. Она никогда не делала этого раньше, но инструкции были приложены к записи. Она прочитала их, собрала инструменты и направилась к резервуару с водой. У нее болела челюсть. Она заставила себя перестать сжимать зубы.

Путешествие между системами было медленным. На "Росинанте" не было ни одной из аварийных кушеток с дышащей жидкостью, которые позволяли бы телам выдерживать длительные ожоги при высокой температуре. Обязанности, которые Амос поручил ей, чтобы занять ее, заполнили пробел, который оставили Илич и другие наставники, и теперь она цеплялась за них не потому, что они ей особенно нравились, а потому, что они были знакомы. И потому что это было похоже на претензию на что-то.

Она была уже на полпути, когда пузырек выделившейся воды размером с ее кулак прилип к ее руке, когда Амос примостился рядом с ней. Он ничего не сказал, просто взял небольшой ручной пылесос и убрал пролитую воду с ее запястья. Он передавал ей инструменты, когда они были нужны, и убирал их, когда не нужны. С ним дело пошло быстрее. В конце концов, она обнаружила, что два датчика из шестидесяти показывают периодические неисправности. Низковольтные замыкания. Безвредные. Они могли бы отключить половину датчиков и не беспокоиться о качестве воды. Но она все равно пометила оба датчика для замены. Философия Амоса заключалась в том, чтобы заменять вещи до того, как в них возникнет необходимость, а не после. Она считала это разумным правилом.

"Итак, - сказал он, - это было еще на Земле, когда я был моложе, чем ты сейчас. Я знал одного парня. Его родители умерли от передозировки в ту же ночь. Плюс в том, что он был зарегистрированным новорожденным, так что кому-то было не наплевать. А минус в том, что его отдали в приемную семью. Это его здорово подкосило".

"Жестокие приемные опекуны - обычная проблема в агрессивно-индивидуалистических социальных порядках. Два года назад у меня был предмет о реформе государственной службы. Мы изучали это".

"Верно, но это было не единственное, что его зацепило. Он был одним из тех людей, которые пытаются пустить корни, понимаете? Где бы он ни был, он находил вещи и держался за них. Помести его в новый город на неделю, и у него уже был любимый парк. И все в таком духе. Только он был приемным сыном, поэтому каждые несколько месяцев он снова все терял".

"Это приободряющая история о том, как он нашел свой настоящий дом внутри себя?"

Амос на мгновение застыл на месте, а затем посмотрел с досадой. "Вообще-то, он пристрастился к куче наркотиков домашнего приготовления и медленно расплавил свою нервную систему. Так что, нет, не совсем. Я пытался сказать, что ты не единственный, кому трудно отпустить ситуацию. Переходить к следующему. Я не знаю. Подумал, что это может помочь услышать это".

"А что насчет тебя?"

"Мне хорошо везде, где бы я ни был", - сказал он. "Но дойти до этого момента было неприятно. Ты не хочешь быть таким, как я".

На мгновение они замолчали. Ее рукав все еще был мокрым. Он прилип к ее руке.

"Я злюсь", - сказала она.

"Я знаю".

"Мне кажется, что он меня отбрасывает. Откладывает меня в сторону, потому что я неудобная".

"Я тебя понимаю".

"Как будто то, кто я и чего я хочу, для него не имеет никакого значения. Я знаю, что это безумие. Или, по крайней мере, я знаю, что это слишком раздуто, но это как будто у меня заноза, которую я не могу выковырять. Она находится прямо там, на нервном окончании, и каждый раз, когда я даже задеваю ее, мне больно".

"Да."

Она сидела неподвижно, чувствуя, как кровь пульсирует в виске, а мысли будоражатся. "Я ведь не злюсь на капитана, правда? Речь идет о моем отце".

"Эта школа может пойти тебе на пользу, Кроха. Гораздо полезнее, чем торчать на старом военном корабле, где нет никого твоего возраста".

"Но мне здесь нравится. Тебе ведь нравится, что я здесь?"

"Нет", - сказал Амос. "Я не хочу, чтобы ты оставался".

Это было похоже на удар по кишкам. "Но..."

"Послушай, Кроха, я видел, как умирает много людей. Некоторые из них были моими друзьями. Сейчас я уже смирился с этим. Но я не готов смотреть, как умираешь ты. И если ты останешься здесь, на этом корабле, то так и будет. Это такой корабль".

"Джим тоже так сказал", - сказала Тереза.

"Да? Ну, мы двое видим многие вещи одинаково".

"Вы кажетесь мне совсем другими".

"Так и есть".

"Ты будешь бороться за судьбу человечества. А я буду беспокоиться о заданиях по алгебре".

"Ну, может быть, тебе повезет, и мы победим, и алгебра будет иметь значение. Тогда через двадцать-тридцать лет появится что-то другое, чтобы всех уничтожить, и ты сможешь позаботиться об этом".

Она не хотела плакать. Она не хотела быть грустной. Амос наклонился и обнял ее толстой корявой рукой. Он был странно горячим на ощупь, как будто у него всегда был жар. Она прильнула к нему и все равно заплакала.

Она попрощалась с Алексом и Наоми на корабле сразу после того, как они приземлились. Они приземлились достаточно далеко от школы, чтобы не повредить территорию, так что от старой жизни до новой оставалось еще немного пройти. Она старалась не думать об этом. Было проще притвориться, что это не последний раз, когда она будет на корабле. Что ей не придется начинать жизнь заново. Она просто ставила одну ногу перед другой, как будто эта прогулка не означала ничего особенного.

Джим и Амос шли с ней, чтобы убедиться, что все в порядке, но она могла сказать, что их мысли были больше чем наполовину заняты прибывающим кораблем. Как и охранники из Стейт Билдинг, они были в легких бронежилетах и с пистолетами. У нее была только вещевая сумка с парой сложенных летных костюмов и запасом собачьего корма на несколько дней. Мускрат рысил рядом с ними, ее карие обеспокоенные глаза перебегали с Терезы на Амоса.