Падение с яблони. Том 2

Мы сидели в кабинете техобслуживания. И я спросил, чем он собирается заняться на 23 Февраля. Просто так спросил. Без всякой мысли. И не думал делать никаких предложений.

Он неохотно поделился планами:

– Да вот закадрили с Дешевым двух телок с первой группы… Собираемся у него на хате.

– Это каких же телок? Не Марину ли Бисюхину и Лену Цапко?

– А, ну ты ж знаешь!.. Вот сегодня встречаем их после второй смены.

– И не облом по такому холоду тащиться?

– Не, ну надо же добазариваться на праздник…

И тут, видимо, с досады, свойственной человеку, оказавшемуся за бортом, я выдал совершенно непотребное:

– Ты бы лучше это время потратил на подготовку к экзаменам! У тебя положение не лучше, чем у меня.

Не следовало, конечно, это говорить. Но ответ Харьковского был настолько неожиданным, что теперь я не жалею.

– Ой, Леха, я не собираюсь идти по твоим стопам!..

– Как это по моим стопам? Какие это у меня стопы?

– Да такие!.. Сидишь дома целыми днями и ночами, как скопец! Читаешь, пишешь, рисуешь… Ну будешь ты художником, будешь! Я это и Дешевому уже сказал: будет он художником, не токарем, а художником! Токарем ты никогда не будешь. Дешевый, кстати, вообще думает, шо у тебя крыша поехала… Но не в этом дело! Станешь ты художником, а шо дальше? Будешь ездить, как придурок, по лужайкам со своими холстами, мазюкать краску? И все?

Он замолчал и отвернулся. Наверно, не знал, что еще сказать.

Я одернул его:

– А чего же хочешь ты, такой мудрый? Ты ведь умный у нас – тебе это сама англичанка сказала! Это я дурак, читаю, читаю – и никак не поумнею. А тебе все ясно, ты в себе уверен. Я тебе завидую. И поэтому спрашиваю: чего ты хочешь?

– А я не собираюсь быть ни художником, ни поэтом. Так шо мне вовсе не обязательно сутками читать. Вот выучусь и буду работать шофером, буду бабки заколачивать! А на бурсу даже время тратить не хочу! Пока молодой, буду брать от жизни все, шо можно. А шо нельзя – буду воровать.

– Ну-ну…

– Загну!.. Ты в последнее время стал какой-то книжной крысой. А я не хочу быть вахлаком! Не хочу ждать, пока бабы сами будут до меня приставать. Не хочу хлопать ушами, как некоторые…

– Ну-ну, говори!..

– И скажу!.. О то если б тебя англичанка сама не положила на себя, до сих пор бы ходил, мудями тряс!..

Харьковский сказал то, о чем он давно думал. Мы все очень редко делаем это. Обычно говорим то, что считаем уместным. И я смотрел на него, как баран. Просто не знал, что ответить. По сути, он повторял мне то, что когда-то я говорил ему. Обижаться было не на что. Но я почему-то начинал злиться.

Мое замешательство Харьковский воспринял как победу в споре, чего практически раньше никогда не бывало. И он окрылился.

– Ладно, пойдем покурим! – сказал он примирительно.

Я отказал. Хотелось собраться с мыслями.

Когда он вернулся, я был уже спокоен. И сказал:

– Славик, а ты никогда не думал, что можешь крепко ошибиться?

– Ой, а шо ты сам говорил год назад?

– Славик, я не Иисус Христос, я тоже могу ошибаться. Может, я и сейчас не прав. Но время идет, взгляды меняются. И надо постоянно шевелить мозгами, а не жить прошлогодними мыслями. Ну вот давай прикинем. Чего в своей жизни ты хочешь добиться?

– Ясное дело – квартиру, машину, дачу!.. А ты шо, не хочешь?

– Хочу, хочу. Хорошо. Но что ты для этого делаешь?

– Учусь в автошколе!

– Молодец. И, считаешь, этого достаточно?

– Пока достаточно. Для меня пока достаточно.

И он воткнул в меня свои гляделки. И добавил:

– А шо, для того шоб купить машину, надо читать Мопассана или Шекспира? А? Твой батя много читал? Шо-то я ни одного читаку не видел на машине! На машинах ездят деловые. Или тот, кто пашет как скотина, или жулики!..

Я не выдержал его взгляда, усмехнулся и опустил глаза. И почувствовал, что заехал в тупик. Совершенно ничего не мог ему возразить. Я хотел сказать, что иметь все – это не главное. Что главное – это быть богатым изнутри. Потому что рано или поздно кто-то обязательно увидит твое убожество. Разглядит в тебе дурака или хитрого лиса. И самое страшное, если это будет женщина. Хотел еще сказать про наш возраст. Но мысли почему-то слиплись в один ком.

Я покачал головой и сказал:

– Ну что ж, Славик, ты растешь!.. Давай-давай, желаю удачи!

Харьковский скривился, как от кислого пива.

– Да ладно тебе! Шо ты с меня возьмешь? Я все равно не сдам экзамены.

– Сдашь, куда денешься!

– В нашей группе два человека не сдадут экзамены. И один из них буду я.

– А кто же другой?

– Точно не знаю. Но, скорее всего, ты!

Это пророчество немного смягчило наш тон. И мы даже посмеялись.

Возобновлять разговор не имело смысла.

110. Дружеская непримиримость

20 февраля. Вторник.

С утра с Харьковским здорово погрызлись. Из-за какого-то пустяка, о котором теперь и не вспомнишь. Но погрызлись так, что чуть не расстались злейшими врагами.

После обеда на нас обоих сошло благодушие. Мы принялись терпеливо объясняться. И в конце концов пришли к выводу, что оба хороши.

Потом состоялся такой разговор.

– Вот представь себе, – сказал я, – на улице дождь со снегом, холод собачий, грязь по колено. И черная ночь! Ты только что откуда-то пришел, согрелся, поужинал, упал в постель и сладко засыпаешь. Но перед тобой часы! И они безжалостно показывают одиннадцать. И тебе надо вставать, одеваться и почти два километра пешком тащиться на завод, чтобы там пахать третью смену до утра!.. Что ты будешь делать?

– Тю!.. Конечно, останусь спать!.. Вот если б ты сказал, шо меня в одиннадцать ждут девки, – другое дело!..

– Вот и я бы тоже остался спать…

– А если б девки ждали?

– Не знаю. Смотря какие девки!

– Ну я, допустим, бы тоже до шушеры не пошел!..

– Слушай, Славик, а какую б ты хотел иметь бабу? Ну, твой идеал?

Харьковский призадумался, прищурил глаз, посмотрел вверх, куда обычно смотрят двоечники, не выучившие урок, почесал ухо, помычал и наконец определил:

– Шоб высокая была, стройная, блондинка… Ну, вообще-то, можно и брюнетку. Тока шоб красавица была! Как Джульетта. Тока с большими сиськами. Попка – шоб как персик! Ножки!.. Ну, короче, сам понял, какая это должна быть женщина. Женщина! Не кошелка. Понял?

– Ну-ну?.. И все?

– Все. А шо тебе еще?.. Ну да!.. Неплохо, шоб у нее была своя квартира. Не хочу иметь дел со стариками. Лучше пусть это будет взрослая женщина. Самостоятельная. Или сирота, хрен с ней. Но шоб машина была и сберкнижка тысяч так на двадцать. Больше не надо, я не жадный.