Падшие

Теперь мисс София стояла в длинном платье черного крепа, изящно сплетя большие пальцы рук и подняв ладони, и демонстрировала очередную фигуру. За окном облако заслонило солнце. Люс снова включилась в лекцию, заметив, что на стене за спиной учительницы вдруг появилась настоящая тень.

— Как вы помните из прочитанного в прошлом году «Потерянного рая» [7] , когда Бог даровал ангелам свободу воли, — говорила мисс София, дыша в микрофон, прикрепленный к лацкану цвета слоновой кости, и взмахивая тонкими пальцами, словно крыльями настоящего ангела, — нашелся один, преступивший черту.

7

Эпическая поэма Джона Мильтона, основывающаяся на библейских сюжетах.

Она театрально понизила голос и выгнула указательные пальцы так, что ангельские крылья превратились в дьявольские рога.

— Тоже мне фокус, — пробормотал кто-то за спиной Люс. — Старо как мир.

С самого начала лекции мисс Софии по меньшей мере один человек в классе, казалось, оспаривал каждое произнесенное ей слово. Люс, в отличие от остальных, не получила религиозного воспитания, а может, ей просто было жаль учительницу, но ее терзало все нарастающее желание обернуться и заткнуть крикунов.

Девочка была злой. Усталой. Голодной. Вместо общего ужина двадцати ученикам, записанным в религиозный класс мисс Софии, сообщили, что они будут присутствовать на «факультативном» — прискорбная ошибка в употреблении слова, по мнению Пенн, — занятии и их накормят прямо в классе, чтобы не тратить время.

Еда — не ужин и даже не полдник, а какой-то неопределенный вечерний перекус — оказалась необычным опытом для Люс, которой было трудно найти что-нибудь съедобное и в зацикленной на мясе столовой. Рэнди просто вкатила в класс тележку с наводящими тоску бутербродами и несколькими кувшинами тепловатой воды.

Ассортимент бутербродов ограничился неясного происхождения мясной нарезкой, майонезом и сыром, и Люс с завистью смотрела, как Пенн уминает их один за другим, оставляя после себя лишь корочки со следами зубов. Она уже решилась выкинуть колбасу с одного из бутербродов, когда ее толкнул плечом Кэм. Он разжал кулак, показав горсточку свежих фиг. На его ладони темно-фиолетовые плоды смотрелись, словно драгоценные камни.

— Что это? — спросила девочка, сдерживая улыбку.

— Не можешь же ты жить на одном хлебе, — объяснил Кэм.

— Не ешь их, — встряла Гэбби, выхватив фиги и швырнув в мусорную корзину.

Она заполнила опустевшее место на ладони Люс пригоршней «M&M's» из купленного в торговом автомате пакетика. Ободок на Гэбби был раскрашен во все цвета радуги. Люс представила себе, как срывает пеструю штуковину с головы девочки и выкидывает в помойку.

— Она права, Люс, — заметила возникшая откуда-то Арриана, мрачно глянув на Кэма. — Кто знает, что он туда подсыпал?

Люс рассмеялась, поскольку подруга, конечно же, шутила, но когда никто больше даже не улыбнулся, осеклась и сунула горстку конфет в карман. Мисс София попросила всех занять свои места.

Казалось, прошло уже несколько часов, а они все еще были заперты в классе, и мисс София едва перешла от зари творения к войне на небесах. Они еще даже до Адама и Евы не добрались. Живот Люс бурчал в знак протеста.

— Все знают, кем был тот дурной ангел, что восстал против Бога? — спросила мисс София так, словно читала детям книжку с картинками.

Люс почти ожидала, что класс ребячливо грянет в ответ: «Да, мисс София».

— Ну, кто-нибудь? — снова спросила учительница.

— Роланд! — еле слышно предложила Арриана.

— Правильно, — подтвердила мисс София, одобрительно кивая.

Ее просто подвел слух.

— Теперь мы называем его Сатаной, но на протяжении многих лет он выступал под разными именами: Мефистофеля, Белиала, иногда даже Люцифера.

Сидящая впереди Молли, которая в течение последнего часа раскачивалась на стуле, так что его спинка стукалась о парту сзади, с явным намерением свести Люс с ума, немедленно бросила ей через плечо клочок бумаги.

Люс… Люцифер… ничего общего?

Почерк выглядел сердитым и размашистым. Девочка видела, как дрогнула высокая скула Молли, когда ее губы раздвинулись в усмешке. В мгновение голодной слабости Люс принялась яростно строчить ответ на обороте записки. Что ее назвали в честь Люсинды Уильямс, величайшей из ныне живущих авторов-исполнительниц, на чьем едва не отмененном из-за дождя концерте впервые встретились ее родители. Что после того как мама поскользнулась на пластиковом стаканчике, рухнула со склона и приземлилась на руки отцу, она не покидала его объятий вот уже двадцать лет. Что ее имя напоминает о романтической истории, а вот может ли злоязычная Молли сказать то же самое о себе? И что в любом случае, если во всей школе и найдется кто-нибудь, напоминающий Сатану, то это не адресат записки, а ее отправитель.

Ее взгляд сверлил затылок Молли: коротко остриженные, перекрашенные в алый волосы. Люс уже была готова швырнуть в него смятым клочком бумаги, рискуя нарваться на вспыльчивость Молли, когда мисс София привлекла ее внимание к своему представлению.

Учительница вскинула над головой обе руки, сложенными чашечкой ладонями вверх. И пока она их опускала, тени от ее пальцев на стене чудесным образом походили на молотящие по воздуху руки и ноги, как будто кто-то спрыгнул с моста или с крыши. Зрелище казалось столь причудливым, мрачным, но превосходно исполненным, что обескуражило Люс. Ей никак не удавалось отвести взгляд.

— В течение девяти дней и девяти ночей, — продолжала мисс София, — Сатана и его ангелы падали все дальше и дальше от небес.

Ее слова что-то всколыхнули в памяти Люс. Она посмотрела через два ряда на Дэниела, и тот на миг встретился с ней глазами, прежде чем уткнуться носом в тетрадь. Но этого краткого взгляда оказалось достаточно, чтобы ей вспомнился сон, виденный прошлой ночью.

Это была переигранная история их с Дэниелом вылазки на озеро. Но во сне, когда мальчик попрощался с ней и нырнул, Люс хватило мужества последовать за ним. Вода оказалась теплой, такой уютной, что она даже не ощущала ее, и косяки лиловых рыб замельтешили вокруг. Она плыла быстро, как только могла, и поначалу решила, что они помогают ей, подталкивая в сторону Дэниела. Но вскоре скопище рыб начало сгущаться и заслонять Люс обзор, и ей больше не удавалось разглядеть мальчика. Рыбы сделались злобными и смутными, словно тени, и все приближались к ней, и вскоре она уже ничего не могла разобрать и начала тонуть, погружаясь в илистые глубины озера. Дело было не в трудностях с дыханием, а в невозможности подняться наверх. В окончательной потере Дэниела.

Затем откуда-то снизу появился сам мальчик, раскинув руки, словно паруса. Он разбросал рыб-теней, обнял Люс, и они вместе воспарили к поверхности. Они рвались сквозь воду, все выше и выше, мимо скалы и магнолии, где бросили обувь. И мгновением позже оказались так высоко, что девочка уже не различала внизу землю.

— И они приземлились, — заключила мисс София, опуская ладони на кафедру, — в пылающую бездну ада.

Люс зажмурилась и выдохнула. Сон был всего лишь сном. А это, увы, явь.