Падшие

— Люс.

— Не могу выбросить это из головы, — объяснила она, перекатываясь на бок, чтобы смотреть ему в лицо.

Она пока не чувствовала достаточной уверенности, чтобы сесть.

— Это ощущение, что мы знакомы, и знакомы уже давно.

Вода разбивалась о скалу, и брызги летели на Люс. От холода икры покрыла гусиная кожа.

— Разве мы с этим еще не разобрались? — наконец спросил Дэниел.

Тон его изменился, как будто он пытался отделаться от нее шуткой. Он напоминал парня из Довера: самодовольного, неизменно скучающего, гордого собой.

— Я действительно польщен тем, что тебе мерещится связь между нами. Но нет нужды выдумывать какую-то историю, чтобы парень обратил на тебя внимание.

Нет. Он считает, что она лжет, чтобы его закадрить? Она скрипнула зубами от обиды.

— И зачем бы мне сочинять? — спросила она, щурясь на солнце.

— Это ты мне скажи, — отозвался Дэниел. — Нет, лучше не говори. Ничего хорошего все равно не выйдет. — Он вздохнул. — Послушай, мне следовало сказать это раньше, когда я только начал замечать первые знаки.

Люс села. Ее сердце отчаянно колотилось. Дэниел тоже видит знаки.

— Я знаю, что слишком резко отшил тебя в спортзале, — медленно начал он, отчего девочка придвинулась ближе, как если бы могла вытягивать из него слова быстрее. — Мне следовало просто сказать тебе правду.

Люс ждала.

— Я уже однажды обжегся с девушкой. Дэниел опустил руку в воду, сорвал лист кувшинки и смял его в ладони.

— Я действительно любил ее, еще совсем недавно. Ничего личного, и я не хотел пренебрегать тобой.

Он поднял взгляд, и капля воды у него в волосах сверкнула на солнце.

— Но я не хотел бы и обнадеживать тебя. Я просто не собираюсь пока ни с кем связываться, только не в ближайшее время.

Ох.

Она отвела взгляд, уставившись на спокойную полуночно-синюю воду, где лишь несколько минут назад они смеялись и плескались. Озеро ничем больше не напоминало о том веселье. Как и лицо Дэниела.

Что ж, Люс тоже однажды обожглась. Может, если она расскажет ему о Треворе и о том, как это было ужасно, Дэниел тоже разговорится? Но с другой стороны, она знала, что не вынесет рассказа о его любви к кому-то другому. Одной мысли о нем с другой девушкой — она вообразила себе Гэбби, Молли, калейдоскоп улыбающихся лиц, огромных глаз, длинных волос — хватило, чтобы ее начало мутить.

Его история о скверном разрыве должна была все объяснить, но не объяснила. Дэниел странно вел себя с самого начала. Сперва показал ей средний палец, не успели они даже познакомиться, затем спас ее от падающей статуи. Теперь привел сюда, к озеру — одну. Она ничего не понимала.

Дэниел опустил голову, продолжая неотрывно смотреть на нее.

— Недостаточно хорошее объяснение? — спросил он, как будто знал, о чем она думает.

— Мне по-прежнему кажется, что ты недоговариваешь, — ответила Люс.

Девочка не сомневалась, что все это не может объясняться единожды разбитым сердцем. В этой области у нее имелся определенный опыт.

Дэниел сидел к ней спиной и смотрел в ту сторону, откуда они пришли. Спустя некоторое время он едко рассмеялся.

— Разумеется, я не все тебе рассказываю. Я едва тебя знаю. Не понимаю, почему ты считаешь, будто я что-то тебе должен.

Он вскочил на ноги.

— Ты куда?

— Мне нужно вернуться, — ответил он.

— Не уходи, — прошептала Люс, но Дэниел, похоже, не услышал.

С замиранием сердца она смотрела, как он прыгает и уходит под воду.

Он вынырнул уже далеко и поплыл в сторону берега. Один раз, примерно на полпути, он оглянулся и на прощание помахал рукой.

Ее сердце переполнило непонятное чувство, когда он перешел на безупречный баттерфляй. Как бы пусто ни было у нее внутри, она не могла не восхищаться им. Дэниел плыл так искусно и без усилий, что это вообще едва походило на плавание.

В мгновение ока он достиг берега, отчего расстояние между ними показалось куда меньшим, чем представлялось Люс. Дэниел выбрался на сушу так же непринужденно, как и плыл.

Но почему он внезапно ушел?

Она наблюдала — с обескураживающей смесью глубокого смущения и не менее глубокого искушения, — как мальчик поднимается обратно по склону. Солнечный луч пробился сквозь деревья и облил его силуэт ярким свечением, и Люс пришлось прищуриться от представшего ее глазам зрелища.

Девочка гадала, не помутилось ли ее зрение от удара футбольным мячом. Или, может, то, что она видит, — просто мираж? Игра послеполуденного света?

Она встала на скале, чтобы рассмотреть получше.

Дэниел стряхивал воду с мокрых волос, но капли словно зависли над ним, бросая вызов земному тяготению.

И мерцание воды в лучах солнца выглядело так, будто у него есть крылья.

9 СОСТОЯНИЕ НЕВИННОСТИ

Вечером в понедельник мисс София стояла за кафедрой в просторнейшем из кабинетов Августина, собственными руками изображая театр теней. Она созвала учеников на последний урок перед завтрашним экзаменом в середине семестра, а поскольку Люс пропустила целый месяц занятий, то решила, что ей многое придется наверстать.

Поэтому она хотя бы притворялась, будто что-то записывает. Больше никто из учеников даже не замечал, что вечернее солнце, просачивающееся сквозь узкие западные окна, не лучшим образом сказывается на самодельной сцене мисс Софии. Люс не хотелось вставать и опускать пыльные шторы, чтобы не привлекать внимания к тому, что она следит за происходящим.

Когда лучи коснулись затылка девочки, до нее вдруг дошло, как долго она уже сидит в этой комнате. Она видела, как восходящее солнце пылает, словно грива, над редеющими волосами мистера Коула во время утреннего урока мировой истории. Она изнемогала от удушливого полуденного зноя на биологии у Альбатросс. Теперь близился вечер. Солнце описало дугу над территорией школы, а она почти не вставала из-за парты. Ее тело застыло, как металлический стул, на котором она сидела, ее разум затупился, словно карандаш, которым она уже бросила делать пометки.

И что за дела с этим театром теней? Им что, по пять лет?

Тут Люс ужалило чувство вины. Из всего преподавательского состава мисс София казалась самой заботливой, на днях она даже мягко отозвала девочку в сторону, чтобы обсудить, насколько та отстала в написании работы о фамильном древе. Люс пришлось изобразить благодарность, когда учительница заново повторила для нее примерно часовые инструкции. Люс было слегка стыдно, но прикинуться дурочкой оказалось проще, чем признаться, что она слишком увлечена мыслями об одном однокласснике, чтобы посвятить хоть сколько-нибудь времени исследованиям.