Падший

«На хер».

Ровный стук его ботинок сменился пугающей тишиной.

Она оглянулась через плечо, страх задушил её дыхание в длинном, темном и пустом коридоре.

Стена мускулов врезалась ей в щеку и отбросила на шаг. Инстинктивно Каринна ударила его кулаком по горлу и лицу, откинув голову в сторону.

Он зарычал. «Дерьмо». Зарычал?! Только звериные твари рычали.

Руки схватили её за талию, и он перекинул её через плечо, как сделал в клубе. Карина закричала. Так долго и громко, как только могла, она кричала, пока хрип не украл её голос

Теперь она сделала это. Разозлила его.

«Борись».

Её тело было отброшено на кровать, и она поползла вперед, но её снова отбросили назад. Обеими ногами она ударила его прямо в грудь. Воздух, казалось, ускользнул от него, и хотя, к сожалению, его не сильно это побеспокоило, она воспользовалась возможностью, чтобы прыгнуть вперед и снова побежать к двери.

Прежде чем она успела увидеть своё отражение в дверной ручке, её ноги вылетели из-под неё, и она ударилась лицом об пол. Развернувшись, она начала брыкаться, но он полз по её телу и сжал её руки над головой.

— Люблю хороший бой. Меня это заводит. — Он толкнул свои бедра ей в живот, чтобы она смогла почувствовать его твердость.

Всё ещё крепко сжимая её запястья, готовые уже чуть ли не лопнуть от силы его давления, он поднял Каринну с пола и ещё раз потащил к кровати, где бросил её и оседлал.

Рядом с ней лежали кожаные наручники и цепи. «О Боже. Нет».

Она ударила его кулаком по скуле и дернула головой.

Немного задела же.

Чернота заполнила его глаза. Если у смерти и было лицо, то она только что увидела его в гневно сдвинутых бровях и скрежете зубов. Его губы дернулись, когда он щелкнул манжетой на её запястье, и через несколько секунд, несмотря на её усилия, все конечности были прикреплены ко всем четырем стойкам.

— Будешь дерзкой теперь, когда связана, Котёнок?

Каринна тщетно дернула руками. Несмотря на весь контроль, который она имела над своей жизнью, все тренировки по борьбе с похитителями, все это исчезло. Поблекло. Она закричала и дернула за веревки в последней попытке освободиться, её истерика только усилила его жестокий смех. Она никогда не умела отдавать контроль. Даже те месяцы, когда она тренировала свой разум, чтобы стать пленницей, часть её отказывалась поверить, что её действительно можно одолеть.

Вся эта непобедимость, которой она доверяла, была ошибочной.

Её глаза сверкнули, и у Каринны перехватило дыхание, когда он провел лезвием ножа по её телу, от лодыжек к рукам, разрезая одежду. Её свитер и джинсы были стянуты из-под нее, как скатерть, оставив только корсет и трусики.

Конечно, она почти так же раздевалась на сцене, но что-то в том, что её лезвие может разрезать её живот хоть немного коснувшись кожи, это заставило её лихорадочно осматривать тело на наличие порезов.

Грохот возле кровати привлек его внимание, и он наклонился вперед, исчезая за краем. Блеск её ножа засиял в темноте, когда он встал, держа его перед ней.

— Тебе это не понадобится.

Его взгляд ласкал её тело.

Впервые Каринне пришло в голову, будто «всё это дерьмо только что прояснилось» — мужчина не играл.

— Всё, что когда-то было важно для тебя до сегодняшнего вечера, больше не имеет значения. Поняла?

Из-за неповиновения она не ответила. Только потому, что небольшая часть её хотела знать, что он сделает, если она не ответит.

Он схватил её за подбородок.

— Ты. Меня. Поняла?

— Нет, — прорычала она. — Это похищение.

«Преступление».

Отпустив её подбородок, он присел рядом с кроватью.

— И кому, черт возьми, ты собираешься рассказать об этом, милая? — Он усмехнулся. — Давай не будем забывать, ты сама попросила. Ты практически умоляла меня принять тебя.

— В клуб, придурок. Не в твою больную маленькую садистскую игровую комнату.

— Тебе не нравятся мои игрушки? — Он вздохнул. — Какая жалость.

— Лучше молись, чтобы я не сбежала.

Если бы она не знала его лучше, она бы почти решила, что её слова щелкнули его выключателем хищника, судя по тому, как его глаза стали выражать улыбку, которую мир снаружи видит, только глядя на детский лепет или щенячьи поцелуи.

— А тебе лучше молиться, чтобы я тебя не поймал. — Его рука гладила её тело. — Самое возбуждающее для меня, это охота.

Цепи бились о стойки кровати, когда Каринна позволила себе впасть в истерику, прорвавшуюся на поверхность. Как она могла это допустить? Буквально «позволить» ему увести её в задницу мира и заковать в цепи? Хотя ей хотелось дать ему за это пощечину, он сказал правду: она практически умоляла его.

Господи, она должна надрать себе задницу.

— Чем тебе интересен клуб?

«Отомстить за Лолиту. Убить всех вас, больных извращенных ублюдков».

— Ты это сам сказал ранее. Деньги.

— Ты снова лжешь. — Его губы коснулись раковины её уха. — Лжецы меня бесят. — Скользнув рукой под её шею, он схватил её за затылок, очень медленно поглаживая пальцем основание её черепа. — Скажи мне, почему ты здесь.

— Чтобы угодить тебе.

— Почему. Ты. Здесь? — его голос, находившийся так близко к её уху, сулил плохие вещи, если она не ответит правильно.

Что он хотел, чтобы она сказала? Половина стриптизерш в Детройте по тем или иным причинам хотели попасть в клуб. Что ему надо?

— Другой причины нет.

Хватка на её затылке напряглась.

— Я думаю, есть. И ты мне расскажешь. Даже если мне придется выбить это из тебя. — Он поднял перед ней свой нож. — Возможно, тебе нравится играть, идя по краю? — Ещё один порез и её корсет разрезан пополам, а её груди освободились, отвлекая его взгляд от её лица.

Она зарычала, и напряжение вырвалось наружу.

— Вперед, продолжай. Порежь меня, свинья-садист. Думаешь, мне раньше не приставляли нож к горлу? Думаешь, что моя игра на сцене — это какой-то подростковый эмо, привлекающий внимание бред?

— Я, оказывается, фанат твоей работы. — Его ладонь провела по его подбородку, а глаза были прикованы к её груди, как ребенок, отвлекшийся на леденец. — Почему стриптиз?

— Почему похищение?

— Мои родители никогда не позволяли мне заводить домашних животных в детстве. — Он ухмыльнулся. — Зачем трахаться на шесте?