Падший
Шрифт:
Он дал браслет азиатской девушке в подарок, чтобы отследить её, и именно так Ксандру довелось наткнуться на сестру Каринны, Лолиту, той ночью, заключенную в тюрьму на том же заброшенном складе.
Одно быстрое сканирование не выявило никакой другой формы жизни. Протечка воды и годы пренебрежения придали бетонным стенам лоскутный вид с черными и коричневыми пятнами. Пятна крови покрывали пол там, где были разорваны тела. Большой деревянный фабричный стол, запятнанный кровью и каким-то черным дерьмом, покрывавшим поверхность, имел вид верстака и удерживал Лолиту в неподвижности, пока мужчины истязали её. Набор из четырех лестниц
Он посмотрел на кирпичную стену и, присев перед ней, вытащил из кармана небольшой клинок. Сталь Диаблис. Откалывая бетонную крошку, скрепляющую кирпичи, Ксандр спрашивал себя, почему он чувствовал, что нужно оставить здесь нож. Словно оставляет ответ на чужие молитвы.
Вставив нож в отверстие и просунув на место отколотый кирпич, он обыскал камеры, котельную и старый кабинет, который когда-то занимал уборщик, — все места, которые эти ублюдки могли не заметить.
Никаких признаков камеры.
***
Каринна лежала в полубессознательном состоянии, её мысли блуждали в пространстве, где сны перекрывали тишину. В соседней ванной из крана капала тяжёлая капля, которая каким-то образом становилась все громче и этот звук отдавался у неё в голове. «Девятьсот пятьдесят шесть… пятьдесят семь… пятьдесят восемь», — она мысленно сосчитала каждую. Её пальцы похолодели. Онемела, несмотря на то, что она двигала руками, чтобы кровь текла свободно. От подкатывающей тошноты у неё появилось ощущение холода и липкости на коже.
Последний час она говорила себе, что женщина не умерла, а потеряла сознание. Бывало иногда, в БДСМ, когда люди увлекались. Впрочем, даже если бы он её убил, это не имело бы значения.
Каринна приучила свой разум принимать боль. Она провела месяцы, истязая собственное тело, проверяя собственные пределы, готовясь к тому, что ей придется пройти через ад, чтобы сблизиться с мужчинами, похитившими её сестру.
«Почти у цели». А конечной целью будет попасть внутрь клуба. И, конечно же, найти камеру, о которой болтала Лита, — деталь, которую она не собиралась раскрывать Жнецу.
Она не могла позволить себе быть сломленной звуками чужих страданий. Как бы это ни взывало к её инстинктам, взывая к ней о помощи, она не поддавалась этому. Не смогла бы, даже если бы захотела. Он лишил её контроля, напоминание, которое заставляло всё её нутро восставать в ярости, каждый раз, когда она дергала за цепи.
По правде говоря, Каринна подошла к роли сабмиссива не с каким-то энтузиазмом. Потребовались недели подготовки, чтобы смириться с тем, что она откажется от контроля. Даже к концу тренировок, она всё ещё не полностью согласилась с идеей быть в чьей-то милости, что побудило её пойти на курсы по надиранию задниц и выходу из щекотливых ситуаций.
Женщина не имела значения. Ни оковы, ни темнота, ни отсутствие контроля. Она научится принимать от него боль. Наслаждаться этим дерьмом, если придется.
«Глаз вырву, но дойду до цели».
Что бы ни приготовил для неё этот бессердечный ублюдок, Каринна попадет в этот клуб.
Так или иначе.
Она не могла быть уверена, но вмятины на её запястьях говорили ей, что прошли часы с тех пор, как она прибыла в жуткий дом адского рабства. Однако, помимо вмятин, вырисовывалась гораздо более серьезная проблема. Приступы истерики, пока она извивалась, заставили её рубашку задраться вверх по животу, а прохладный воздух на коже напряг её соски и сказал ей, что она обнажена. Не то чтобы он не видел её обнаженной, но черт возьми, она не хотела соблазнить ублюдка на изнасилование.
Она извивалась, скользя задницей по матрацу, в надежде, что ткань чудесным образом вернётся на место. После нескольких минут тщетного трения о кровать, она дернула четырьмя конечностями веревки и в отчаянии закричала.
Через пару секунд тяжелого дыхания Каринна начала дергать носом, так усердно, что её рот тоже помогал.
Повязка не сдвинулась с места.
«Черт».
Дверь щелкнула, и у Каринны перехватило дыхание.
Нет.
Глубокий вздох смеха пронесся по комнате, как облако предчувствия.
— Трудно лежать неподвижно, Котенок?
— Иди к черту.
— Думаю, я останусь здесь. Мне нравится открывшийся вид.
— Держись от меня подальше.
Мягкая ласка скользнула по её обнаженной груди, и Каринна зашипела, ненавидя свои соски за то, что они сморщились от его прикосновения. Его грубые руки были покрыты мозолями, ничего похожего на мягкие руки бизнесменов, которые мацали её в клубе.
— Ты говоришь мне держаться от тебя подальше, но твое тело говорит мне кое-что другое.
«Катись в ад с моим телом. Замучай предательскую сучку, мне всё равно».
Руки возились с её рубашкой, и ещё больше прохладного воздуха скользнуло по её груди. Он расстегнул рубашку полностью.
— Я мог бы сидеть и смотреть на тебя часами.
— Значит, это твой план? Сидеть здесь всю ночь, как какой-то извращенец, и смотреть на меня?
— Ага.
— Клянусь Богом, если я освобожусь от этих цепей…
— То что?
— Ё*ну тебя.
Он захихикал.
— В таком случае я с нетерпением жду твоей свободы. — Царапание по деревянному полу остановилось где-то у изножья кровати. — На самом деле, я планирую трахнуть тебя. В конце концов. — Шуршание ткани о ткань, как будто он сел на стул, у Каринны всё перевернулось в животе
Этот мудак планировал сидеть у изножья её кровати и всю ночь пялиться на её промежность?
— Ты бреешься или пользуешься воском? — Казалось, он поерзал на стуле, и его палец скользнул по её тазовой кости.
Её бедра вздрогнули.
— Безупречная. И нежная. Я помню с той ночи. — Его спокойный, глубокий голос наполнял комнату и щекотал её разум.
— Если бы я знала, что ты больной ублюдок, той ночи бы не было.
— У тебя не было выбора, Котёнок. Я был полон решимости заполучить тебя, так или иначе.
— Это называется изнасилованием.
— Разве я выгляжу так, будто собираюсь обеспечить чистой водой маленькую деревню? Чем, черт возьми, ты думала, когда просила вступить? Изнасилование — одна из многих страстей, с которыми ты познакомишься в клубе «Садизм».