Падший

Во всех рамках не было фото. Внутри просто белела пустота.

— Сейчас ты можешь потерять сознание. Знай: это нормально.

Я не собирался терять сознание! И семью терять я тоже не собирался!

Выскочив в коридор, от неожиданности я шарахнулся к стенке: у входа на коврике стояли отцовы кроссовки, испачканные машинным маслом или чем-то похожим. Тут же - прямо тут!
– валялась и скомканная одежда, в которой я ночью барахтался по бетону того ангара. Захотелось крикнуть, может даже взвыть, но вместо этого я схватил ключи, рванул на себя дверь и бросился в подъезд. “Соседка” что-то крикнула вдогонку - я уже не слышал. Я - должен был найти маму. Хотя бы её.

Очнулся я согнутым пополам уже у чёрного входа в “Сковородку”. Изо рта текла вязкая слизь какая-то, не слюна даже, и спустя секунду меня опять вывернуло. Я не помнил, как тут оказался. Весь дрожал и едва не падал. От дома до этого места было не меньше десяти трамвайных остановок. Неужто всё это расстояние я пробежал?..

— Эй, ты в порядке?

Я поднял лицо и увидел плечистого мужика в фирменной одежде кафе, стоявшего в дверном проёме. И я очень хотел узнать его лицо. Ведь мама восемнадцать лет проработала в этом заведении - с самого моего рождения! Но не смог. Я не знал этого человека.

— Могу… увидеть… - дышал я через слово.
– Зорину…

— Кого?

— Зо… Зорину…

— Нет у нас никакой Зориной. А звать-то её хоть как?

Я медленно выпрямился и вытаращился на мужика, словно бы это он был виноват в том, что я забыл имя собственной матери.

— Как так-то?!
– вскинулся я, и меня повело так, что едва удалось устоять на ногах.
– Да она пашет тут сколько я себя помню! Она… я…

— Мефедроновый что ли? А ну пшёл отсюда!
– и он двинулся на меня с явно недобрыми намерениями.
– Чеши, кому говорят!

Я попятился. Сбитый с толку, растерянный окончательно и бесповоротно, просто вышел обратно к проезжей части, откуда хорошо виднелась летняя часть кафе с такими знакомыми и одновременно незнакомыми круглыми чёрными столами с фирменной штамповкой по центру. Мир рушился. Нет, я не наблюдал никаких трещин, ничего не ломалось и не кренилось, но, тем не менее, лично для меня вовсю происходил самый настоящий конец света. Я не понимал ровным счётом ничего. Сначала этот сон, который, наверное, уже и не сон вовсе. Теперь вот это. Дальше что?

А дальше и быть ничего не может. Что может быть дальше? Разве что оживут фонарные столбы со светофорами и заявят, что истинные хозяева этого мира на самом деле они!

Меня понемногу разбирал истерический смех. Я крутился на месте, не видя ни малейшего смысла куда-либо дальше идти. Да и куда я мог пойти? К Ксюхе? Её поди тоже не существовало, как и долбаного Кайрата! Теперь ведь всё что угодно, ну просто абсолютно всё, в один прекрасный момент могло вдруг оказаться ложью. Да даже я сам!

Чёрт подери, да что со мной происходит?!

— Эй!
– вдруг крикнул кто-то из летнего сектора “Сковородки”, и я тут же выпрямился.

Но это опять была она. Каким-то непонятным образом девушка, которая осталась в моей квартире, теперь махала мне рукой, вальяжно сидя за одним из столиков с краю сектора.

— Иди сюда! Я пиццу заказала. Поешь хоть.

Быстро оглядевшись, я заметил на парковке возле кафе серый фургон. Её фургон. Пустой? Или внутри кто-то притаился? Меня опять хотят схватить?

Плевать. Она могла знать ответы. Прояснить хоть что-то во всём этом сумашествии! Только она и могла…

Я приблизился осторожно, готовый, если что, опять бежать во всю прыть. Девушка в татуировках, в чёрном коротком платье, посмотрела на меня с некоторой жалостью. И пальцем пододвинула на ближний ко мне край стола горячую ещё пиццу.

— Острая, - заговорщически подмигнула она.
– Тебе понравится, уж поверь.

Я медленно сел за стол, ощущая одну только крупную дрожь. Меня словно бы из ледяной воды только что вынули! Отвратительное ощущение: и холодно, и жарко одновременно! Ещё этот шум…

— Ешь, - настоятельно посоветовала она.
– Будет легче, поверь. И дыши глубже.

Я повиновался прямо-таки загипнотизированным кроликом. А что ещё мне оставалось? Пока всё, что говорила эта таинственная особа, имело куда больше смысла, чем вся моя, казалось бы, нормальная жизнь! Я взял кусок пиццы и, не обращая внимания на капающий на штаны сыр, откусил.

Никогда не любил острую еду. Но, как вдруг выяснилось, только до сего момента.

— Кто ты такая?
– жадно жуя и озираясь по сторонам, пробубнил я с набитым ртом.

— Можешь звать меня Алиной, так будет проще.

— Кто ты такая, Алина?
– повторял я, как заведёный.

— Я… демон, - вполне себе буднично пожала плечами она, но тут же слегка смущённо добавила: - Ну почти.

Надо же, пицца даже в горле не застряла, когда я услышал такой бред. Впрочем, отчего бы ей застревать? Раз - из-за своей остроты она была бомбически вкусной. И два - эти сутки получились ну просто до отказа напичканными разного рода странностями, и это ещё очень, очень мягко сказано. Подобное признание вполне себе гармонично в них вписывалось.

В рот отправлялся кусок за куском, будто бы раньше я не ел вообще никогда. Но для этого вопроса сначала проглотил всё до последней крошки:

— И куда ты дела моих родителей, демон?
– сам от себя не ожидая, я коротко и зло хохотнул.

Я ощущал себя будто бы горячке. Даже просто сидеть на одном месте было уже сложно, глаза сами бегали по сторонам, и для окружающих я действительно скорее всего выглядел конченым наркоманом. Только вот поделать с этим ничего не мог. Ещё этот странный шум... Никак не получилось на нём сфокусироваться, чтобы хотя бы понять источник.

Скучающе-отрешённое личико девушки таковым и осталось. Она посмотрела на меня с заинтересованностью низкооплачиваемой сиделки.

— Никаких родителей не существует. Во всяком случае тех, кого ты таковыми считал.

Я пронзил её взглядом, но Алина была само спокойствие и плевать хотела на любую мою реакцию. Она просто сидела напротив и… кормила меня, вяло отвечая на вопросы. Зачем? Что ей от меня нужно?

— Демон… говоришь… Ну-ну, - опять пробубнил я с набитым ртом.
– А пистолет?