Палач из Гайд-парка

– Возможно, – согласился Питт. – Но я не мог бы ответить совершенно утвердительно. Дело в том, что по крайней мере один из погибших был в длительной любовной связи. С мужчиной.

– Вы имеете в виду любовницу, – уточнил Мелчетт. – Но это не помешало ему…

– Нет, я имел в виду то, что сказал, – поправил Питт.

– О! О, я понимаю… Тогда подобные женщины тут ни при чем. А как насчет других? Такая же наклонность?

– Причин предполагать то же самое нет. Но я считаю, что подобные вещи могут спровоцировать некую яростную реакцию. – Питт сомневался в собственных умозаключениях, и это явно отразилось на лице.

– Да, тут всякое может быть, – отметил Мелчетт с небольшим резким смешком. – Все, что говорят и делают другие – любая шутка, или жест, или одежда, – все может спровоцировать на убийство. Я бы серьезно рассмотрел такую ситуацию: тот, кого вы ищете, вполне здоров, не менее большинства из нас, и действия его имеют разумно обоснованную причину. Сожалею, что больше ничем не могу вам помочь, – и он протянул руку.

Его выставляли, и Питту не оставалось ничего более, как смириться. Было бессмысленно давить на Мелчетта в надежде вытянуть из него нужную информацию – ее у врача попросту не было.

– Благодарю вас, – сказал Томас и отступил на шаг. – Благодарю, что уделили мне время.

Мелчетт улыбнулся, не разжимая губ. Он по достоинству оценил вежливость посетителя и проводил его до дверей.

Питт едва успел вернуться на Боу-стрит, как в участок ворвался Фарнсуорт. Он взглянул на дежурного сержанта, который вскочил, чтобы отдать честь, затем на Питта, потом на Телмана и Легранжа, которые стояли у Питта за спиной.

– Нашли что-нибудь? – нетерпеливо спросил он, переводя взгляд с одного лица на другие.

Легранж, переминаясь с ноги на ногу, смотрел в сторону. В его обязанности не входило отвечать на подобные вопросы.

Дежурный, покраснев, выпалил:

– Суперинтендант только что вернулся из Бедлама.

Фарнсуорт потемнел лицом.

– Господи боже, с какой целью? – Он раздраженно повернулся к Питту. – Вы думаете, если бы сумасшедшие были крепко заперты в сумасшедшем доме, у нас не было бы всей этой заварушки? – Повернулся к Телману. – Разве вы уже не ездили туда, чтобы убедиться, что никто оттуда не сбежал?

– Это первое, что я сделал, сэр.

– Питт? – Голос Фарнсуорта выдавал все возрастающий гнев, но была в нем и тревога.

– Я хотел узнать, не может ли доктор Мелчетт дать мне психологический портрет человека, которого мы ищем, – ответил Питт и закусил нижнюю губу, чтобы тоже не утратить самообладания.

– Но ведь это все чертовски просто, – сварливо ответил Фарнсуорт и направился через холл к лестнице, ведущей в кабинет Питта. – Это человек по имени Джером Карвел! У человека был повод для убийства, он не может толком объяснить, где был во время убийства, и рано или поздно мы найдем оружие. Что вам еще требуется?

– Повод, по которому он мог убить Уинтропа и кондуктора, – процедил Питт. – Нет оснований даже предполагать, что он когда-нибудь был с ними знаком, тем более – говорить, что у него была хоть какая-то причина ненавидеть или бояться их.

– Но если он убил Арледжа, то, конечно, и остальных двух тоже, – яростно уставился на него Фарнсуорт. – И нам незачем это доказывать. Может быть, он непристойно заигрывал с Уинтропом, но получил от ворот поворот. Уинтроп мог даже угрожать ему публичной оглаской. Этого было бы достаточно, чтобы лишить парня способности соображать. – По мере того, как он говорил, голос его звучал все убежденнее. – Он должен был убить его, чтобы заставить замолчать. Содомия – это, старина, не только преступление, это моральная пагуба для всего общества. – Он фыркнул и посмотрел на Телмана.

На длинном лице инспектора показалась сардоническая улыбка. Он взглянул на Питта, и впервые, насколько тот помнил, в его улыбке не было враждебности – напротив, в ней промелькнуло нечто заговорщическое.

– Что, нет? – требовательно переспросил Фарнсуорт.

– Я так не думаю, сэр, – ответил Телман, вытягиваясь по стойке «смирно».

– Вот как! – И Фарнсуорт снова обернулся к Питту. – И почему же? Полагаю, у вас есть к этому основания. Или появилось какое-то доказательство, о котором вы еще никому не рассказывали?

Питт с трудом подавил улыбку, хотя во всей этой ситуации не было ничего даже отдаленно забавного. Просто в трагедию на его глазах вносился элемент фарса.

– Место, – ответил он просто.

– Что?

– Если Уинтроп был не склонен к заигрыванию, тогда почему он в полночь отправился на развлекательную лодочную прогулку по Серпентайну? И зачем Карвел принес топор, если у него не было шанса получить от ворот поворот?

Лицо Фарнсуорта вспыхнуло.

– Да ради бога, зачем вообще хоть кому было являться на реку с топором? – яростно возразил он. – Этого вы никому не сможете объяснить. Да и на многие другие вопросы вы не ответили, не так ли? Я полагаю, вы читаете газеты? Вы читали, что этот проклятый Эттли говорил, в частности, о вас? И обо всех нас также?

Он все больше повышал голос, теперь в нем зазвучала уже настоящая паника.

– Мне это не нравится, Питт! Мне все это глубоко не нравится, и не мне одному. Теперь в Лондоне не осталось ни одного полицейского, которого бы не очернили вместе с вами и не осудили за некомпетентность. Что случилось с вами, Питт? Вы же были таким хорошим полицейским…

Фарнсуорт, видимо, отказался от намерения подняться наверх и излить свои соображения приватно, в кабинете суперинтенданта. А тот остро чувствовал присутствие Легранжа и дежурного сержанта, на глазах у которых его унижали. Да еще в дверях появился Бейли. Хорошо бы отплатить за унижение, и тоже публично.

– Ведь достаточно же улик. Ради бога, пускайте их в ход! Прежде чем этот кровавый маньяк опять кого-нибудь убьет. – Фарнсуорт снова в ярости уставился на Питта. – Я возложу всю ответственность на вас, если вы его не арестуете и у нас на руках будет еще одно убийство.

На мгновение повисла колючая тишина. Помощник комиссара держался вызывающе, не помышляя взять свои слова обратно. У Легранжа был совсем несчастный вид, но на этот раз нерешительности в нем не чувствовалось. Обвинение было несправедливо, и он встал на сторону Питта.

– Мы не можем его арестовать, сэр, – отчетливо выговаривая слова, произнес Телман. – Он обвинит нас в том, что мы предъявляем ложные улики, потому что доказательств-то нет. Мы сразу же должны будем выпустить его, и вся ситуация будет выглядеть еще глупее.

– Вряд ли это возможно, – мрачно отозвался Фарнсуорт. – А что насчет кондуктора? Что вы о нем знаете? Может, за ним уже числятся преступления? Может, он был кому-нибудь должен? Играл? Пил? Прелюбодействовал? Водился с дурной компанией?