Паладин. Свет и Скверна II
Шрифт:
В тот момент, когда он при знакомстве назвал себя Светозарным, бывший боец команды «Сигма» благодаря своему второму дару, увидел первое подтверждение. Второй дар Шипера, который в боевом потенциале был бесполезен и позволял лишь увидеть всполохи ауры, показал ему «душу» этот человека. Яркий свет, что спускался к нему словно из самой Вселенной!
Потом же случилось то, что случилось. Шипер должен был умереть. Заражение тёмной энергии не остановить, его невозможно излечить или как-то помочь пострадавшему. Обращение в будущее чудовище проходило стремительно и Гриша знал, что его жизнь должна была закончиться в том зале крепости. Генерал поступил бы верно, облегчив его страдания путём убийства, напарники бы тоже справились, но в той ситуации… Им предстояло сделать сложный
«К Потёмкину, серьезно? Я тебя не узнаю, Гриша! Зачем тебе сдался род этого парня? Да, он спас тебе жизнь, но долг можно отдать иначе!»
Именно это сказал ему командир, когда Шипер очнулся в госпитале. Время подумать у него было, как и принять решение, в котором он нисколько не сомневался. Пусть все считают, что таким образом он отдаёт долг. Пусть думают, что хотят. Они слепцы, думающие, что у него проблемы с головой. Они не видели того, что узрел Гриша на границе между жизнью и смертью. Не видели ту голодную и алчущую тьму, что окружала его и тянула к нему свои пылающие в тёмно-зелёном пламени когти. Человеческая душа ничто перед этой силой, а потому Шиперу оставалось только кричать, когда его стали рвать на части. Он слышал смех миллиардов тех, кто заточен в той тьме. Слышал их крик, зовы о помощи, мольбы и муки. Безумие… то место олицетворяло собою кромешное безумие. От него не избавиться, от него не убежать. Вечная, никогда не заканчивающаяся агония, вот что ждало бы Григория, поглоти его эта тьма.
Но когда он почти сдался. Когда практически не мог более выносить этих страданий, кромешную тьму осветил немыслимо яркий свет, принявший облик облачённого в белоснежные доспехи пожилого мужчины! Одним своим появлением он рассеял кромешный мрак, словно солнце, что взошло в зенит. Даже практически растворившись и потеряв самого себя, Гриша услышал, как завопили обитающие в том месте души. И не только они. Кто-то, кто прятался прямо в сердце этой тьмы, рычал от злости! А затем и от негодования, стоило помимо света появиться ещё и другому тёмно-зелёному пламени! Оно вырвалось прямо из фигуры спасителя и набросилось на своего побратима! Когда всё это закончилось Шипер не знал, чувство времени в тот момент для него было потеряно полностью, но он запомнил того мужчину, которого в пору называть стариком. Как и то, что он лично вытащил на себе Гришу из тьмы, приведя его к свету.
Прибыв на место, бойцы под руководством Шипера сразу же бросились на подмогу. Раненного врага добивали без пощады, взяв лишь одного языка, а своим оказывали поддержку. Одна из машин, полная пострадавших бойцов рода отбыла сразу же, как подавили остатки сил врага. Вымотанную и едва стоявшую на ногах Светлану Константиновну, которой также пришлось принять бой с двумя одарёнными убийцами, погрузили вместе с раненым Емельяном. Напарнику хорошо досталось, но он был жив. Их эвакуацией командовал непосредственно Фёдор, но Светозарного с ним не было. И оттого страннее, почему именно так?
Разузнав ситуацию, он двинулся искать лишь одного человека, которого нашёл в самой пострадавшей части леса. Деревья вокруг трещали в огне, земля чадила дымом, вонь гари витала повсюду.
Светозарный был именно там. Полностью голый, покрытый с ног до головы сажей, красными ожогами и волдырями, он походил на едва живой труп. Но это не мешало ему удерживать одной рукой монструозный обоюдоострый двуручный топор, лезвие которого было приставлено к шее стоявшего на коленях человека. Впрочем, человеком его сейчас сложно назвать. Латный доспех на нём раскурочен, словно его пытались вскрыть тупым ножом. Кольчуга порвана и висела кусками вместе с плотью. Левая рука у него отсутствовала, её будто сначала грубо сломали, а затем оторвали. Валялась она неподалёку, а из обрубка торчала кость и капала кровь. Помятый шлем лежал рядом. Лицо — сплошное кровавое месиво, но этот человек был ещё жив.
— Т-ты сдохнешь, Потёмкин… — выплюнул он кровь, захлёбываясь ею. — Вы все сдохните…
Князь ничего на это не ответил. Резко, почти без замаха, он начисто срубил его голову. Мёртвое тело глухо свалилось
на землю.Воцарилась тишина. Светозарный посмотрел на топор, с лёгкостью закинул его на плечо.
— С моей сестрой и ранеными всё хорошо? — сухо, с лёгкой хрипотцой, произнёс он, не отрывая взгляда от трупа в доспехах.
— Да, Свят…
— Раз так, то тогда для тебя есть дело. Забери его доспехи, сгодятся на переплавку. И найди мне телефон.
По его голосу было ясно, что того, кому он позвонит, не ждёт ничего хорошего. И вновь, как бывало в последние дни, Шипер увидел в этом человеке ту самую фигуру. Слабую, едва заметную глазу, но аура света вокруг него сейчас принимала именно эти очертания.
— Мы идём на войну, Светозарный? — не удержался Шипер от вопроса, затаив дыхание.
— Да, Григорий, — вспыхнули ярким светом глаза молодого князя. — Мы идём на войну.
Поместье рода Демидовых…
Нежась в ванной после утомительного вечера, Хозяйка Медной Горы пригубила вино, одна бутылка которого стоила столько, что не каждый богатый аристократ мог себе позволить, и с задумчивым видом откинула голову на бортик. Мокрые волосы спадали на её плечи, лицо и грудь, а мыслями герцогиня до сих пор пребывала на злополучном приёме.
Она облажалась. Дважды. Первый раз, когда сочла, что мальчишка не устоит перед ней. А во второй, когда дала волю своим эмоциям. Редко, почти никогда, с ней обращались вот так! Как с какой-то деревенской девкой, мнение которой и вовсе не учитывается! Более того, Потёмкин говорил это при людях, нисколько не стесняясь и не сдерживаясь в выражениях. Каков нахал…
И ведь задача была проста — втереться в доверие, по возможности соблазнить, но не более того. Необходимо было завлечь мальчишку, а затем держать на коротком поводке. Спать с ним она не собиралась даже по приказу императрицы, для подобных задач есть другие «должники» на службе её императорского величества. Но их посылать не стали, а выбрали именно её. И Урал в этом списке причин даже не в первой тройке.
По её данным Потёмкин хорош, как Егерь, вот на этой теме они и должны были сойтись. Вот только из-за долгого общения с благородным обществом, имеющим свой отпечаток, она немного решила поиграть, что привело… к плачевному финалу. Слишком привыкла она после кончины мужа вести себя с противоположным полом резко и беспощадно, разговаривая с позиции силы и не сразу сообразила, что провалилась. Ещё и сорвалась, как малолетняя дура.
Скривившись, женщина провела рукой по небольшому шраму в центре груди. Едва заметному, почти не различимому на коже, но он был самым запоминающемся в её жизни. Сапфировый Шершень, являющийся опаснейшим из ядовитых тварей Зоны, оставил его в напоминание о себе и том походе. И если бы не императрица, что до замужества также была Егерем, то сейчас Дарья не пила бы это прекрасное вино и не дышала.
Те времена, когда Демидова была ещё только Савельевой, она помнила очень хорошо. Дочь нищего барона, погрязшего в долгах, а затем и расставшегося с жизнь посредством петли и мыла. Все его долги, разумеется, повесили на единственную дочь, которая только-только начала развивать свой дар.
Да… Дарье пришлось взрослеть быстро, как и понять, что жизнь не сахарная вата в розовых тонах. Образование у неё было, но не законченное, а потому путь лежал в имперские Егеря. Там она и дар свой развила и заматерела, а затем и заработала как репутацию, так и деньги, чтобы рассчитаться с ростовщиками. Сложный был период, но тогда ещё девушка считала его одним из лучших в своей жизни, поскольку повстречала наследника Демидовых, который отдавал обязательный долг государству, как и положено аристократам империи. Любомир, выходец из рода промышленных Уральских магнатов, построивших своё состояние на добыче редкоземельных ископаемых, был человек тяжёлым на характер, но твёрдым и волевым. Роман их закрутился быстро, они оба любили адреналин и чувство сражений, какое давали твари Зоны. Жизнь на острие опасности, чтобы кровь пылала. Уже тогда Дарья сделала себе имя, её боялись и уважали многие, за силу и за стратегический ум.