Палочка для Рой

Я пристально смотрела на коробку. В душе нарастало тяжкое предчувствие — я, кажется, знала, что там внутри: насекомые ощущали гниющее мясо. Тот факт, что запах воспринимался их органами чувств как манящий, вызывал смутное отторжение.

Снейп прибыл быстро.

— Этой коробки не должно было быть в моём сундуке, — сказала я. — И я до сих пор не умею снимать проклятья.

Он мрачно кивнул.

Следующие несколько минут он провёл, исполняя серии заклинаний и просто действий, за которыми я тщательно наблюдала. Вот как взлом проклятий выглядит? И если да, Снейп вообще в нём разбирается, или как?

Наконец, он заключил:

— Я не обнаружил на коробке никаких проклятий, равно как и яда на поверхности. Сейчас я откину крышку.

Я вытащила палочку и произнесла заклинание щита.

Он поднял крышку коробки заклинанием левитации, затем заставил её отлететь в сторону. В следующий миг он подался вперёд. Если у него и остались какие-то сомнения, он умело их скрыл.

Лицо его стало мрачным.

— Боюсь, придётся вызывать Директора, — проговорил он.

Я подалась вперёд.

Рядом закричала Миллисент.

В коробке, уставившись на нас, лежала голова Трейси. На лице её навсегда отпечаталось выражение агонии и ужаса.

Глава 63. Ампутация

Пожиратели Смерти в этом году своих детей в школу не отправили.

Когда я заметила, что в поезде отсутствуют люди; мне показалось вполне естественным, что некоторые родители не пустили своих детей в школу, даже родители слизеринцев. Я не обратила внимания, что это был вполне определённый набор родителей слизеринцев. Тем более что Драко в школу приехал.

Было ли это жестом доверия ко мне со стороны Малфоев?

Или Люциус Малфой уже выходил из организации и не был проинформирован о том, что случится, пока не стало слишком поздно?

Очевидно, он передал мою пустую угрозу об убийстве детей и они восприняли её всерьёз.

Я сидела в кабинете Дамблдора. Было поздно, примерно час ночи. Авроры частым гребнем прочесали мою комнату. Некоторые из них выискивали вещи, которые можно было повесить на меня, но большинство выглядели злыми и расстроенными, что я сочла хорошим знаком.

— Что вы намерены делать, мисс Эберт? — спросил Дамблдор.

Он тихо смотрел на меня. Из его взгляда пропал привычный огонёк.

— Вопрос не в этом, — ответила я. — Вопрос в том, что будете делать вы? Они убили ребёнка, и не просто какого-то ребёнка, а полукровку. Они сделали это в вашей зоне ответственности, и если этому будет позволено продолжаться, я не сомневаюсь, что эта школа будет закрыта навсегда.

Волшебники, как правило, весьма спокойно относились к ранениям своих детей, но смерть была совсем другим делом.

— Я был осторожен в приложении своих сил, — признался Дамблдор. — Я боролся с соблазном власти и боюсь, что слишком легко мог бы пасть его жертвой.

— Единственное, что нужно для триумфа зла — это чтобы хорошие люди ничего не делали, — сказала я. — Эдмунд Берк был прав, знаете ли. Каждый раз, когда вы останавливаете свою руку, позволяя Пожирателю Смерти жить, вы становитесь ответственны за все смерти, которые он причинит впоследствии.

Дамблдор выглядел гораздо старше обычного. В свете огня его лицо выглядело практически измождённым.

— Это скользкая дорожка, — ответил он. — Кто я, чтобы решать, кому жить и кому умереть?

— А что, есть ещё кто-то? — спросила я. — Взгляните на мир вокруг. Борцы за чистоту крови побеждают. Каждый раз, убивая аврора, они заменяют его одним из своих. Каждый убитый ими маглорожденный — это жизнь, у которой не будет шанса послужить обществу.

Он опустил взгляд, я покачала головой.

— Трейси не была мне подругой, скорее, просто знакомой. Она так и не смогла по-настоящему преодолеть свой изначальный страх передо мной. Но она дружила с Миллисент, и благодаря этому делала успехи. Её убийство было посланием не только для меня, но и для всех. Склонитесь или лишитесь головы.

Дамблдор вздохнул:

— Я понимаю, и это действие не останется без ответа, — сказал он. — Пока в моих силах воспрепятствовать этому, я не позволю, чтобы ещё один ребенок под моим надзором был убит.

— Единственный способ остановить их — нанести соответствующий ответный удар, — сказала я. — Очень быстрый и болезненный, чтобы им никогда больше не захотелось повторять своих попыток.

— Всё не так просто... — начал он.

Я протянула ему список.

— Это люди, о которых я знаю, что они Пожиратели Смерти. Уверена, о некоторых из них вы знаете; о некоторых можете и не знать.

Я протянула ему список имён, собранных воедино, благодаря моему шпионажу за детьми, когда те писали письма, и времени, проведённому в Министерстве.

— Конечно, это не все, — сказала я. — Список из двадцати пяти имен, насчет которых я вполне уверена, что они Пожиратели Смерти.

— «Вполне уверена» — это недостаточное основание, чтобы действовать, мисс Эберт, — сказал Дамблдор.

— Разве? — спросила я. — Я так понимаю, что магическое судопроизводство, как правило, более вольно трактует процессуальные нормы, нежели магловские законы. Если вы первым делом ударите по этим, с местами в Визенгамоте...

— То они заявят, что удары нанесены по политическим мотивами, и я рискую тем, что моя собственная фракция повернётся против меня, — ответил Дамблдор.

Я пристально посмотрела на него, и у него хватило такта выглядеть смущённым и отвести взгляд. Я слышала достаточно оправданий. Люди всегда говорили о причинах, по которым не могут действовать, но они никогда на самом деле ничего и не делали.

Несколько долгих мгновений мы оба сидели молча. Я смотрела на Дамблдора, а он на огонь. Он выглядел старым и измождённым, больше, чем когда-либо.

— Как коробка попала в мой багаж? — наконец спросила я.

— Неизвестный домовой эльф, — ответил Дамблдор. — Никто не узнал его.

— Из них бы получились идеальные убийцы, знаете ли, — заметила я. — Если Пожиратели Смерти захотели бы вашей смерти, то, всё, что им потребовалось бы — снарядить домовика, чтобы тот подлил яда вам в суп. Они даже не смогли бы возразить, если бы им приказали сделать такое.

— Я предпринимаю шаги к решению этой проблемы, — сказал Дамблдор.

— Домашние эльфы дороги? — спросила я.