Память мёртвых на Весах Истины
Шрифт:
Отчётливо в сознании всплыли холодные, выверенные слова бальзамировщика:
«Первый удар был нанесён в спину, тяжёлый, но не смертельный – прошёл вскользь по кости, не задев важные органы. Потом убийца перерезал Владыке шею – так глубоко, что от такого не оправился бы даже живой Бог…»
Нет, Владыке Рамсесу нанесли гораздо больше ударов. Наносили долго, выверенно, упорно, а убийство физического тела лишь довершило начатое. Его Силы хватало на всю Кемет, и при нём Исфет не смела подняться, выползти из самых укромных уголков бытия.
Но он угасал. Уже в те дни, когда Шепсет только появилась во дворце, когда только узнала его и после
В памяти всплыло видение об убийце, показанное Владыкой.
Женщина с искажённым лицом – лицом, которое Шепсет слишком хорошо знала.
Кровь, заливавшая белые праздничные одежды, и кинжал в опущенной руке. Кровь капала с острия – капала, капала, пока не залила собой всё вокруг…
30-й год правления Владыки Рамсеса
Усермаатра-Мериамона
– Зачем ты привёл эту девушку во дворец, Сенедж? – голос звучал любезно, но в нём сквозил такой холод, что Шепсет немедленно захотелось исчезнуть.
Они и с придворным чародеем обсуждали жрицу так, словно её не было здесь.
Девушка и без того чувствовала себя здесь не на своём месте и никак не думала, что вообще придётся сводить знакомство с влиятельными придворными. Чародей представил её ко двору и взял в ученики, но ей здесь были не слишком-то рады.
Госпожа Тия, блистательная вельможная дама, смотрела сквозь неё. Тонкий макияж, призванный сохранить молодость прекрасного лица. Наряд из тончайшего плиссированного льна, складочка к складочке, и совершенство многослойных драпировок. Усех и браслеты из золота и бирюзы, в тон макияжу. Она держалась с такой величественной грацией, с такой гордостью, что Шепсет была уверена: перед ней сама царица.
Вот только госпожа Тия не носила титул Хемет-Нэсу-Урет [42] , хоть придворные и преклонялись перед ней.
42
Хемет-Нэсу-Урет (др. егип.) – «Великая Царская Супруга», высший титул для главной из жён фараона (в нашем понимании – царица). Именно дети Великой Царской Супруги, как правило, наследовали трон.
– Она наделена удивительными талантами и будет полезна нам и Владыке, – Сенедж чуть улыбнулся, но улыбка, как всегда, не коснулась его глаз. Он словно считал утомительным пояснять свои решения кому-либо, а чужое невежество, не позволяющее другим понять необходимость этих решений сразу, раздражало его. – Как ты помнишь, госпожа, она обучалась в храме Хэр-Ди, но родилась недалеко отсюда. В Сет-Маат. Дочь мастера, ныне почившего, и главной целительницы.
Тия изогнула тонкую бровь – не то и правда слышала это впервые, не то просто не считала нужным запоминать детали жизни каждой из прибывающих ко двору девушек.
– Не близкий же получился крюк. И теперь почти что возвращение домой. Подойди, дитя, – она, наконец, соблаговолила посмотреть на жрицу и жестом подозвала её.
Шепсет приблизилась и поклонилась. Протянув руку, Тия приподняла её лицо за подбородок и оценивающе оглядела.
– Пожалуй, и правда хорошенькая, но мало ли по Кемет красивых девушек. Чем ты можешь удивить нас и удовлетворить
взыскательные вкусы Владыки Обеих Земель?Вспыхнув, жрица решительно высвободилась и гордо сообщила:
– Моё лицо не отражает моих талантов, госпожа. Красивых женщин и правда много в Обеих Землях. Но я служу своей Богине не красотой.
Выпалив это, она прикусила язык, но было уже поздно. Тия скрестила руки на груди, прищурилась. Сенедж молчал с непроницаемым лицом.
«Ну вот, сейчас-то меня и отошлют обратно…» – мрачно подумала Шепсет, потом решила, что это не так уж и плохо.
В следующий миг Тия вдруг тихо мелодично рассмеялась.
– Смелая и прямая. Я нахожу это… освежающим. Завтра жду тебя на утренней трапезе у фонтанов.
После госпожа Тия уже сама обучала Шепсет премудростям придворной жизни, и более никто не смел выказывать девушке своё неодобрение. Её могли опасаться, хотя многих притягивала эта странная, распространившаяся с чьей-то лёгкой руки слава о ней как о тёмной колдунье. О ней могли шептаться за спиной, да и то с осторожностью. Её могли не принимать в тесном кругу слишком уж радушно. Но, как Шепсет быстро успела усвоить, когда тебе благоволят по-настоящему влиятельные люди, это защищает, словно сияющий ореол или надёжный доспех.
Увы – надёжный до поры до времени, потому что ты всегда на виду, и твои промахи – тоже.
А ещё, конечно же, была зависть, которая лишь усилилась, когда её приблизил к себе Владыка. Настоящих подруг среди вельможных дам Ипет-Нэсу у неё и так-то не было, но теперь и хороших знакомых поубавилось. Были, конечно, те, кто по разным причинам искал её расположения, видя, что ей благоволит Тия, или же находили её общество любопытным. Жрица уже успела понять – во многом благодаря той же Тии, – что при дворе каждый свой шаг, каждый свой жест нужно выверять со всей осторожностью. И потому она не обманывалась внешней любезностью и ни с кем предпочитала не сближаться. Ходила о ней слава как о замкнутой и не слишком приятной в общении особе – ну и пусть, не привыкать. Раскрывалась она только с теми, кого любила и уважала.
В итоге, как ни удивительно, сдружилась она больше с телохранителями Владыки, кое с кем из его свиты… и с молодым царевичем Рамсесом, но это уже была иная история.
Шепсет перебирала свои воспоминания, как сокровища в ларце, пытаясь найти нужное, хоть какие-нибудь зацепки теперь, когда смотрела на всё иначе. Люди вокруг неё, блистательный двор Пер-Аа, полный интриг и скрытых игр, разговоры, пронизанные тайными смыслами. Что среди всего этого она упускала? Кто ещё был врагом?..
31-й год правления Владыки
Рамсеса Усермаатра-Мериамона
Двор собраний, соединявший Храм Миллионов Лет и малый дворец, был полон и гудел разговорами. Перед Окном Явлений собрались множество влиятельных сановников и военачальников с семьями и свитой. Сегодня Владыка лично дарует несколько наград, а это неизменно было событием.
Шепсет пока не доводилось бывать на такой церемонии, где правитель торжественно общался со своими высокопоставленными подданными. Во все глаза она смотрела на Окно Явлений, украшенное искусными рельефами со сценами побед Владыки над иноземными врагами. По нижней части, примыкающей почти вплотную ко двору собраний, расположились сцены с состязаниями, немного над ними – скульптурные головы, символизировавшие побеждённые Усермаатра-Мериамоном народы.