Память плоти

– Илья Петров, значится, – произнес он вслух, пытаясь услышать свой голос, познать его, чтобы не испугаться себя самого в следующий раз, когда придется с кем-либо заговорить. – Какие проблемы? Я иль не я, зовусь Илья… Годится.

Другие бумаги, оказавшиеся при нем, новой существенной для него информации не содержали. Слегка смущали свидетельства о смерти Петра Сергеевича и Натальи Семеновны Гуреевых, по всей вероятности родителей Ильи Петровича. Зачем он взял с собой эти документы? Предвидел, что потеряет память? Или это опять к тому, что в Милево ему нечего делать, никого у него там нет? Да не поедет он в эту глухомань, на что она ему сдалась! О больном ни слова. Если только те огоньки, к которым он топает по шпалам, не есть это самое место.

– Жаль, что ты не больно умен, правда… Илья Петров! Если уж таскаешь с собой документы, то не худо бы и записную книжечку прихватить, – он снова заговорил сам с собою, не громко, вполголоса. – А, как полагаешь? Или ты, брат, решил порвать с прошлым? Славно ж порвал, надо признаться, все концы в воду. Теперь вот живи без головы, чистый лист старой бумаги. Все бы так делали…

Он расстегнул молнии на сумке. Спортивные штаны, рубашка, футболка с коротким рукавом, две пары чистых носков. Складной нож, пластиковая бутылка минеральной воды. И все.

– Ту-ури-ист, – саркастически хмыкнул он. – В бега, что ль, собрался?

В накладном кармашке сумки отыскалась книга, пособие для резьбы по дереву. Солидный фолиант, на 530 страниц с иллюстрациями. Он в недоумении стал пролистывать книгу. Между страниц были вложены деньги. Одна, вторая, третья купюры… Новенькие хрустящие сотки зеленого цвета, из тех, что всегда в моде. Пятнадцать штук одна к одной.

– Теперь хоть понятно, зачем паспорт, – сказал он не без удовлетворения, сложил «зелень» стопкой, перегнул пополам и сунул в нагрудный карман куртки. – Нет, Илюша, ты не совсем лох. Беру свои слова обратно.

На радостях он свернул пробку с минералки и уже хотел глотнуть, как вдруг призадумался, что-то его остановило. С сомнением принюхался к воде, еще долю секунды размышлял, и с силой швырнул бутылку под откос. Береженого Бог бережет.

Когда он добрался до огней станции, уже расцвело так, что было видно стрелки на часах. Часы у него были обычные, «Касио», неброская модель без излишеств, но и не самая дешевая. Нет, если его и опоили, то грабить не собирались, это очевидно.

Все остальное представлялось невероятным.

Глава III

За рулем фисташкового автомобиля сидел темноволосый мужчина лет тридцати пяти, в сером костюме при галстуке, с тонкими чертами лица и короткой прической, украшенной легкой сединой в висках. Едва он притормозил у стоянки, возле его машины оказался человек высокого роста в длиннополом светло-коричневом плаще и черной шляпе. Дверца справа от водителя открылась, и человек, придерживая шляпу, легко сложился в габаритах, устраиваясь на свободном месте.

– Привет, – сказал водитель по-русски, не протягивая, однако, руки.

– Бона сера, – откликнулся пассажир. – Чем обязан?

На одном из поворотов Тибра, змеей петляющего по Риму, неподалеку от береговой черты, а именно на виа дель Клементино, расположена гостиница «Маркус», к стоянке которой, среди прочих роскошных и не очень авто, подкатил «Палио» модного фисташкового цвета. Сгущались сумерки, большинство римлян и гостей города, не приветствующего ночную жизнь, уже отужинали и разбежались по своим углам, вот и этот припозднившийся водитель, должно быть, торопился пристроить на ночь железного друга, чтобы затем пристроиться самому. Так казалось со стороны.

Он тоже не был итальянцем, хотя и заучил не одну сотню проходных для эффектного общения фраз, в том числе латинских, и тоже не спешил с объятиями, уныло глядя прямо перед собой в ветровое стекло.

– Соскучился, – обаятельно улыбнулся сидящий за рулем мужчина, и его губы вытянулись в пружинящую дугу натянутого лука, не позволяющую собеседнику расслабиться. – Хочу предложить тебе прогулку по вечернему Риму, – автомобиль с легкостью мухи и почти также бесшумно тронулся с места, лавируя между другими и выбираясь на магистраль, – барочному Риму. Холод неона в холодном барокко, что может быть нелепее. Разношерстная толпа ротозеев со всего света, – «Палио» вышел на полосу улицы Клементино и покатил в сторону площади Испании.

– Чем обязан? – повторил пассажир.

– Да ничем. Просто нужна твоя помощь в одном деликатном деле. Нужна твоя помощь, Саша, только и всего.

– Вы меня достали, Артур… Ты и твои друзья меня достали своей простотой, вас бы самих под это дело. Что будет, если я откажусь?

– Откуда мне знать, что будет? Я не знаю, что будет, даже если ты согласишься, я не оракул. Пути Господни неисповедимы.

– Только не у вас… Кто же теперь на очереди? Какой-нибудь еретик из продвинутых? Африканский магнат, не желающий платить десятины? Отрезать ему ухо и заставить сожрать сырым? Или мне переспать с его женой, жирной и потной обезьяной? Все это похоже на взбесившуюся инквизицию, Артур, ты не находишь? Все ваши методы.

– Толстую и потную обезьяну? В Африке нет магнатов, только бананы. Мне такое и в голову прийти не может. Просто надо найти одного дурика, который потерялся.

– Не тяни, мы не на допросе.

– Ты еще не дал согласия.

– Я сижу в твоей машине, тебе этого мало? Кстати, что за идиотская модель, похожая на блоху?

– На блоху? Ты ее когда-нибудь видел?

– Да, в Голливуде. Она приземистая и шустрая, а тут еще цвет…

– Что цвет?

– Подумалось, что так выглядит отварная блоха, откормленная генетической соей.

– Ну ты даешь! Это что, следствие иглы? Какой-то шизоидный бред.

– Суа квиква сунт вициа. У каждого свои тараканы… Так откуда твой дурик, где он затерялся? В бразильских болотах?

– Бери круче. Гораздо круче, хотя уже горячо. С трех раз угадаешь?

– Сто бакс.

– Сто бакс? Хм-м… А не жирно?

– Риск пополам, – Саша пожал плечами и снял шляпу, опустив ее на колени и перевернув.

– Логично, уговорил. Первый шар уже вынут.

– Плевать мне на шары, я тебя вычислил. Вот сюда положишь свой стольник, – Саша указал на шляпу, – прямо сейчас. У тебя есть стольник?

– Я не слышал ответа.

– Россия.

– Десятка… Браво, капитан! Ты, оказывается, в форме. За мной ужин, – вздохнул Артур.

– Стольник. А потом ужин, – Саша впервые за время разговора повернул голову в сторону водителя, и взгляд его черных цыганских глаз из-под ежика прически, не требующей ухода, Артуру не понравился. – И не доставай меня своими шарадами, приятель! Я хочу знать все прямо сейчас, здесь. Все как есть, без всяких там дуриков. А за ужином я буду думать, что с тобой делать.