Панцирь

двенадцатого месяца 1366 года.

Бой я выиграл — это было несложно.

Когда пришёл с утра к Дому Мечей и двинулся в комнату отдыха, то по дороге видел десятка три гостей-наблюдателей. Скорей всего, потом их стало больше.

Я преследовал свои цели, не думая о зрелищности, но люди в конце выступления казались оживлёнными. Криками выражали свое отношение.

Странно, но получилось, как получилось.

Каждый удар полукровка делал бестолково, изо всех сил, а каждое движение, словно рассказывало историю гнева и отчаянья. Лицо его при этом оставалось рыбье: рабовладельцы приучили скрывать то, что внутри.

Я не спешил, замер изваянием в защите. Полукровка был чуть выше, меч Дома чуть длиннее, но это ни на что не влияло. Полторы минуты: тридцать пять атак, и я знал про его способности и потенциал всё.

Неловкий. Тренировался сам, исходя из собственного понимания, и этого бесконечно мало. Напор есть, увлеченность тоже, плохая форма, однако даже так в отдельных движениях кровь делала его сильным.

То и дело я вплетал в танец мечей удары кулаками и ногами, чтобы донести до него хоть сколько-то понимания вышины импровизации над тупым повторением заученного приёма.

Ничего интересного.

Три минуты гонял по арене; в конце он упал обессиленный, избитый. Мой клинок не оставил на нём ран — вот такой у него был уровень.

Отпихнув оружие ботинком, спросил:

— Отвечай быстрее: кровь кхунов по матери или отцу?

— Матери, — прохрипел.

— Сколько?

— Что?

— Лет сколько?

— Пятнадцать.

Это многое объясняло.

Совсем пацан. Ему б в премирье буйствовать, а он тут за решеткой гниёт.

Бездна.

Нет выбора?

— Жить хочешь?

— Да.

Я вышел с арены и нашел Тара.

— Выкупаю полукровку.

Хоть моды и пожирали накатывающую злобу, сердца бились как бешенные.

— Но…

— Ты мне либо его продашь на условиях, которые нас двоих устроят, либо я тебя прям здесь уработаю до состояния червя. Отрежу руки и ноги, заберу пацана, а потом потеряюсь, и никто меня не найдет, и никто за тебя не отомстит. Улавливаешь, гуль?

Нужно признать, торговаться я не умел.

***

Мы договорились с Таром, что я не получу призовые за этот бой и следующие три выступления проведу бесплатно. Вот столько стоил полукровка.

Отвратительно.

Это касалось только дхарм-хтон. Внутренние баллы репутации Дома Мечей, которые каким-то хитрым способом высчитывал Владетель-Распорядитель, он трогать не собирался, по крайней мере, так уродец сказал.

С чего бы этот сопляк вообще возможность такую имел? Уверен, просто пыль в глаза пускал. Тар совсем меня за дикаря принимал, но я не торопился ругаться. Повезло, что полукровка не нужен начальству Тара, и управляющий согласился быстро. Я должен был раба на арене распотрошить для зрелищности. Поэтому для Тара — лёгкие деньги за мертвеца. Я получал бойца. Верхушка Дома посчитает, что раб просто-напросто помер от побоев. Сам полукровка будет жив и, думаю, такой расклад правильно оценить способен.

Все счастливы.

Нужен ли он мне на самом деле?

Нет.

Логичнее было зарубить его, ведь люди смотрели. С другой стороны, и что? Плевать на них. Я обязан забрать “перо”. Это всё. Остальное — мусор. Как бы не брыкался и не исполнял — я для сборцев бродяга, почти отброс. Какое-то репутационное повышение, если бесплатно, хороший итог, но наивно думать, что условный рейтинг накопится и позволит запросить существенную помощь по первозадачам. Может как раз наоборот, только мешать будет.

Справедливость обжигала. Нутро вопило, ворочаясь внутри беспокойным чудищем.

Так я ощущал свой имперский долг?

Возможно.

Кхунскую кровь решил приблизить. Видя мои действия, Желчь сказала, что это первое адекватное решение с пробуждения:

— Бросать своих какими бы они не были, в наших условиях — поведение гнилого гуля, — таково было ее утверждение. — Хорошо, что ты серьезно отличаешься от хади, иначе был бы повод саботировать твою задницу.

Не уверен, что прав в выборе. У меня есть задачи, а спасение “относительных” своих — скорее слабость, нагромождение, дополнительные сложности и обязательства. С другой стороны, нас осталось не много: полукровка или цельнокровный кхун — важно лишь то, какая воля, каков дух.

Увидел ли я что-то, поистине, достойное в нём?

Не мог сказать. Не способен оценить степень своей объективности. Мне кажется видел. Но что, если это искажение восприятия? Принимал ли я желаемое за действительное? Был немалый шанс того, что полукровка — абсолютная пустышка. Хотелось бы слепить из него нечто стоящее. Не дхала, нет. Это невозможно, но эрзац средненького кханника — вполне. Жаль моды не поставить.

***

У полукровки не было ничего кроме черной робы, синяков и ссадин. Если какие-то вещи и остались в камере, то так понимаю, он их взять не мог. У раба нет собственности, всё это принадлежало Дому Мечей.

— Рассказывай.

Он шёл сбоку, чуть прихрамывал и периодически бросал на меня обеспокоенный взгляд.

О том, что полуровка мог сбежать, я не переживал. Надо будет сам догоню, так еще его рабская принадлежность — для местных вещь очевидная. В Изоте за возвращение беглых положена денежная награда. Не пройдёт и часа как его за шкирку притащат к властям, разменяв на дхармы.

Серокожий хмурился:

— Что рассказывать?

— Неплохо бы узнать, как тебя звать.

— Ятим, — сказал, будто выплюнул.

Излишне собран, настроен враждебно.

— Видишь, Ятим, и не сломался. Я Танцор.

— И что дальше?

— А, чего ты хочешь?

Промолчал.

Слышалось только сердитое сопение.

Думал, что я такой же как те, кто держал его в клетке?

— Сколько ты уже в рабстве?

— Обязательно отвечать?

— Обязательно.