Паника
Шрифт:
— Древние — это… они? — Рохан кивнул головой в сторону темного зева коридора. — Эти твои девушки? С ногами газелей?
— Да. Ты радуешь меня! Да. Они — мои. Госпожа правит ими, их жизнью, смертью, но ты понял верно: они мои!
Рохан понял, что коснулся важной темы, но развить ее не решился.
—Они гипнотизируют голосом! — сказал он.
— То власть Госпожи! — ответил АНК с оттенком пренебрежения. — Эта власть — ничто в сравнении с моей властью!
«Да он тщеславен!» — удивился Рохан.
АНК тут же развеял эту идею:
— Говорю, чтобы ты знал: тебе нечего опасаться
— Только — живым? — спросил Рохан. Он чувствовал силу АНКА. И испытывал что-то вроде ликования.
Тоже — чары? Или подсознание Рохана решило, что он и АНК — в одной команде?
— Не только!
В руке юноши появилась короткая палка толщиной с большой палец.
— Вот это, — произнес он, — есть у меня, чтобы властвовать над неживым!
— Жезл? — спросил Рохан, пытаясь определить, что это такое. Смахивало на выкрашенный темно-красным лаком кусок бамбукового стебля.
— Жезл? Нет! Моя свирель! Ей повинуется то, в чем нет истинной жизни!
— Свирель?
В сознании Рохана что-то щелкнуло.
— Ты… Пан? — ошеломленно проговорил он.
— У меня много имен! — Сияющий юноша погладил свирель длинными, тонкими пальцами. — Что удивило тебя?
— Мифы, — пробормотал Рохан. — Значит, это правда?
— Конечно, — с готовностью подтвердил АНК. — В мифах — всегда правда! Вот только какая? Жизнь творит историю, история создает миф, а миф создает жизнь!
— Так говорил наш дед! — и произнес еще что-то по-ирландски.
— Я не понимаю, — сказал Рохан. — Говори по-английски, у тебя неплохо получается! Хотя… неудивительно.
—Я из Древних! — сказал АНК. — Значит, могу говорить с каждым живым существом на его языке. Если пожелаю. Но в моей памяти — жизнь моего отца и, отчасти, моего деда, Рохана Дейна! Так что иногда моими устами говорит твой дядя, Сэллери! Это забавно, правда?
Рохан пожал плечами.
— В тебе мало веселья! — констатировал сияющий юноша. — Тебе не нравится это место, брат?
Рохан огляделся. До сих пор он обращал мало внимания на то, где оказался. И сейчас не нашел в этом месте ничего примечательного. Нечто вроде половинки от куриного яйца с песчаным полом и гладкими, даже глянцевыми стенами. Единственной «достопримечательностью» здесь был, безусловно, АНК.
— Идеальные формы, — произнес сияющий юноша. — Но если это тебя не радует, я могу… — Он поднес к губам свою бамбуковую свирель.
И призрачный купол озарился красками полярного сияния.
Зрелище было потрясающее. Будто над ними разверзся небесный свод.
Рохан задохнулся от восторга… Но лишь на несколько секунд. Потом им овладело беспокойство. Он вспомнил о Фло.
Неизвестно, читал ли его всемогущий брат мысли, но эмпатом он, безусловно, был. Сияние тут же погасло.
—Я-с тобой, Рохан! — произнес АНК, голосом вливая в него часть собственной уверенности. — Говори — я пойму!
— Моя девушка, — проговорил Рохан. — Ее похитили несколько дней назад… Я думаю, она здесь, на острове…
— Только-то? — улыбнулся АНК. — Я дам тебе другую!
— Нет! — Рохан решительно качнул головой. — Понимаю! — кивнул
юноша. — В моем мире есть немного и от вашего! Да, здесь на острове есть девушка! Только одна. Появилась два дня назад. Я приведу ее к тебе!— Но, — забеспокоился Рохан, — там, наверху, полно солдат! Тебя могут убить!
— Меня? Дети Дыма? — АНК расхохотался. — Я терплю их, потому что Древним… Потому что Древние любят иногда развлечься с Детьми Дыма. Но пожелай я — и через час ни одного из них не останется на моем острове!
— Ты не знаешь, каков теперь оружие! — предупредил Рохан. — Время стрел и копий давно миновало!
АНК смеялся так долго, что Рохан начал беспокоиться.
— Ты безмерно веселишь меня! — сказал он наконец. — Разве я не сказал тебе, что память моего отца — во мне? А твой дядя Сэллери воевал, и воевал не копьем и мечом! Хотя мечом он тоже владел неплохо! Я покажу тебе его меч. Потом, Рохан! — Голос АНКА снова стал бархатным. — Я приведу тебе твою девушку! Поверь!
Рохан поверил. Но эти властные обертона напомнили ему кое о чем и дали новый повод для беспокойства.
— Я поеду с тобой! — решительно сказал он.
— Не ревнуй! — АНК безошибочно угадал его мысли. — Дети Дыма не интересуют меня! Я соединяюсь только с Древними! Не ревнуй! Ревность присуща только Госпоже!
— Моя ревность оскорбляет ее? — спросил Рохан.
— Твоя ревность лишает тебя радости! Но я излечу тебя, брат! — АНК поднялся.
— Погоди! — воскликнул Рохан. — Куда ты?
— У тебя еще будет время для вопросов! Очень много времени, куда больше, чем ты можешь предположить! Но сейчас я должен позаботиться об этом!
Сейчас сюда придет Ласкающий Ветер. Она принесет тебе поесть и будет нежна с тобой!
— Но постой… — Рохан вскочил на ноги. — Ты…
— Сядь!
Это был приказ. Ноги Рохана подогнулись, и он опустился на песок. А его могущественный брат повернулся и вошел в черное отверстие подземного коридора.
Сияющий ореол погас. Рохана опять окружила темнота.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Бейсн сидел на складном стуле в тени, отбрасываемой выступающим краем кровли казармы. Отсюда он мог видеть часть плаца и ворота базы. Ворота по его распоряжению были заперты, а караул при них — удвоен. Стволы спаренных пулеметов на сторожевых вышках контролировали очищенную от растительности полосу, окружавшую базу. Пулеметы управлялись из КЦ, и Бейсн с Трудом поборол искушение продублировать каждую пару живым стрелком. Он не сделал этого лишь потому, что не хотел демонстрировать свое недоверие Веерховену и его технике.
На земле, у ног полковника, лежала карта острова. Это была увеличенная фотография Козьего Танца, сделанная с вертолета и лично полковником доработанная. Весь остров был разбит на десять зон, по числу групп прочесывания. Полковник только что закончил инструктаж, и девять командиров групп — три сержанта и шесть капралов — ждали, переминаясь с ноги на ногу, когда Бейсн их отпустит. Тень от крыши не доходила до них, и беспощадное экваториальное солнце обрушивало им на головы потоки жидкого огня. Впрочем, солдатам было не привыкать.