Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне: от Боба Дилана до Капитана Бифхарта

Чтобы отметить торжественный факт подписания контракта (и заодно привлечь к группе новых заинтересованных менеджеров), Warner Bros. организовали для коллектива «статусный» концерт на разогреве у группы Tower Of Power – печальные обстоятельства этого мероприятия уже описаны во вступлении к этому тексту. Эрни Брукс вспоминал весь комизм ситуации: лейбл разрекламировал музыкантов под вывесками в духе «The Modern Lovers – новая сенсационная группа на Warner Bros.», а в это время «новую сенсационную группу» освистывали и закидывали банками. Не стоит и говорить, что по итогам концерта желающих заниматься делами группы не обнаружилось. Чтобы хоть как-то решить проблему, «Уорнеры» попросили временно заступить на роль и.о. менеджера The Modern Lovers 45-летнего Эдди Тикнера, бывшего менеджера The Byrds, хорошего друга Фила Кауфмана и Грэма Парсонса. По просьбе лейбла и лично Дэвида Берсона, вся эта команда общими усилиями пыталась «вразумлять» Джонатана.

Теперь казалось, что уже ничто не может помешать Warner Bros. затащить The Modern Lovers в студию и вытянуть из них злополучный лонгплей. Компания оплатила время в студии фирмы Elektra – той самой, где за три года до этого The Stooges записывали свой "Fun House". Джон Кейл был полон решимости вытолкнуть группу на новый энергетический уровень, получить от музыкантов исполнение, беспрецедентное по агрессивности и напору, зафиксировать на пленке ту едкость и дерзость, которые он так ценил в песнях группы. Ощущая себя на одной волне с продюсером, Робинсон, Харрисон и Брукс были готовы сыграть на пределе своих возможностей. Единственным, кто сомневался, был их своенравный лидер. Много лет спустя Брукс размышлял: «Думаю, дело было в том, что Джонатан менялся. Не столько в том, что он устал от старых песен, а скорее в его взглядах – что этот конвейер по штамповке звезд рок-н-ролла является порочным»^[75]. Кроме того, Ричман начал все больше задумываться об охране окружающей среды: задолго до Греты Тунберг он стал размышлять о том, что стадионные концерты, громадные акустические системы и мощные усилители расходуют массу электроэнергии, которая, в свою очередь, вырабатывается посредством сжигания топлива с неизбежным загрязнением атмосферы. С точки зрения Джонатана, единственный способ спасения планеты от экологической катастрофы заключался в том, чтобы исполнять негромкую акустическую музыку.

Членам группы приходилось его бесконечно уговаривать и предлагать компромиссы. Эрни Брукс демонстрировал чудеса дипломатии: «"Джонатан, потом ты сможешь делать все, что захочешь. Давай только запишем пластинку, а после этого сыграем кой-какие концерты! Людям нужно услышать эти песни – они классные и хорошо звучат!" Джонатан отвечал: "Ну, не знаю, не знаю. Я не хочу, чтобы музыка была такой громкой. Она ведь повредит ребятам слух, понимаешь? А если она будет настоящая, если в ней будет волшебство, то люди все равно ее услышат"»^[76].

В сентябре Джонатана все же удалось заманить в студию, но конфликт усугубился после того, как идеи Ричмана вошли в противоречие с представлениями Кейла. Продюсер хорошо помнил прошлогодние студийные перфомансы The Modern Lovers – громкие и напористые – и отчаянно стремился воскресить прежний дух. Эрни Брукс рассказывал: «Одной из песен, которую мы пытались перезаписать, и которая никак у нас не получалась, была, кажется, "Someone I Care About", и Кейл сказал Джонатану: "Тебе надо звучать злобно; тебе надо звучать так, как будто ты хочешь кого-то убить!" А Джонатан ответил: "Ой, я не хочу никого обижать – я хочу сделать милую, счастливую пластинку"»^[77]. Поначалу продюсер был в недоумении: он спрашивал остальных музыкантов: «В чем дело? Что случилось с Джонатаном? Почему мы не можем записать этот диск? Почему вы не можете изменить звучание?». В какой-то момент, однако, ситуация стала выходить из-под контроля. Кейл вспоминал: «Каждая жалоба на то, как звучат какие-то вещи или в каком направлении они двигаются, встречалась ответной жалобой.

Это была бесконечная спираль, которая казалась разрушительной… Мне было неудобно перед Джонатаном, потому что все это было бесцельно. Музыка была просто отрепетированной до смерти – так не делается… В конце концов он уже перестал мне доверять – не знаю почему, что-то случилось, и контакт был потерян. Мои мысли были: "Не знаю, почему так происходит, но это больно. Надо уходить"… Было обидно, потому что я чувствовал, что такую невероятную невинность стоит зафиксировать [на пленке]»^[78]. Остальные музыканты остро переживали происходящее. Эрни Брукс: «Думаю, для Кейла такая ситуация была ужасной, ведь он был продюсером пластинки, которая имела великий потенциал, а Джонатан не давал ему ее записать. В то же время мы все уважали его, но дело просто не шло»^[79]. Ситуация усугублялась и состоянием самого Кейла, который на тот момент переживал личный кризис и много пил^[98]. Сессии к дебютному альбому были прерваны; работа ни над одним треком так и не была доведена до конца.

Последняя попытка

В это же самое время друзья группы делали все возможное: Дэнни Филдс отчаянно пытался убедить президента «Уорнеров» Мо Остина выпустить в качестве альбома прошлогодние демо-сессии с Кейлом. Однако руководство лейбла все еще верило, что The Modern Lovers способны записать «полноценный» альбом. В попытке установить с Джонатаном хоть какой-то контакт они привлекли к работе Кима Фаули – еще одного продюсера, которому Ричман доверял, и под руководством которого он сделал свои, вероятно, самые раскрепощенные студийные записи. «В целом у Кима Фаули была идея, что "все классно", – рассказывал Эрни Брукс автору этих строк. – Он прыгал и вопил: "Молодежнее, давайте еще молодежнее!"^[99] В нем не было ничего нервного или пугающего, но у меня всегда было ощущение, что он немного торопится. И когда он говорил, что "все классно", мне временами казалось, что он не прав». Очевидно, Фаули не был столь же властным продюсером, как Кейл, и не пытался проецировать на музыкантов свои личные ожидания. Вероятно, именно по этой причине Джонатан достаточно легко согласился возобновить работу над альбомом с Фаули. Вместе с новым-старым продюсером группа отправилась в легендарную лос-анджелесскую студию Gold Star, где за десять лет до этого творил свои хиты Фил Спектор. Многотерпимые Warner Bros. даже согласились инвестировать дополнительные средства, чтобы Фаули смог начать работу над альбомом с нуля, а не заниматься латанием дыр на незаконченных треках Кейла.

По всеобщим воспоминаниям, студийная работа шла на удивление гладко – вероятно, Джонатан стремился поскорее записать старые песни, чтобы отправить их «на покой». Не исключено, что сказывались и неортодоксальные продюсерские методы Фаули: в какой-то момент он приказал Филу Кауфману запереть музыкантов в студии и не давать им еды или воды, пока не запишут дубль как следует. Фаули обратил внимание на то, как изменились отношения в группе – отчетливо ощущались трения между Ричманом и остальными музыкантами. Было заметно и то, как поменялся подход Джонатана к исполнению: теперь ему нравился чистый, а не перегруженный звук гитары. Он даже отдал Харрисону свой «телекастер» – и клавишнику пришлось временами переключаться на гитару, осваивая ее по ходу дела. По-видимому, ощущая некоторую неуверенность, Ричман также настоял на том, чтобы записывать вокальные партии песен в полной темноте. Студийному персоналу в это время предписывалось прятаться под микшерским пультом.

Сессии у Фоули – это уже четвертая по счету попытка The Modern Lovers записать в студии все тот же репертуар. По большому счету эти записи не несут в себе ничего принципиально нового – заметно, что музыканты стараются выдерживать те же самые аранжировки, которые они уже опробовали во время демо-сессий, чтобы наконец-то зафиксировать песни в «каноническом» виде. Тем интереснее вслушиваться и пытаться примечать «между строк» небольшие, но важные метаморфозы. Основные отличия касаются исполнения Джонатана – настроения, нюансов его подачи. Не исключено, что эти несходства и нюансы связаны не более чем с сиюминутным настроением эмоционального фронтмена. Но, тем не менее, это настроение заметно в голосе Ричмана, оно влияет и на исполнение группы.

На демо-записях, сделанных полтора года назад для Warner Bros. и A&M, в вокальной манере Джонатана чувствовалось больше той подростковой искренности, честности, открытости и неуверенности, которая так очаровывала многих слушателей (и слушательниц). На финальных пленках классического состава The Modern Lovers подобных чувств ощутимо меньше: Ричман нередко предстает более уверенным, суховатым или даже строгим. Трактовать такое состояние непросто – это может быть и ощущение взросления, привыкание к песням, которые исполняются уже давно, накопившаяся усталость или даже разочарование и раздражение. Вполне вероятно, что дает о себе знать сочетание всех этих факторов. Характерно, что исполнения Джонатана стали более вольными и многословными, но при этом в них появилось что-то вроде небрежности или развязности. Можно даже предположить, что фронтмен пытается компенсировать недостаток вдохновения или зрительской отдачи, самостоятельно подстегивая себя.

Такое настроение особенно идет на пользу более резким и агрессивным номерам из репертуара группы. Четкий, плотный и прямо-таки отмороженный драйв новой версии "She Cracked" звучит убедительнее варианта, записанного с Кейлом. Здесь нет ни следа прошлой неуверенности: тон Джонатана ощутимо резче, даже высокомернее – что вызывает еще больше ассоциаций с манерой Игги Попа. Джонатан не столько поет слова, как раньше, сколько проговаривает их речитативом. Припев он почти не пропевает, лишая песню последних остатков приглаженности и мелодичности. Голоса, прорывающиеся сквозь радиоволны на инструментальном проигрыше, придают песне психоделический, полубезумный эффект. Еще более явные параллели с The Stooges присутствуют на композиции "I Wanna Sleep In Your Arms" – впервые записанной как следует. Но здесь Ричман и не скрывает своих корней, указывая в соавторах некого Остерберга.

Сессии с Фаули зафиксировали еще одну попытку записать гвоздь концертной программы – «Roadrunner». По сравнению с плотным и опрятным саундом записи Кейла, новую версию отличает более гремящий, примитивный гаражный звук. Джонатан гораздо более многословен, его определенно «несет». Иногда фразы не умещаются в такты, отцепляются от музыки и ее ритма – словно в этой песне про радио исполнитель сам превращается в постоянно работающий невыключаемый радиоприемник. Если на демо-записи Кейла Джонатан звучит «честно», то здесь почти кажется, что он кривляется. Может ли так быть, что Ричман уже ненавидит эту песню и всех, кто хочет, чтобы он пел ее в тысячный раз? Нетрудно услышать, что подобную подачу всего лишь три года спустя доведет до предела Джонни Роттен – выкрутив «на полную ручку» в своем собственном «радио» язвительность и раздражение. Достаточно вспомнить поток сардонических славословий, который Роттен изливает в финале "Holidays In The Sun", и аналогия станет вполне очевидной.