Пантера - инстинкт зверя

Шорох повторился, на этот раз уже отчетливее, и я поняла, что не ошиблась - за окном кто-то был. Мне захотелось крикнуть и спросить, кто там бродит, но засунутый мне в рот вместо кляпа кусок грязной, вонючей тряпки мешал это сделать.

Ну, Федя, погоди, доберусь я до тебя еще, если, конечно, выберусь отсюда. Тогда не то что деревянный кол - голову твою лысую тебе же в худую задницу засуну!

Не отрываясь, я пялилась на окошко и ждала. Вот негромко хрустнула ветка под чьими-то ногами, я вздрогнула и напряглась всем телом. Потом увидела чью-то светлую макушку. Она медленно поднималась снизу из-за оконной рамы. Вот показался лоб, потом глаза, а потом...

Потом я увидела себя. Словно отражение в зеркале в окне виднелась моя голова, с моим лицом, с моими глазами, губами и носом, с моими волосами и с моей шеей. В первое мгновение я решила, что от страха у меня начались глюки. Но потом я все поняла: это же Катя! Та самая, которую я несколько мгновений назад поминала всякими нехорошими словами! Правду говорят: только помянешь черта - он тут как тут. О том, что она тут делает и откуда взялась, в тот момент я не думала. Сердце мое чуть не вырвалось из груди от радости, я нелепо дернулась и почувствовала, как горячие слезы обожгли мои щеки.

Ее глаза удивленно округлились, когда она увидела то, что предстало ее взору. Я лежала на полу, скрюченная и связанная, недалеко от меня валялся окровавленный труп Клина, а на столе, прямо перед ее глазами, лежал мертвый Грек. Потом ее взгляд остановился на мне, и она произнесла хриплым голосом, очень похожим на мой:

– Мне кажется, я тебя уже где-то видела. Ты жива? Я лишь мотнула головой, насколько позволяла петля на шее, другой конец которой был привязан сзади к щиколоткам.

– Слава богу, - в ее глазах мелькнуло сочувствие.
– А эти?
– она кивнула на трупы.

Я воздела глаза к небу, давай понять, что эти уже не с нами. Она облегченно выдохнула, и на губах появилась виноватая улыбка.

– - Я - Катя, не бойся меня, - сказала она зачем-то ведь я готова была расцеловать ее от счастья.
– Сейчас я тебе помогу.

Вскарабкавшись на подоконник, она забралась на стол, перешагнула через Грека и спрыгнула на пол. На ней была короткая черная кожаная юбка, босоножки на невысоких каблуках и синяя маечка-топик. Фигура у нее была просто потрясающая, длинные стройные загорелые ноги, высокая грудь под маечкой, круглая упругая попка, обтянутая юбкой, длинные золотистые волосы до плеч, божественные черты лица - одним словом, красавица! Я чуть не задохнулась от зависти, но потом вспомнила, что я точно такая же, и немного успокоилась, хотя ревность в глубине души осталась - еще бы, я ведь всегда думала, что одна такая на свете, а оказалось - нет.

Катя выдернула у меня изо рта кляп, я жадно вдохнула полной грудью, голова слегка закружилась. Усмехнувшись, она сказала:

– Ну и видок у тебя, - ее интонации были немного вульгарны.
– Ты кто такая?

– Я - Мария, - ответила я.
– Развязывай меня поскорей, потом поговорим. А то эти гады могут вернуться.

– Сейчас, погоди.

Чертыхаясь и тихо матерясь по поводу сломанных ногтей, она с трудом распутала проволоку, сняла с моей шеи петлю, и наконец остались только наручники на запястьях. Она помогла мне сесть.

Все затекшие суставы страшно ныли, особенно в тех местах, куда врезалась проволока, перед глазами у меня все поплыло, и я чуть снова не упала. Катя бережно удержала меня за плечи и спросила:

– Где ключ от наручников?

– Должен быть у кого-то из этих, - просипела я, кивая на мертвецов. Поищи у них в карманах. О боже, неужели я спасена...

– Кто это их убил?
– поинтересовалась она, шаря по карманам у Грека.

– Сами друг друга порешили, - соврала я.
– Никак не могли решить, кто первый меня насиловать будет.

– Вот скоты, - процедила она, - так им и надо. У этого ничего нет, посмотрю у другого.
– Она склонилась над Клином и сунула руку в карман спортивных брюк.
– Есть! Вот они голубчики!

Еще мгновение, и я была полностью свободна. У меня была куча вопросов к моей спасительнице, но сейчас было не до этого - нужно было делать ноги, пока сюда не заявилась вся московская уголовная братия, жаждущая моей крови. Мы выбрались из дома через окошко, причем я не забыла захватить свою туфлю и сумочку, и понеслись в лес.

– Куда мы бежим?
– крикнула я бегущей впереди Кате.

– Я там свою машину спрятала. Потом все расскажу. Нужно успеть выехать из леса, чтобы с ними не встретиться - тут только одна дорога.

Минуты через три мы оказались у замаскированной за большим кустарником волчьей ягоды белой "восьмерки". Запрыгнув в нее, Катя открыла фиксатор на правой двери, я села рядом, и она резко рванула с места, старательно объезжая деревья. Вскоре мы выехали на лесную дорогу, по которой меня везли бандиты, потряслись по кочкам, добрались до трассы, вырулили на нее и помчались к Москве. Только здесь я смогла, наконец, вздохнуть свободно и поверить в свое чудесное спасение.

– Ну, рассказывай, кто ты такая?
– требовательно произнесла Катя. Почему на меня так похожа?

– Это я и сама хотела бы знать, - улыбнулась я, растирая запястья.
– Я вышла из подъезда, вдруг меня хватают под белы рученьки какие-то придурки, сажают в машину и везут в лес насиловать. И при этом еще называют меня Катей Поспеловой. Как я понимаю, это ты и есть?

– Да, это я и есть. Я видела, как тебя схватили, и поехала за вами. Когда я увидела тебя, чуть не ошизела - подумала, крыша едет, а потом поняла, что тебя со мной перепутали. Что они от тебя хотели?

– Какой-то Витька интересовался, где найти Ирину-я все еще не решалась говорить ей всю правду, надеясь, что она сама выдаст ее случайно.

– А зачем ему Ирик понадобилась?
– нахмурилась моя копия.

– Ему не столько Ирик, сколько сын нужен, - пояснила я.
– Он, по-моему, из тюрьмы сбежал. Послушай, может, расскажешь, что происходит? А то меня чуть не убили из-за тебя, а я даже не в курсе событий - обидно, понимаешь.

Вместо ответа она бросила на меня пытливый взгляд и хмыкнула:

– Ну надо же, как ты на меня похожа. Никогда бы не подумала.

– Это не я на тебя, а ты на меня похожа.

– Дудки! Таких, как я, больше нет, - заносчиво заявила Катя.
– Я единственная и неповторимая в своем роде. И нечего ко мне примазываться.

– Это я-то примазываюсь?!
– я чуть не задохнулась от возмущения.
– Да меня из-за тебя чуть не убили! Еще и проституткой обозвали!

– Подумаешь, цаца какая, проституткой ее назвали, - хмыкнула она.
– Все женщины в душе проститутки.