Папа (для) моей дочери

– Мам! Что так долго?! – нетерпеливо прыгает рядом Женя, стоит мне открыть дверь.

– Прости. Зашла к тёте Олесе на минутку, – оправдываюсь я.

– Мы же опоздаем! Или ты забыла?!

– Нет, не забыла, – отвечаю, старясь дышать ровно. Забудешь такое!

Клим сказал зайти с Женей после приёмных часов. Отправлять ребёнка с бабушкой не хочу: неизвестно, что бабуля может устроить. Так что деваться некуда – придётся вести дочь самой.

– Мам, а как мне теперь называть дядю Клима: папа Клим? Он же сам сказал, что он не дядя!

Вопрос застаёт меня врасплох. Женя ждёт от меня ответа, а я не знаю, что сказать.

– Не знаю, – в растерянности развожу руками.

– Ну, мам?!

– Женя, я правда не знаю.

– А можно, я у него тогда спрошу?

Ещё один удар под дых. Догадываюсь, что ей ответит Клим.

– Хорошо. Спроси.

– Мам, а ты разве не рада?

– Почему? Рада. – Даю себе мысленный подзатыльник за то, что обманываю ребёнка.

– Ты больше не будешь его ругать? Пожа-а-луйста! – просит дочь. – Он хоро-о-ший!

– Я постараюсь.

Как бы мне ни хотелось ничего о нём не слышать, но Женя всю дорогу тараторит про Клима. Она сама расстегнула защёлки на ремнях безопасности и спрыгнула с кресла.

– Женя, осторожно!

– Мам, я уже большая!

– Я знаю. Но всё равно нужно быть острожной. Дверь сама не открываешь, поняла?

– Ладно, – обиженно сопит дочь.

Пусть посопит! Нечего выпрыгивать из машины без разрешения! Беру её за руку и веду в больницу, где работает мама. Надеюсь, что мама не обсуждала с Климом ничего личного.

Шелест стоит в коридоре и явно ждёт нас. Дочь вырывает руку и бежит к нему.

– Клим! – радуется Женя, обхватив его за шею. Она даже не обращает внимания на то, что на нём одежда врача, которых она так боится.

– Привет! – говорит Клим мне. Коротко киваю ему вместо ответа. – Как дела? Зубик болел? – спрашивает он у Жени.

– Не-а! Ничего не болит! – заявляет дочь.

– Вот умница! А у меня для тебя подарок. Посмотришь?

Дочь тут же соглашается. Клим опускает её на пол, но Женя хватает его за руку.

– Ты пойдёшь? – спрашивает Клим у меня.

Пожимаю плечами и иду за ними. В кабинете на стуле сидит огромный плюшевый единорог в целлофановой упаковке.

– Какой красивый! – Дочь с восхищением замирает. – Это мне?

– Тебе, – отвечает Клим. – Надеюсь, ты не против? – интересуется он уже у меня. – Игрушка сделана из экологически чистого материла и гипоаллергенна.

– Клим, зачем? – задаю глупый вопрос.

– Чтобы Женя с ним играла, – получаю такой же глупый ответ. – Женя, давай ты покажешь мне зубки, а потом заберёшь его.

– Это Лиу! – заявляет дочь.

– Кто? – переспрашивает Клим. – Лиу?

– Да. Это её имя.

– Хорошо. Пусть будет Лиу, – улыбается ей Клим, а я замираю – такая добрая и искренняя у него улыбка.

Они оставляют Лиу на стуле и идут к медицинскому креслу. К моему огромному удивлению, Женя сама садится и ждёт, пока Клим продезинфицирует руки.

– Клим, а я хочу такие же игрушки, как у тебя!

– Женя! – одёргиваю дочь, но на меня никто не обращает внимания.

– Какие? – совершенно серьёзно уточняет Шелест у моей дочери, словно это самая важная вещь на свете.

Женя наклоняется и смотрит на стойку, но на ней ничего нет.

– Ты вчера мне давал «птичку» и зеркальце на палочке, – объясняет Женя.

Вижу удивление на лице мужчины.

– Женечка, давай я куплю тебе игрушечные, хорошо? – предлагает он.

– Ладно, – соглашается дочь и сама открывает ротик.

Я так понимаю, что Клим смотрит и остальные зубки, потому что он делает себе какие-то пометки. Я не выдерживаю и спрашиваю:

– Что там у неё?

– Второй моляр с кариесом, – отвечает Клим, на секунду поднимая на меня взгляд.

– Но я ничего не видела!

– И не увидишь. Он выглядит как светлое пятнышко и практически сливается со здоровой эмалью.

– Ты хочешь сказать, что его нужно лечить?

– Пока будет достаточно фторирования. После обработки эмаль станет более прочной и прогрессирование кариозного очага затормозится. Вполне возможно, зубик сможет отслужить своё время. Но если этого не сделать, то при увеличении полости придётся её пломбировать. Терять его ещё рановато.

– Клим! Я не хочу! – пикает Женя.

– Женя, я ничего не буду делать! – мягко произносит Клим, успокаивая мою дочь, и она ему верит.

– Ты сделаешь фторирование? – прошу его.

– Я не хочу! – подаёт голосок дочка.

– Женя, это ни капельки не больно. Честно-честно! Я потом тебе покажу, что буду делать, – уговаривает её Клим.

– Правда?

– Конечно! И ты сама сможешь лечить зубки своим игрушкам. – Он говорит с ней на равных, словно они играют в игру.

Клим помогает слезть Жене с кресла, и дочка возвращается к своему подарку. Провожаю её взглядом и усмехаюсь.

– Я не угадал с игрушкой? – слышу вопрос.

Клим стоит рядом, и я на секунду выпадаю из реальности.

– А? Нет. Просто представила, как будет ворчать бабуля, – сама не понимаю зачем, признаюсь ему.

– Бабуля не любит единорогов? – Клим сдерживает улыбку, но глаза его выдают.

– Их у Жени слишком много.

– Мама! Это не много! – тут же возмущается дочка.

– Женя, скажи «спасибо» и идём, – прошу её.

– Я провожу, – говорит Клим, снимая медицинскую куртку.

Почему-то мне было намного проще, когда я видела в нём стоматолога. Сейчас передо мной снова прежний Клим. Не понимаю, как такое может быть.

Он сам пристёгивает Женю в автомобильном кресле и усаживает рядом единорога, а потом подходит ко мне.

– Ира, я вчера погорячился. Прости, что так получилось. Наверное, было бы лучше, если бы ты сама сказала ей. – Клим смотрит мне в глаза, словно заглядывает в душу. – Спасибо тебе за дочь.

Я не знаю, что сказать.

– Клим, я её родила себе, и ты ничем не обя… – Я не успеваю договорить, как его палец накрывает мои губы. Простое движение простреливает с головы до самых пяток, всколыхнув совсем другие воспоминания, но Клим, кажется, не замечает этого.