Папа в подарок, или Шанс на новую жизнь

Выдает испуганное «оу». Прикрывает рот ладонью. И предпринимает еще одну попытку воззвать к моему разуму.

– Ника, родная, не пори горячку. Подумай хорошенько. Ну куда вы на ночь глядя в мороз?

– Куда угодно, лишь бы не здесь. Сонюшка, милая, одевайся.

Отрезаю бескомпромиссно, в красках представив все прелести ужина с Вадимом, и осторожно протягиваю дочурке ярко-красный пуховик. Помогаю ей застегнуть изредка заедающую молнию и, подхватив сумку, выхожу в коридор.

Обуваюсь на автопилоте. Мягко, но настойчиво подталкиваю Соню вперед. Желаю свекрови счастливого Нового года.

Кубарем скатываюсь с лестницы и вываливаюсь из подъезда, замирая от тоскливого детского.

– Мамочка, а папа меня больше не любит?

В один миг внутренности перемалывает, словно в мясорубке, и снова становится нечем дышать.

– С чего ты взяла, солнышко? Папа тебя очень любит.

Я опускаюсь на корточки перед своей крошкой, поправляю ей шапку с большим пушистым помпоном и отчаянно стараюсь не разрыдаться.

Ох уж эти чертовы взрослые игры и моя уязвленная гордость, не позволяющая притвориться, что измена мужа – всего лишь нелепая случайность, и ничего страшного не произошло.

– Тогда почему мы не будем встречать с ним Новый год? И почему мы уезжаем от бабушки?

Слишком умная для своего возраста, продолжает допытываться Соня, а я не нахожу в себе достаточно мужества, чтобы во всем ей признаться. Поэтому до боли кусаю губы и отделываюсь полуправдой.

– Потому что мы с твоим папой повздорили и решили пока пожить отдельно. Так бывает.

– Папа тебя обидел?

– Н-н-нет.

Выдавливаю полузадушено после секундной заминки и как никогда радуюсь подъезжающему такси. Слишком спешу погрузить сумку с рюкзаком в багажник, втайне боясь, что Тамара Николаевна все-таки спустится вниз и попытается меня остановить. Помогаю Соне усесться в детское кресло и так же торопливо пристегиваю ремень безопасности, не замечая, как телефон выскальзывает из кармана.

Наступаю на него ботинком и слышу оглушающий хруст. Экран идет мелкой паутиной трещин и никак не желает загораться, но у меня уже попросту нет сил, чтобы впадать в истерику.

Одной потерей больше. Одной потерей меньше. Подумаешь.

Интересно, на этом вереница моих неудач на сегодня закончится или к ним добавится еще одна?

Гадаю, когда водитель высаживает нас у ворот элитной многоэтажки и брезгливо морщится, всем своим видом показывая, что мы с дочкой совсем не подходим этому месту.

Но меня вряд ли заботят его заморочки. Сейчас я готовлюсь совершить, возможно, самую большую глупость в своей жизни.

Все мало-мальски приличные гостиницы забиты в преддверии праздника, и мне больше некуда пойти.

– Мамочка, как тут красиво! Настоящий дворец.

Оценивая просторный холл первого этажа и экзотические растения в кадках, заключает Соня и с таким же восторгом изучает огромный лифт с зеркальными стенами, который везет нас на двадцать пятый этаж.

Двери кабины разъезжаются мягко и практически бесшумно, а вот мои ноги, напротив, каменеют и наливаются свинцом.

Каков шанс, что Северский Гордей Алексеевич спустя почти восемь лет, которые мы не виделись, все еще живет здесь? Не знаю.

Стягиваю с головы шапку, прочесывая спутавшиеся волосы пальцами, и решительно давлю на кнопку звонка, чтобы вскоре столкнуться нос к носу с роскошной брюнеткой.

На ней золотистое атласное платье в пол. На шее – изящное колье с россыпью из драгоценных камней, подозрительно напоминающих бриллианты. Ее губы тронуты нежным персиковым блеском. На веках – дымчатые тени. И вся она – идеальное воплощение шика и стиля.

На ее фоне я ощущаю себя до жути ущербной и с трудом борюсь с желанием поднести ладонь к лицу и по глупой детской привычке изгрызть ногти.

– Здравствуйте. А Гордей Алексеевич дома? – спрашиваю взволнованно и получаю вполне закономерное.

– Вы ошиблись.

Вперив взгляд мне в переносицу, эта богиня кривится и собирается захлопнуть перед нами с Соней дверь, когда из недр квартиры доносится.

– Диляра, кто там?

От знакомого голоса с бархатной хрипотцой мои натянутые нервы и вовсе спутываются в колючий тугой комок, а сердце с ревом таранит грудную клетку, стоит мне попасть под обстрел пронзительных почти черных глаз.

– Вероника?

– Здравствуй, Гордей.

Глава 3

Гордей

Новый год – своеобразный рубеж. Время подводить итоги и строить планы на будущее.

Что я имею в свои тридцать два? Немало.

Адвокатскую контору, которая берется за самые сложные дела. Процветающее агентство недвижимости. Роскошные апартаменты в престижном районе Москвы.

Конечно, все это досталось мне с помощью родителей. Без них я вряд ли бы что-то из себя представлял.

Сейчас, когда годы и обстоятельства отсеяли прилипал и паразитов, меня окружают уважаемые люди. Бизнесмены, депутаты и даже научные деятели. У нас много общих тем для разговоров, схожие взгляды и одинаковый статус. Никто из них не пытается разбогатеть за мой счет или урвать лакомый кусок с моего стола, и это расслабляет.

Как и то, что со мной рядом находится потрясающая женщина, при виде которой прохожие роняют челюсти и сворачивают шеи.

Диляре двадцать девять. У нее два высших образования, она в совершенстве владеет английским и испанским языками и неплохо играет на скрипке. Она знает все тонкости этикета и никогда меня не опозорит.

Идеальная.

– Диль, я готов. Ты скоро?

Поправляю запонки на манжете кипенно-белой рубашки и двигаюсь к трюмо, где Диляра заканчивает наносить макияж.

Справляется с этим лучше любого стилиста.

– Поможешь?

Улыбаясь краешком губ, Диляра указывает подбородком на колье, лежащее на темно-синем бархате, и я охотно надеваю украшение на ее длинную изящную шею.

Касаюсь пальцами бронзовой кожи и с удовольствием отмечаю, как она покрывается мурашками.

Мы с Дилей идеально друг другу подходим. Единственное, что пока не вписывается в идеальную картину моего мира – это то, что у нас нет детей.

Я бы хотел воспитывать озорного бойкого мальчугана. Или двух.

– Диль, результаты из клиники прислали?

– Нет еще. Наверное, после праздников.

Поморщившись, произносит Диляра и отвлекается на трель дверного звонка. Поднимается, разглаживая несуществующие складки на платье, и спешит в коридор.

– Я открою.

Не знаю, что заставляет меня идти следом за ней. То ли неясное предчувствие, то ли хваленая интуиция, но инстинкты меня не подводят.

Грубоватое Дилино «вы ошиблись» режет слух и настораживает. Так что я решительно шагаю к едва не захлопывающейся у меня перед носом двери и превращаюсь в каменного истукана, сталкиваясь с призраками прошлого.