Папа в подарок, или Шанс на новую жизнь
Шрифт:
– Эти елки специально выращивают в питомниках, каждый год высаживают новые. И мы, пожалуй, купим для нее кадку с землей, а после найдем ей местечко во дворе, идет?
– Идет.
Радуется, как ребенок Ника. Вместе с ней улыбается Соня. Да и уголки моих губ неминуемо ползут вверх.
Правда, в отличие от пребывающего на отметке «практически превосходно» настроения, погода стремительно портится. Свинцовые серые тучи наползают на небосвод и закрывают светившее с раннего утра солнце. Мелкие снежинки начинают срываться и норовят устлать землю белым пушистым ковром.
– В период с четырнадцати
Вещает высоким женским голосом радио, но я не топлю педаль газа в пол, опасаясь за безопасность своих пассажирок.
Маленькие снежные звезды превращаются в огромные хлопья, обзор становится все хуже и хуже, и я бы мог развернуть машину и помчать обратно, но пробка на въезд в город стоит такая, что подобное желание вмиг отпадает.
Дорога до пустующей сейчас дачи, принадлежащей моим родителям, занимает больше двух часов. Буран не прекращается и становится только сильнее. И мне не остается ничего другого, кроме как выудить телефон из кармана пальто и сообщить Диляре очевидное.
– Диль, нас тут совсем замело. Боюсь, что тебе придется встречать Новый год без меня.
Глава 6
Гордей
– Что-о-о?! – истеричный возглас раздается на том конце провода и вынуждает меня поморщиться.
– Не ори так, Диль. У нас ребенок в машине спит. К тому же, ты можешь прекрасно провести время в ресторане с друзьями, где у нас забронирован столик.
– Нет, Гордей, ты реально издеваешься, – прислушавшись ко мне, Диляра все же сбавляет громкость, но ее голос по-прежнему звенит и ломается. – Все девчонки придут с мужьями или с парнями, на худой конец. Будут веселиться, пить, танцевать. А я буду сидеть одна, потому что мой мужчина повез в глухомань другую женщину. Просто блеск!
– Диль, не разгоняй. Так сложились обстоятельства. И моей вины уж точно нет в том, что весь город засыпало.
– Северский, ты испортил мне праздник…
– И очень об этом сожалею. Прости, Диль, и счастливого Нового года.
Отключившись на середине Диляриной фразы, я избавляю себя от потока претензий, которые непременно должны были посыпаться, и устало растираю виски, пока Вероника нервно ерзает на пассажирском сидении и пытается собраться с мыслями.
– Гордей, прости меня, пожалуйста. Свалилась тебе, как снег на голову. Причинила массу неудобств. Еще и поссорила с невестой. Мы с Соней съедем при первой возможности. Я пройду собеседование, устроюсь на работу, сниму жилье…
– Хватит.
Не дав Нике договорить, я ловлю ее за запястье и долго смотрю в ее снежно-голубые глаза. Поглаживаю подушечками пальцев прохладную кожу и молчаливо ругаю Диляру за несдержанность.
Веронике и так вчера знатно досталось. Не хочу, чтобы она корила себя из-за наших с Дилей глупых терок.
– Во-первых, ты не доставляешь мне проблем, Ника. Это целиком и полностью мой выбор поехать с вами сначала в магазин, а потом на дачу. Я должен был удостовериться, что вы нормально устроились. Иначе весь вечер
не находил бы себе места.– А…
– Во-вторых, ты останешься у меня столько, сколько потребуется, пока не найдешь нормальную вакансию. Уборщицы, вахтерши, дворники в этот перечень не входят. Хорошо?
– Но…
– Никаких «но», Ника. Твоей дочери нужна здоровая отдохнувшая мама, а не полудохлый зомби, пропадающий на двенадцатичасовых ночных сменах.
Твердо отрезаю я и глушу, наконец, двигатель. Запахиваю плотнее полы пальто и выскальзываю наружу, чтобы забрать пакеты с продуктами из багажника, пока Ника разбудит Соню.
Закинув еду в дом, я возвращаюсь на улицу и с третьей попытки отцепляю с крыши автомобиля елку. Снег валит так сильно, что ничего не видно на расстоянии больше пяти метров. И я уже не рассчитываю, что завтра нам удастся откопаться.
Судя по прогнозу, мы застряли здесь на несколько дней. В лучшем случае – на два, в худшем – на все пять. И, как ни странно, меня этот факт ничуть не расстраивает.
– Дядя Гордей, ты – настоящий Дед Мороз!
Восклицает Соня и громко хлопает в ладоши, когда мы с зеленой красавицей протискиваемся в тамбур. Ну а Ника помогает мне раздеться и протягивает полотенце, чтобы я вытер с лица превращающийся в воду снег.
– Только не простудись, Гордей.
– Не простужусь. Завтра баньку затопим, попаримся как следует. Купальник взяла?
– Какой купальник, Северский?!
– Ну, значит, в майке пойдешь.
Лукаво подмигиваю зардевшейся Веронике я и аккуратно прислоняю елку к стене, чтобы она оттаяла. Именно здесь, на этой затерянной в глуши даче я чувствую себя беспечным и свободным от всяких условностей.
Поэтому первым делом я меняю строгие брюки с рубашкой на демократичную футболку и джоггеры и, проверив, исправно ли работает отопление, спускаюсь в кухню.
– Ника, с готовкой помочь?
– Нет, спасибо. Сама справлюсь. Ты лучше Соню забери и проведи ей экскурсию.
– Окей.
Соглашаюсь на Никино предложение с энтузиазмом и, подхватив Соню с дивана, усаживаю ее себе на шею, бросая «короткое» держись.
У меня совсем небольшой опыт общения с чужими детьми, но, как ни странно, коммуникация с Вероникиной дочкой дается мне очень легко. Как будто мои дремавшие отцовские инстинкты проснулись и теперь направляют по верному пути.
По крайней мере, я предусмотрительно пригибаюсь, чтобы Соня не задела макушкой балку, и внимательно контролирую траекторию нашего передвижения, чтобы малышка ни в коем случае не упала.
– Ты коллекционируешь самолетики?
– Да. У нас это семейное. Мама собирает суккуленты, а бабушка фанатела от виниловых пластинок.
Не без гордости я демонстрирую Соне полку в моей комнате, где выставлен ВВС Туполев, Конкорд, Сухой суперджет и прочие летательные аппараты в миниатюре, а после мы залазим на чердак и перетряхиваем несколько коробок, прежде чем найти гирлянду и елочные игрушки.
Сонины глаза, такие же небесно-голубые, как у Вероники, светятся от счастья, и я радуюсь вместе с ней. Подсаживаю малышку, чтобы она водрузила золотую звезду на самый верх елки, и опускаю Соню на пол, ненадолго отвлекаясь на вибрирующий в кармане штанов телефон.