Папа. Мозаика прямого набора

Анатолий в ответ ничего не сказал. Смотрел в глаза начальнику с апломбом, видимо, гордый красотою и статусом женщины, обратившей к нему своё внимание. Смуров едко выругался, повернулся спиной к мастерам и, плюнув под ноги, вышел из мастерских.

Бутерbrodsky

– Классической механикой установлено, что воздействие тел одно на другое выражается в виде передаваемого ускорения, при этом последнее прямо пропорционально силе этого воздействия и обратно пропорционально массе тела…

– Ты привёл меня сюда, чтобы рассказывать про механику?

– Про отношения. Украшаю речь.

– Тогда давай лучше про воздействие тел одно на другое. Мне так больше нравится.

– То – впереди. Ты знала, что, идя по тротуару, ты заставляешь Землю вращаться в направлении обратном твоему?

– Да что ты!? И в голову не приходило.

– Да. Правда, она от этого не станет вертеться иначе. Даже если ты двинешь на Восток. И если все люди двинут – не станет. Твоя масса ничтожно мала.

– А я-то думала… Тогда я буду свинину на гриле и стручковую фасоль. Ты будешь любить меня толстой?

– Кончено! Мне нравятся твои упитанные щёчки. Дед бы сказал: «Ну, вот это я понимаю! Кровь с молоком баба!».

– Ужас какой. Ты что будешь?

– Буду продолжать.

– Нет, сначала закажи, потом я тебя дослушаю. Есть хочу – умираю!

– Ладно. Простите… можно вас? Мы готовы сделать заказ.

– Слушаю. Здравствуйте! Есть свинина на гриле? С фасолью.

– К сожалению, – нет. Попробуйте наши рубленные котлеты из говядины. Они тоже идут со стручковой фасолью.

– Нет. Тогда лучше запечённый лосось, клюквенный морс ноль пять для девушки и говяжью вырезку для меня. Молочный улун.

– Напитки сразу?

– Тащите, как получится. Мы не торопимся.

– Хорошо, я вас поняла. Тридцать минут – время готовности основных блюд, напитки – сразу. Десерт желаете?

– Нет. Пока – нет.

– Хорошо, спасибо за заказ. Хорошего вечера!

– Спасибо.

– Мне здесь очень нравится! Так спокойно с тобой. Как ты нашёл это место?

– Само так вышло. Видела, там, на стенах, строфы из его стихов? Здесь вообще необычно. Мне нравится неприкрытый кирпич в интерьере.

– Мне тоже! Я тут всё осмотрела, пока ты был в туалете. В баре сфотографировалась. Я знаю, что ты этого не любишь, но всё равно, пока тебя не было, воспользовалась случаем и сделала себяшку.

– Покажешь потом. Может, выпьешь что-нибудь?

– Нет, давай дальше. Ты говорил, что будешь любить меня.

– Нет, я говорил про массу. Она мала, чтобы двигать Землю. Что твоя в отдельности, что всех людей вместе взятых, – а это что-то рядом с одиннадцатой степенью десяти килограммов, да ещё на пять. Очень мало, короче, чтобы придать Земле сколь-нибудь ощутимое ускорение. Как бы то ни было: шагай смело.

– С тобой – хоть на край света.

– Мне уже так говорили однажды. Остерегись стать заложницей своих слов.

– Мне плевать, что тебе говорили до меня. Я знаю, что никогда не пожалею о сказанном.

– Дослушай, что я тут надумал, пока мы гуляли! Влияние отдельного человека в планетарном вращении сведено к завершённо-малому значению. Кроме того, даже придаваемое планете такое вот ничтожное ускорение – и то сводится к нулю двигающимся в противоположном его направлению другим телом. А? Понимаешь, к чему я?

– Прости. Я, наверное, девочка. К тому же коротко стриженая блондинка, поэтому – нет. Мне можно.

– Я хочу сказать, что в этой связи исключительной гегемонией обладал Адам.

– Геге- что? Я с тобой с ума сойду! Ты не поверишь: после каждой встречи с тобой мне приходится лезть в словарь, чтобы не показаться дурой! Вот ты меня натаскаешь, да?

– Будешь моей натаскухой!

Она залилась смехом, унявшись не скоро. Затем я продолжил:

– Можно сказать, что Адам был самым могущественным по критерию абсолютного значения величины придаваемого Земле ускорения из когда-либо живших на Земле мужчин, – так понятно? – теперь рассмеялся я.

– Он был крутой, я поняла.

– Да, ибо толкал нашу – ныне, а в то время – исключительно его – горемычную планету один, придавая ей ни кем не компенсируемое, хоть и ничтожно малое, ускорение.

– Чай и клюквенный морс.

– Спасибо. Поставьте сюда. Адам оставался хозяином, пока Господь не даровал ему помощника. Ева, как всякая мудрая женщина, быстро оценила ситуацию и научилась умалять могущество своего господина тем, что, пребывая в конфронтации к последнему по какому-либо бытовому вопросу, шла в обратном направлении, сводя на «нет» всю расторгаемую мужем потенцию.

– Ой!..

– Прости, – инерцию. Иными словами, действие, встречающее равное противодействие, на выхлопе оказывалось ничем. Зато, когда Ева пребывала в хорошем настроении, она становилась рядом со своим возлюбленным, и шагали они вместе, в одном направлении, придавая Земле вдвое большее ускорение, нежели Адам мог придать ей до того, как. Вывод?

– А какой вывод? Я не поняла ни хрена из того, что ты рассказал. Кроме того, что у Адама была геге- чего-то там.

– С достойной женщиной можно поднять вселенную на рога, а без неё – кури табак: твоё влияние на мир даже ни ничтожно мало; его вообще – нет.

– А ты жанись!

– Щас, съем ягнёнка, и пойдём жениться.

– Я же тебя затрахаю. Не боишься?

– Сколько мы уже прошли?

– Двадцать три километра.

– И обратно – столько же. Так что затрахаю тебя – я. Упадёшь в кровать и заснёшь без задних ног. А я тобой воспользуюсь в своё удовольствие.

– Э – не-е-ет…

– Спасибо за этот город! Я здесь впервые. Ты подарила мне его. Застолбила собою все его улицы.

– Не соскакивай с темы. Давай сейчас поужинаем и возьмём такси?

– У тебя пониженный предел текучести. Ты знаешь? Это ненормально.

– Я помню только то, что при повторном растяжении образца повышается прочность и уменьшается пластичность. Видишь: я усваиваю! Готовь свой шатун, птенчик – у него сегодня много работы.

– Мадам, если и впрямь существует связь меж сердцем и взглядом (лучась, дробясь и преломляясь), заметить рад: у Вас она лишена преград.

Артикул

– Ой, ну я так рада за тебя!