Параметрическая локализация Абсолюта

– Идёмте.

Они пересекли аллею, вошли в арку. Скачущая, наклонная надпись «RAP». Над головой Вероники колебалось слабое свечение. Наверное, отблеск фонаря. Двор, заставленный машинами, прямоугольные оградки клумб. Она звякнула ключами, пикнула замком домофона. Протянула связку Вадиму – держите, они теперь ваши. Шестой этаж, сто пятнадцатая квартира. Идите, идите вперёд. Он пошёл, ведя рукой по перилам, отдуваясь. Сон, сон. Или фильм. Сто двенадцать. Я попал в кино. Приключения. Сто пятнадцать. Два ключа: один плоский стальной, другой жёлтый с толстой бородкой. Щёлк-щёлк. Открыто.

– Заходите-заходите! Выключатель справа.

Свет плавно набрал силу, и Вадима словно ударили. Такого! Такого он не ожидал! Это была не квартира, а настоящая студия класса премиум, или лакшери, или какие там ещё бывают классы. Огромное пространство с широкими окнами в ночь. Белые стены с несколькими картинами и парой книжных полок, высокий решётчатый потолок, подпираемый железными колоннами в заклёпках. Пол, грубо-бетонный у входа, переходящий поодаль в нежно-древесный, кленовый. Низкая, небрежно–роскошная мебель в стиле конструктивизма. В углу – кухня, избыточно-выпуклая, обтекаемая, с намёком на футуризм середины двадцатого века. Гранитная барная стойка. Каменный камин. Напротив – киноэкран, проектор, колонки в человеческий рост. Вадим сглатывал и робел шагнуть.

– Такой же должна быть студия фотографа? Если хотите, всё поменяем, это несложно.

Вадим поколебался – снять, не снять ботинки, не снял – осторожно подошёл к колонне, дотронулся.

– Туалет с ванной вон там. Та дверь – гардероб. Вон та дверь – фотомастерская.

– Фотомастерская?..

Заглянул и снова обомлел: протяжённая светло-серая комната с подиумом и драпированным фоном у дальней стены, семейство штативов, свисающие с перекрытий зонты-прожекторы, стеллаж с объективами, стол с двумя большими мониторами. Но ведь… Это уже лишнее, я снимаю пейзажи, не портреты… А вдруг вам захочется попробовать? Должна же быть возможность?

13. А обычных нету?

– С ума сойти, Вероника… Неужели это всё действительно мне?

– Вам-вам. Документы на подоконнике, если что.

– А… Кому она раньше принадлежала, эта квартира?

– Не бойтесь, раньше её вообще не было. По архитектурным планам дома собираются надстраивать на этаж. Вот мы и воспользовались, только забежали чуть-чуть вперёд. Никого не обидели и даже наоборот! Давайте разожжём камин? Холодно.

Они подошли к камину. Вадим провёл по камню недоверчивыми пальцами. Шероховатый. Дрова вон там, сбоку, яблоня. Только задвижку надо открыть. Сначала щепки. Вадим разложил поленья домиком, как когда-то в походе учил его папа, чиркнул длинной спичкой, зажёг щепку. Занялось, загудело тихонько.

– Вероника… Но как мне вас благодарить? Я должен теперь совершать добрые дела?

– Нет-нет, вы ничего не должны! Это просто подарок, – она присела на корточки и протянула ладошки к огню. Тонкие, чуть неровные пальчики. Красные огоньки в глазах. – Что ещё сделать? Точно собачку не хотите?

Вадим опустился на пол рядом и молчал. От огня шло тепло, пока слабое. Он думал, как правильнее сказать. Стыдно говорить. Но я же не виноват?

– Знаете, очень сложно в наше время чем-то заниматься. За что бы вы ни взялись, всё сделал до вас кто-то более известный. В любой сфере – что живопись, что музыка, что литература. А в фотографии – особенно! За последние сто лет пройдены все пути, открыты все континенты, составлены все карты, обжит каждый свободный уголок. Теперь любой желающий имеет фотоаппарат, и в день делается, наверное, миллион снимков, из которых половина – художественные, так или иначе. Как не утонуть в этом море? Мне повезло, я даже смог устроить эту маленькую выставку, которую посмотрело пару человек. Но что дальше? Завтра никто и не вспомнит. Снова стараться, работать, мучиться, вкладывать душу – и выкладывать в интернет, чтобы несколько знакомых лениво сказали «да, у тебя неплохо получается»? И ждали ответного одобрения своих работ? Или идти снимать свадьбы, где вообще никто ничего не заметит и не оценит. Или идти работать в журнал, фотографировать оголённых девушек…

– Вам хотелось бы известности?

– Нет, не известности! – вскинулся Вадим.

Он хотел жарко возражать, и сделал совсем маленькую паузу, чтобы собраться со словами. Но слова не собирались. Чего же, по сути, если не известности? Если тебе не нужна известность, то к чему эти жалобы? Твори в своё удовольствие, и ни о чём не думай. Вадим вспотел от неловкости. Но почему мне стыдно? Почему самые заветные желания – стыдные?

Вероника поёжилась, зевнула и предложила ложиться спать. Оставим все вопросы до завтра. А разве вам не надо домой? Да, глупый вопрос. А диванов хватит? Да, тоже глупый вопрос – мебели здесь с избытком. В поисках белья он зашёл в гардероб: ряды полок, уровни вешалок. О, вот одеяла.

– Что это?.. – он развернул одеяло и с изумлением рассматривал. Чёрно-белое изображение заброшенной электростанции – во всю ширину.

– Одеяло в индустриальном стиле, – сказала Вероника, то ли с гордостью, то ли с иронией.

– А обычных нету?.. – и они, глядя друг на друга, расхохотались.

14. По поручению правления

Вадима разбудил телефонный звонок. Ему снилось что-то удивительно приятное, и он разлепил глаза, счастливо улыбаясь. Телефон лежал на полу – да, на том самом, нежно-кленовом – и показывал неизвестный номер.

– Вадим? Здравствуйте, это Вячеслав Романович. Извините, что так рано – вопрос срочный. Продадите мне вашу выставку?

– Что?..

– Сколько вы хотите за ваши работы, которые висят в холле?

– Сколько я хочу за работы?.. – и куда только подевались его фамильярности? Вадик, «ты»…

– По тысяче евро за штуку договоримся?

– По тысяче?.. – Вадим оторопел.

– По две тысячи.

– По две?.. Договоримся…

– По рукам! Заходите в любое время. И обеды в моём ресторане – всегда бесплатно. Для вас и ваших друзей.

Ок. Он нажал кнопку отбоя и опустил руку. Невероятное что-то творится! Потрогал кожу дивана – белая, мягкая. Обалдеть! Значит, всё было правдой, то, что вчера? Сел, отодвинув индустриальное одеяло. Диван Вероники был пуст. Вероника! Вы здесь? Ушла. Что ж. Будем осваиваться.... Но какая же огромная квартира! Девочка-богиня, осыпала смертного дарами. Сплю. Он обогнул по дуге колонну, рассмотрел картину на стене – натюрморт из радиодеталей – подошёл к кухне, раскрыл обтекаемый футуристический холодильник. Сколько припасов! Он колебался – что взять. Апельсиновый сок? Или апельсин? Лень чистить, да и брызгаться будет. Телефон снова зазвонил.

– Алло?..

Женский голос быстро заговорил на иностранном языке, кажется, на итальянском. Не понимаю вас, сказал Вадим. Спик инглиш? Но английский Вадим тоже знал слабо. Ноу. Вэйт, плиз, мистер Вадим! Значит, номером не ошиблись, раз зовут по имени. Ожидая, что будет дальше, он слушал шорохи в трубке. Высокий кирпичный потолок в сложных переплетениях алюминиевых ферм и толстых фольгированных труб. Это зачем? Для красоты?

– Здравствуйте, господин Вадим! – с акцентом и почтительными интонациями. – Меня зовут Мария, я представляю аукционный дом Сецессион, Италия. Мы хотели бы встретиться с вами, и просим назначить дату и время, приемлемые для вас.

– А… А по телефону никак? – и Вадим тут же подумал, что это прозвучало грубо. Хотя вряд ли они разберут, что грубо, а что нет – с их акцентом.

– Мы хотели бы встретиться с вами лично, господин Вадим. Мы хотели бы приобрести ряд ваших работ, и это очень неудобно обсуждать по телефону. Мы могли бы назначить встречу на завтра?

– Ну хорошо… Отпрошусь с работы. А куда приходить?

– Мы могли бы сделать вам ещё один звонок в течение часа и уточнить время и место встречи? Сейчас мы определим авиарейс и отель.