Парчхан-ва

– Я сочувствую тебе, что ты помимо воли оказалась втянута во всё это, - Калло решил проявить хоть каплю галантности. – Но вернуть тебя домой мы не можем. Я даже не знаю, где твой дом и в какой чужой мир опять заглядывали Древние.

«И ты нужна нашим собственным чародеям, чтобы разгадать козни Древних. Ты должна знать или уметь хоть что-то».

– Да и ладно. Я не хочу домой. Меня там ничего не держало. А вот выспаться бы от души не помешало, - она болезненно поморщилась, коснувшись головы.

– У нас час на отдых. Это большее, что мы можем сейчас себе позволить.

Когда раздались крики и поднялась тревога, было уже слишком поздно. Как потом узнал Калло, слишком много его воинов к тому времени или погибли, или были рассеяны по лесу. На них напали на второй или третий день пути, и болезненный страх скрутил его внутренности, когда он подумал о том, что Древние настигли их. Но это оказались не они.

Калло в тот момент был у ручья. Когда от лагеря раздались крики и звон мечей, он обнажил своё оружие и направился к их стоянке, прячась за густым кустарником. Но не успел он подобраться сколько-нибудь близко, как ему навстречу из кустов выскочила их пленница, Игина. В её руке сверкнул нож. Эльф отшатнулся, поднимая меч, но девушка не обратила на это никакого внимания, поспешно проговорив:

– Людей слишком много, нам не уйти, если ты не умеешь открывать портал. Это именно люди, по крайней мере внешне.

– Да, в лесу живут дикие… - неопределённо проговорил Калло, пытаясь сообразить, как они могли не заметить засады, устроенной этими дикарями.

Игина подскочила к нему и решительно сдёрнула с его головы изукрашенную диадему. А после бросила в кусты её по направлению к находящемуся рядом оврагу.

– Быстрее, срежь свои волосы и скажи мне, как тебя зовут.

– Что?

– Ты не понимаешь? Эти люди ваши враги, так?

Калло кивнул. Сбежавшие из резерваций во время раскола эльфов люди поселились в лесах и люто ненавидели всех представителей его народа, не делая разницы между Древними и Новыми.

– Я не знаю, как положено в вашем мире, но в нашем, если враги захватывают одного из главнокомандующих противника, ему приходится ой как несладко.

Принц побледнел и вместо ответа тут же собрал свои длинные серебристые волосы в хвост и криво обрезал их у затылка.

– Асси, меня зовут Асси.

– И ты личный слуга принца Калло. Я боюсь, что они прирежут тебя, если подумают, что ты простой воин. А личный слуга может что-то знать о планах господина, так? – Игина забрала у эльфа отрезанные волосы, скомкала их и, кинувшись к ближайшим густым зарослям кустарника, сунула их в самую гущу колючих ветвей у земли. Присыпала кое-как листьями, прикрыла ветвями и вынула расцарапанную в кровь руку.

– Я ваша пленница, тут, наверное, и менять ничего не стоит.

– Пошли попробуем выбраться, - Калло всё же не терял надежды. Не хотелось думать, что сделают с ним в плену. Девушку, наверное, освободят, заберут себе, ведь она тоже человек. А его? Может, не стоило думать об этой нелепой маскировке, может, за него бы запросили выкуп у отца? Но дикие люди очень боятся Новых эльфов и никогда не вступают с ними в переговоры, вряд ли жажда наживы перевесит их обычный страх. А Древних… Древних они просто никогда не встречают, те не бродят по лесам маленькими отрядами или поодиночке.

Они крались по лесу, не решившись пробираться в лагерь и пробовать украсть лошадь. «Там было всё завалено телами, когда я убежала. Не надо туда соваться, эльф», - сообщила ему Игина. Оставалось надеяться, что она на его стороне.

Удача, к сожалению, отвернулась от них. Когда Калло уже думал, что они практически в безопасности, и пытался сориентироваться, вспоминая карты и прокладывая мысленно маршрут к своему поселению, в кустах раздался шум. Эльф и человеческая девушка застыли, затаившись на едва заметной тропке и почти перестав дышать, но шум приближался и через несколько мгновений их окружили шесть вооружённых мужчин. Игина крепко сжала руку Калло, то ли от страха, от ли призывая его держаться, и он ответил пожатием-прощанием.

– Ни с места. Брось оружие, - на чистейшем эльфийском произнёс один из людей. Своего языка у них, насколько знал Калло, не было. Если ещё не успел появиться.

Он повиновался, выбирая не смерть в бою, а хрупкую надежду плена.

Он ожидал, что его будут бить, он был готов к унижением, был готов ждать – шанса сбежать или прибытия помощи, ведь кто-то должен был выжить в той резне? – он даже допускал, что его будут пытать и жестоко искалечат, мысль об этом вызывала у Калло внутреннюю дрожь, но он допускал и подобное. И ни одно из его ожиданий не оправдалось. Люди допросили его о целях разбитого отряда, он рассказал, что счёл нужным, стараясь не утаивать почём зря информации, но и не показывая излишних знаний командира, а потом… То, что началось потом, стало крушением.

Его не пытали – но Калло бы предпочёл, чтобы ему ломали кости, чем то, что его ожидало. Его не мучили ради того, чтобы поиздеваться, - но, даже ставь люди себе такую цель, они бы не смогли придумать ничего лучше. Он совсем не думал, что это может его ждать, готовился к пыткам и побоям – но его почти и не били, лишь слегка, чтобы переломить сопротивление. Он бы выдал свою тайну, если бы хоть заподозрил, что это может его спасти, но, пока его разум не утонул в спасительной апатии, пока он искал выход и думал, что можно сделать, иными словами, пока он не сломался и пока ещё был собой, он пришёл к выводу, что правда о его статусе сделает только хуже и ничем ему не поможет. Поэтому Калло предпочёл остаться Асси до самого конца, до затмения последних проблесков ясного сознания, до того момента, пока страдание не достигло своего пика и не обрушило личность молодого принца эльфов.

Время стало относительностью и потеряло всякий смысл: он запомнил только, что стояла уже глубокая ночь, когда люди приволокли его и бросили в тесную крытую повозку без окон. Обнявший его со всех сторон густой мрак клетки манил беспамятством и небытием, но Калло застыл на самой кромке бездны, мечтая сползти в этот обрыв, но не имея на это сил. Он никак не мог отключиться и забыть. Иногда ему казалось, что он вновь слышит собственные крики, ощущает на себе чужой запах и боль раскалывает его на части. Кроме этого нет ничего – но и этого слишком много для того, что было когда-то живым эльфом.

Наверное, Калло всё-таки потерял сознание или заснул тяжёлым как удушье сном без сновидений. Во всяком случае какое-то время не существовало вообще ничего, а потом появились ощущения. Простые, даже примитивные, словно он превратился из красивого холёного эльфа в измученное и забитое животное: боль, тоска, безысходность, загнанность в угол и что-то мягкое и тёплое на фоне всего перечисленного. Не анализируя и едва ли осознавая происходящее, Калло попытался закопаться в этот слабый, но такой тёплый луч. Мягкие движения, деликатные, едва заметные и приносящие облегчение, и что-то тёплое и нежное рядом. А потом он услышал тихое-тихое пение, давно забытый, но хорошо знакомый мотив, что-то из самого раннего детства, которого он даже не помнил, но помнила та часть его существа, что сейчас одна только и оставалась ещё живой. Тогда тоже было страшно и непонятно, и он очень часто слышал эту песню, и она прочно сплеталась с ощущением тепла и заботы. Зацепившись за эти ощущения, чтобы не думать о том всём прочем кошмарном, что было вокруг, он вновь упустил реальность и провалился в сон.