Пари на развод

Не стыдно.

Живой. Здоровый. Рядом.

Это главное.

– Лесь, если ты хоть в половину так же сильно когда-нибудь будешь скучать по мне, то сделаешь меня самым счастливым человеком на свете, – произносит Рома много позже, когда гости давно покинули мой дом, а я, пришедшая в себя и отпустившая Алешку в его комнату отдыхать, умываюсь в ванной.

– Почему когда-нибудь? Я по тебе и так скучаю, когда долго не вижу, – признаюсь, опираясь руками на чашу раковины, и смело встречаю в зеркале пронзительный взгляд серых глаз.

– Правда?

– Правда.

Сегодняшний день так изрядно потрепал нервы, так жестко приложил ощущением бессилия в один момент и мощной поддержки в другой, так основательно доказал, кто друг, кто враг, а кому ты реально важен, что прятаться за никому ненужными принципами морали кажется сущей глупостью.

Хочется ценить каждую секунду рядом с теми, кто действительно важен.

– Ты не представляешь, как я рад это слышать.

Время в очередной раз замирает. Запирает нас с Зотовым в одном мирке на двоих, где есть только мы и наши эмоции, яркие, сочные, откровенные, пылающие, как оголенные провода.

– Ты – не Олеся, ты вирус какой-то… – шепчет Рома, уничтожая между нами последнее расстояние. Разворачивает к себе лицом и, поддев пальцем подбородок, наклоняется сам. – Я тебя никому не отдам, – признается сипло, согревая губы теплым дыханием. – И не отпущу, – добавляет, прижимая крепче. – Тебе… все понятно?

Залипаю в стальном взгляде, а затем киваю.

– Да.

Мне понятно.

Всё понятно. Как и то насколько сильно я сама встряла в Зотова. Кажется, даже успела врасти. Когда? Как? Не знаю, но понимаю точно – мне не страшно в его руках. Хорошо, надежно, правильно.

– Никогда не бойся меня.

Обхватив своей широкой ладонью мою, Рома тянет ее к губам, целует в центр, а затем прикладывает к своей колючей щеке. На пару мгновений прячет за длинными ресницами колдовские глаза и замирает, открыто наслаждаясь близостью.

– Хочу сегодня остаться с тобой. Позволишь?

Такой момент случается у многих. Вот это знаковое прикосновение, заданный тихим голосом вопрос и ожидание… когда от твоей реакции зависит дальнейшее развитие событий. Разрешение или запрет на более близкие отношения.

Застываю в растерянности, пытаясь совладать с ощущениями. А их много. Трепет по телу, задыхающееся сердце, накатывающие волны то ли от жара, то ли эйфории…

– А Ваня?

Боже, я и сама сиплю.

– Сегодня ночует у деда. За Алешку переживаешь? Не поймет?

Мотаю головой.

– Он вас уже давно одобрил.

Улыбается тепло, кивает и больше ни слова не произносит. Просто любуется мною, просто дышит… мною… просто ждет ответа.

Любого.

Уверена, откажи я… и он всё поймет. Отступит, но не отпустит, как и сказал. Не обидится и не станет отыгрываться после.

– Я… останься, Рома, – произношу едва слышно, выталкивая звуки из пересохшего горла.

Щеки опаляет жаром, но мой мужчина уже не замечает. Со стоном обнимает сильнее, втискивает в себя до легкой боли, давая услышать грохот в груди, и глухо рычит из-за переполняющих его эмоций.

Мы долго стоим, прижавшись друг к другу. Вначале просто наслаждаемся и напитываемся недоступной ранее открытостью, а потом Рома, обхватив за затылок и отклонив мою голову немного назад, начинает целовать. Медленно и жарко, а затем дико и страстно.

– Давай узнаем, Олеся…

– Что? – уточняю, пытаясь вернуть на место куда-то отъехавшее сознание.

– Как ты умеешь кричать мое имя…

Очередной дерзкой фразой Рома виртуозно нокаутирует.

Мурашки разбегаются по плечам и, стекая по позвоночнику и рукам вниз, кусают за подушечки пальцев. Эндорфины отключают мозг и занимают единоличное главенство над всеми функциями организма.

… умею кричать…

О, в эту ночь Зотов выясняет не только это. Впрочем, и я о нем тоже. Узнаю и то, как офигенно он целуется, и то, какой ненасытный он в сексе, и то, как умеет доводить в оргазме до исступления…

Рома затмевает собою мир вокруг. Отсоединяет от реальности и не позволяет опомниться. Он очаровывает всеми возможными и невозможными способами: безудержно страстным танго неумолимого языка в моем рту, бессовестно сладкими ласками, ураганным желанием и тихими, но безумно проникновенными признаниями.

– Смотри на меня, моя хорошая, – скорее приказывает, чем просит, отрываясь от моих губ.

И когда я выполняю, начинает входить. Медленно, растягивая удовольствие. Плавно, но непреклонно. И резким толчком в конце, вышибая вскрик. А потом назад, и снова вперед, не спеша, вбирая взглядом всю остроту и чувственность первого соединения…

Возбуждение накрывает сверх меры, кровь превращается в кипяток. Мне хватает совсем немного времени, чтобы соскользнуть в блаженство, и Рома, увидев это, больше не сдерживается…

Как истосковавшиеся подростки в пубертатный период, наконец-то, дорвавшиеся друг до друга – мы несемся вперед на гребне волны порока и ныряем в блаженный космос буквально одновременно.

И если я наивно думаю, что это было феерично и теперь можно, прижавшись к горячему боку, отключиться, то очень скоро убеждаюсь, как сильно ошибаюсь. Отдышавшись, Рома вновь меня целует. Вначале нежно, потом сильнее и глубже, а затем уже так, что сомнений не остается – произошедшее было лишь разогревом, потому что еще через пару минут он вновь начинает двигаться во мне.

– Нежная моя… хорошая… ласковая… вот так, умница… доверься мне… я не обижу… Олесся, моя…

Второй оргазм накрывает не так быстро, но в конце я уже не могу сдержать крика, а Рома рыка…

Успокаиваюсь и привожу сорванное дыхание в норму, лежа на груди своего большого и сильного мужчины, куда он сам меня водружает. И даже когда начинаю дремать, не отпускает, обнимает и поглаживает по спине.

– Спи, родная, набирайся сил, – слышу, уже проваливаясь в сон.

А спустя несколько часов понимаю, к чему была та самая фраза про отдых.

Называется, Рома дорвался, а три раза за ночь – не предел.

Прежде чем насытиться самому и укатать меня до состояния медузы, выброшенной на берег, Зотов еще несколько раз со знанием дела меня истязает. Долго, чувственно и безумно сладострастно.

В конце я без малого не теряю сознание… а Ромка стонет в нирване…

Глава 37

РОМАН

В комнате еще довольно темно, когда я окончательно просыпаюсь. И мне очень нравится начало этого субботнего утра.