Пари с Дьяволом

«Кто бы мог подумать, — промычал себе под нос Абаддон, — хипстер-евангелист».

Возле шатра кипела активная работа. Мужчины обходили его вокруг, проверяя колья и крепления на случай внезапных порывов ветра. В подготовке к вечернему действу женщины сновали туда-сюда, перенося стулья и огромные графины с водой, кофе и холодным чаем. Включившиеся генераторы наполнили шатер светом, так что он стал напоминать гигантского светлячка среди муравьев. Видимо, руководил рабочим процессом высокий широкоплечий чернокожий мужчина, одетый в фиолетовую бубу⁶ со сложной золотой вышивкой. Его глубокий голос раздавался над землей.

Звездой шоу, судя по плакату, являлся преподобный Фаддей Ролинс. Мужчина лет тридцати, одетый как и другие, за исключением вельветового пиджака с кожаными вставками на рукавах. Он также носил сандалии с шерстяными носками.

Даже их преподобный был хипстером.

Абаддон притаился неподалеку среди деревьев, ожидая начала мероприятия. Никто его не замечал, однако высокий управляющий устремлял взгляд в его сторону чаще, чем хотелось бы.

Сета нигде не было видно, но едва появилась первая машина — зазвучала музыка, очевидно, по сигналу бдительного члена группы. Это был гимн «How Great Thou Art», хотя и в более быстром темпе. Мелодия лилась из шатра, практически излучала свечение для сверхъестественных глаз Абаддона. Плыла к нему по земле через поле и ударяла по ногам, как вода, таким холодом, будто растаявший снег на его неестественной коже. Он уверен, что это влияние Сета. Душа парня звала его, манила ближе. Рот наполнялся слюной от голода, что не имел никакого отношения к еде. Тем не менее он ждал, наблюдал, считал прихожан, не желав оказаться слишком близко к первым рядам или слишком далеко. Наконец он встал позади группы из где-то двадцати новоприбывших, что выстроились у входа в шатер.

Попеременно продолжали звучать классические гимны и современные религиозные песни. Абаддон предполагал, что Сет будет снова играть на скрипке, но ошибся. Он слышал две гитары, бас-гитару, барабаны и клавишные. Сет играл на последних. Абаддон это знал, даже не заглянув внутрь. По тому, как звуки пианино откликались в его груди: мучительно кололи, обжигали там, где когда-то находилась душа.

Очередь на входе продвигалась медленно: частично потому, что несколько представителей преподобного приветствовали новоприбывших, частично из-за того, что смертные — бараны: они всегда переступали порог и останавливались, чтобы осмотреться, не заботившись о толпе ожидавших позади людей. Абаддон сжал зубы. Ему хотелось в шатер.

Однажды он научится быть осторожным в своих желаниях.

Как только он шагнул внутрь, крупный управляющий с силой схватил его за руку.

— Ты должно быть Абаддон.

Абаддон попытался высвободиться, но безуспешно. Как будто он боролся с чернокожей версией Андре Гиганта. Вместо того, чтобы вступить в перебранку с мужчиной, он спокойно произнес:

— Да.

— Сет попросил присмотреть за тобой.

Мужчина ждал ответа, пялясь на Абаддона, словно он особо отвратительный вид таракана.

— Эм… хорошо, — Абаддон приподнял руку, незаметно стремясь вызволиться. И снова неудачно. — Что ж, я здесь. Могу я теперь присесть?

Мужчина наклонился ближе.

— Я должен впустить тебя, ведь таков у нас порядок, но я тебе не рад, брат Абаддон.

Таков порядок? Не возникало сомнений: мужчина слишком уж слепо всему следовал. Абаддон изо всех сил старался не смеяться.

— Приму к сведению.

— Я не позволю тебе навредить мальчишке.

— Успокойся, Капитан Пещерный Человек, — в этот раз Абаддон решительно выдернул руку из хватки. — Я здесь ради музыки.

Он протолкнулся мимо мужчины и осмотрелся в поисках места. Шатер казался меньше внутри, но Абаддон прикинул, что он мог вместить до пятисот прихожан. В дальнем конце располагалась сцена с трибуной в центре. Справа играла группа. Слева у подножья сцены разместилась группка из десяти человек: пять женщин в струящихся длинных юбках и пять мужчин в вельветовых брюках и c галстуками. Абаддон предположил, что это хор. Они встречали участников улыбками и рукопожатиями. Приветствовали друг друга поцелуем мира, целомудренным поцелуем в губы, однако он никогда не происходил между людьми разного пола. Мужчины целовали мужчин, а женщины — женщин. Они не пересекали гендерных границ. Абаддон сталкивался с таким в других сектах и всегда задавался вопросом: сколько из них испытывали тайное возбуждение от этого быстрого прикосновения губами.

Он поискал свободное место в ближайших рядах справа. Существовал старый трюк: пространство между стульями использовали, чтобы создать иллюзию аншлага независимо от количества пришедших людей. Когда возрожденцы впервые приезжали в город, стулья расставляли почти на расстоянии полуметра — получались удобные и широкие проходы. Очевидно, группа Сета уже какое-то время находилась в этой части Кентукки, так как стулья стояли близко, всего в нескольких сантиметрах друг от друга, чтобы обеспечить максимальную вместимость. Наконец Абаддон нашел стул в пятом ряду, что предоставлял прекрасный обзор на Сета.

Он сменил одежду. Вместо футболки надел белую рубашку, застегнув пуговицы практически до самого верха. А вместо вязаного шарфа — красный шелковый, завязав его высоко и плотно на шее и заправив за воротник. Он стоял в центре сложной установки с клавишными с трех сторон. Складывалось впечатление, что группа больше полагалась на импровизацию и орнаментирование⁷, чем на точное следование мелодиям, и Сет явно был заводилой, как дирижер без палочки. Он играл непринужденно, легко переключался с одной мелодии на другую, а остальные музыканты подхватывали.

Он выглядел чертовски мило, а Абаддон наблюдал за ним и наивно желал, чтобы парень мог видеть. Стал бы он рассматривать толпу, если мог? Ждал бы, чтобы узнать проняла ли Абаддона проповедь? Верил бы, что душа Абаддона спасена?

Может и к лучшему, что Сет не мог видеть. Едва он подумал об этом, юноша, казалось, задержал на нем взгляд незрячих глаз и улыбнулся.

Возможно ли что он лгал о слепоте? Ведь он гулял по лесу без посторонней помощи. Нет. Абаддон и помыслить не мог, что парень врал. Он слишком набожный для этого, и Абаддон не уловил нечестности со стороны Сета.

Толпа становилась все громче, как и музыка. Один из гитаристов приблизился к Сету, чтобы что-то сказать. Сет засмеялся, но его пальцы не пропустили нот, его глаза засияли от счастья — новая волна свечения захлестнула Абаддона и по спине побежали мурашки. Он обрадовался, что сидел, потому что желание, которое накрыло его, подкосило бы колени. Абаддон сжал кулаки, сглотнув от нужды, что душа Сета пробудила в нем.

Он заполучит эту душу, даже если это станет последним, что он сделает. У него не оставалось выбора. Вряд ли он смог бы теперь отступить.

Музыка начала стихать, и толпа загудела в предвкушении. Кого только не было среди участников: чернокожие, белые, латиноамериканцы, азиаты. Они зааплодировали, когда на сцену для вступительного слова поднялся с бубном в руке представитель преподобного Фаддея, представленный как преподобный Боб.

Абаддон откинулся на спинку стула и смотрел шоу.

Проповеди не доставало огня и серы, зато с лихвой хватало чествования любви Христа в новозаветном стиле. К тому моменту, как на сцене появился преподобный Ролинс, половина людей уже поднялась на ноги. Он произносил много библейских стихов, как минимум половина из них была вырвана из контекста, но никто, казалось, не возражал. После пятнадцати минут его выступления музыканты вновь заиграли. В этот раз не гимны, а оживленную музыку, задававшую ритм, чтобы прихожане хлопали и топали, пока преподобный восторженно говорил, а по залу собирали пожертвования.