Пари

— Дим? — услышал я и обернулся.

С супермаркетовскими пакетами в руках рядом стоял совершенно сухой Ёж и изумлённо пялился на чёрно-коричневые полосы на моих волосах.

— Привет, — взмахнул рукой я.

Как оказалось, мы были почти соседями. После дождя резко похолодало, и Лёха забрал дрожащего меня к себе домой греть и сушить. Меня ощутимо потряхивало, и я не сильно тому сопротивлялся.

Квартира у Ежа оказалась в новом доме, и в ней было гулко и пусто. Я аж обалдел. Пустой коридор, огромный балкон, шикарно отделанная ванная, оборудованная кухня, а в комнате — велосипед, встроенный шкаф, какой-то суккулент с толстыми листьями и матрас прямо на полу.

Лёха загнал меня греться в ванную, накормил и, выдав свои шмотки, отправил домой. И если футболка на мне ещё худо-бедно сидела, кроссовки были почти по размеру, то штаны пришлось подвернуть. С пакетом мокрых вещей я потопал домой.

Мой причесон поверг родителей в такой ступор, что чужая одежда прошла мимо их взора. А на следующее утро я уехал «на сборы» в надежде, что по возвращении всё-таки найду способ сообщить родителям об изменениях в своей жизни.

После полутора недель дома, мы снова оказались на гастролях. В этот раз — не так далеко и всего на двенадцать дней. Уже в поездке выяснилось, что следующий заход — три города в Европе через неделю. Узнав об этом, я завис. На выезд на зарубежные соревнования родители оформляли нотариальную доверенность на тренера. А как быть здесь? Оформлять её на Романа? Так сначала надо родителям объяснить, кто он такой. Правда, очень быстро выяснилось, что билеты, гостиницы и всё остальное было оформлено очень давно, поэтому нас, новичков, оставляли за бортом. Не, я ещё по опыту соревнований знал, что шанс что-то повидать в поездке минимален, но было немного обидно.

Когда мы только собирались в аэропорту, я не придумал ничего умнее, чем в присутствии всех подойти к Лёхе и вручить пакет с ссуженной мне одеждой. И нет, чтобы просто отдать, я ещё принялся цветисто благодарить. Парни стояли вокруг и ржали. Беззлобно, конечно, но принялись весьма недвусмысленно проходиться по возможным обстоятельствам, при которых Лёхина одежда могла оказаться у меня. Но зато на причёску все отреагировали положительно. И то хлеб.

По возвращении в школу я обнаружил, что девчонки шепчутся по углам, бросая на меня странные взгляды. Но бомбу про педикюр бросать в болото они почему-то не спешили.

Прошла неделя, и в следующий тур парни улетели без меня. И тут в разгар ОБЖ у меня опять раздался звонок сотового в сумке. Я снова залез под парту. Звонил Роман.

— Алё… — прошептал я.

— Ты где?

— На ОБЖ, — это уже, похоже, становилось традицией.

— Я тебе адрес сейчас скину. Бери такси и дуй на интервью!

— Ка… Какое интервью?..

— На телевидении. Нас пригласили, а нас в стране нет. Богдан с Альбертом по домам разъехались. Остаётесь только ты и Косой.

— Какой Косой?!

— Лёня. Лёня Косорезов. Тот, у которого ахилл. Вот вы интервью и дадите. Это в честь июньского выступления в БКЗ.

Чёрт… Я, как в замедленных съёмках, выполз из-под парты, сгрёб в сумку учебники и тетради (телефон пискнул принятой СМСкой с пришедшим адресом) и направился к двери.

В коридоре я нос к носу столкнулся с Элеонорой Ивановной.

— Сергеев, ты куда?

Вдвойне чёрт… Концерт в Питере… И директриса, жаждущая получить контрамарку…

— Интервью давать… На телевидение, — ответил я и, чтобы избежать вопросов, ответов на которые не знал сам, рванул бегом.

Комментарий к Часть 8. Хвост достали — нос увяз

Вот это — наш главный герой. Вид сзади, так сказать. До посещения парикмахерской.

http://static.diary.ru/userdir/3/3/2/5/3325608/85242308.jpg

========== Часть 9. Победа! Враг истреблён. Почему ж мне так одиноко? ==========

На телевидении творился какой-то хаос. Важно выглядевшие люди куда-то спешили и, как мне показалось, старательно изображали активность.

Меня встретили у вахты и проводили наверх в студию. «Косой» уже был там. Вместе с костылями, разумеется. Дурацкая ситуация, с какой стороны ни посмотри. Я и вдруг даю интервью. Да ещё, как выяснилось в последнюю секунду, в прямом эфире. И на пару с человеком, которого вижу первый раз в жизни.

Меня усадили на диванчик перед камерами. Подбежала тётечка и, колыхая безбрежным бюстом перед нашими носами, принялась нас чем-то мазать и пудрить. Мне, как обычно (за последние недели я даже привык), было просюсюкано что-то типа «Ой, ути-пуси, какой лапа», Леониду причесали буйную бородищу а-ля вышедший из леса геолог. И да, у него из рукавов тоже выглядывали цветные разводы татуировок.

Вели передачу двое, мужчина и женщина. Я, к своему ужасу, узнал их обоих. Вели они авторскую программу с потугой на единственно правильное освещение культурных событий культурной столицы. Мама с папой, конечно, вряд ли будут смотреть подобное, но у бабушки дома телевизор голосит круглосуточно. «Это конец», — пронеслось в моей голове. Нет, пронеслось там другое, созвучное. А ещё соседка тётя Зина… И ведь не откажешься уже… Ох…

Вопросы ведущих, как это обычно и бывает на подобных передачах, были дебильнее некуда. А если попадались умные, то я, в связи с тотальным отсутствием информации, помалкивал в тряпочку и изображал декорацию. У меня вообще сложилось впечатление, что пригласить должны были кого-то другого, что этот кто-то отказался, и в последнюю секунду вспомнили про нас. Вопросы ведущих демонстрировали полное незнание ими нашей специфики. И если мужчина ещё хоть как-то выкручивался, то его напарница несла откровенную пургу и не краснела. Ответы Косого мне больше напоминали незавуалированную рекламу. «Ответ на этот вопрос вы получите, придя на наше июньское шоу», «Описывать это словами бесполезно, лучше прийти и увидеть» и так далее и тому подобное… Мне даже было немного неловко. И от этих ответов, и от того, что я сижу словно мебель. Когда иссякли заранее заготовленные дебильные вопросы, ведущие решили подключить зрителей. О, это был ещё больший мрак! Создавалось впечатление, что звонят сплошные озабоченные непристроенные дуры. «А женаты ли вы, Лёня/Дима?», «А какие девушки вам нравятся?», «Расскажите про свой идеал женской красоты», «Как с вами можно познакомиться?», «Куда вам можно написать?», «Кто из ваших коллег неженат?» и прочее, прочее, прочее… После всех этих вопросов меня перестал удивлять совет повесить в соцсетях откровенную фотку с какой-нибудь девушкой. Только где бы её раздобыть?

А один из последних вопросов меня и вовсе поставил в тупик. «Какой самый запомнившийся букет вам подарили?» Ну не рассказывать же про тот огромный тропический ужас, что мне пришлось выселить в ванную?! Не скажешь же правду! Люди ж обидятся! А дура-ведущая, видимо, напоследок решила блеснуть: «Какой необычный букет вы хотели бы получить?» Ну я ж не лошадь, чёрт бы вас всех побрал! И потом, парень с букетом выглядит настолько дико, что дальше некуда! Нет, я всё понимаю: зритель хочет выразить свою благодарность не только аплодисментами. Но зачем же нас выставлять так, словно мы на эти букеты напрашиваемся?! Короче, я решил схохмить: сказал, что не отказался бы от съедобного букета. Косой заржал, что если танцорам начнут дарить букеты из конфет, то всех придётся вскоре увольнять за излишний вес. Да при таком графике работы можно жрать, что угодно и в любом количестве! Я изобразил лицом усиленную работу мысли и ответил, что согласен и на низкокалорийный букет. Я пошутить хотел, а что тут началось! Как так, почему моя девушка не следит за тем, чем я питаюсь? Не объяснять же им всем, да ещё в прямом эфире, что я ещё школу не закончил, и времени на девушек у меня нет. А учитывая, что мне рассказали ребята, я даже не был уверен, что в ближайшем будущем захочу выкраивать на девушек время.

Когда передача подошла к концу, я с облегчением выдохнул. Нас отпустили, и тут на меня накатила паника. Ведь ещё чуть-чуть, и придётся сказать родителям правду.

Мы с Лёней вышли из студии и направились к лифтам. Косорезов ловко шуровал на костылях, я плёлся следом, мысленно отбирая слова для обращённой к родителям речи.

Внезапно в моём кармане завибрировал телефон. Нет, это был не Роман. Номер мне был неизвестен.

— Алё? — ответил на звонок я.

— Сергеев, ты там нахрен сдурел, что ли? — заорали в трубке.

Голос я узнал. Это был мой давний главный непримиримый и принципиальный соперник, Эдуард Воеводский. Нет-нет, врагами мы не были, но уже очень давно соревновались исключительно друг с другом.

— Откуда у тебя мой номер, Эдик?

— Дали, блять. Ты что, серьёзно?

Я прекрасно понимал, что Воеводский имел в виду. Я внезапно исчез с шахматной доски, и все уравнения без моего участия в одночасье оказались решёнными. Как там на тему подобного высказались японцы? «Победа! Враг истреблён. Почему ж мне так одиноко?» Со всем этими турами я как-то совсем позабыл про Эдика.