Пария
Шрифт:
– А когда ты его найдёшь? – тихий голос Тории, был перегружен смыслом.
Я обнадёживающе улыбнулся:
– Тогда настанет время нам отправиться на поиски нашей справедливой награды.
– Несмотря на другие обязательства? – она многозначительно глянула на Эвадину. Капитан стояла на носу корабля в своих прекрасных доспехах без украшений, намереваясь, как я понял, произвести нужное впечатление, когда будем высаживаться. Глядя, как ветер тёмным пламенем развевает её волосы, как спокойно и бесстрастно её лицо, несмотря на брызги солёной воды, которые порывы ветра поднимали от моря, я не сомневался, что именно этот миг выбрали бы будущие иллюстраторы и художники, когда придёт время обессмертить Помазанного Капитана. Я знал, что сегодня стал свидетелем истории, зарю новой главы
– Несмотря ни на что, – сказал я, отводя взгляд от капитана, что оказалось непросто.
На пристани роту встречала группа из дюжины хорошо одетых людей и полсотни воинов в серо-серебристых и тёмно-синих ливреях. Я решил, что эти цвета определяют их как солдат герцога Фьордгельда, кто бы это сейчас ни был. Хорошо одетых гражданских возглавлял высокий широкоплечий мужчина с длинными пепельно-белыми волосами и такой же бородой. От улыбки, которой он одарил спускавшуюся по сходням Эвадину, всё очарование Уилхема стало казаться маленькой свечкой в сравнении с ревущим пламенем.
– Миледи, добро пожаловать! Неужели вы и есть Помазанный Капитан? – кланяясь, он громко, душевно рассмеялся, и ему вторили остальные местные светила, выстроившиеся позади него. – Я старейшина Маритц Фольваст, – прогремел светловолосый, не ожидая ответа, – самый верный слуга доброго короля Томаса, приветствую вас в Ольверсале.
Эвадина, скупо улыбнувшись, вернула поклон.
– Капитан-стремящаяся Эвадина Курлайн, милорд старейшина.
– Я не лорд, миледи, – снова рассмеявшись, ответил Фольваст. – Всего лишь скромный торговец, которого мои товарищи-горожане призвали на правление в эти неспокойные времена.
– Это уже не так, милорд. – Эвадина продемонстрировала мою копию свитка сэра Алтуса. – Наш милосерднейший король, признавая ваши неусыпные и отважные усилия по утверждению его справедливых прав на это герцогство, именует вас сэром Маритцем Фольвастом, рыцарем королевства и защитником фьорда Мид. Здесь вы найдёте соответствующие списки предоставленных полномочий и земель. Я прибыла с королевским указом предоставить свою роту на защиту этого порта и его людей.
По моему опыту, любой человек, называющий себя скромным, неизменно оказывается прямой противоположностью, что и продемонстрировал новопосвящённый рыцарь, взяв свиток из рук Эвадины. Он удержался и не выхватил его, но развернул весьма быстро. Его глаза изучали содержимое с выражением, которое я отлично знал: яркая, узконаправленная сосредоточенность, присущая поистине жадным людям.
– Это огромная честь для меня, – сказал он Эвадине, похвально пытаясь изобразить, будто у него перехватило дух. – Да направят меня мученики на верный путь, чтобы я приносил пользу. А теперь, – Фольваст выпрямился и протянул руку в сторону остальных присутствующих гражданских, – позвольте мне представить своих товарищей, верных старейшин, а затем мы отправимся в зал Торгового Совета, где в честь вашего прибытия готов великолепный пир…
– У меня нет времени пировать, милорд, – оборвала его Эвадина вежливым, но твёрдым тоном. – И никаких представлений. Это может подождать до тех пор, пока я не проведу тщательную инспекцию защитных сооружений порта и не проверю размещение моей роты. Полагаю, подходящее помещение уже подготовлено?
Я увидел, как лицо старейшины дёрнулось от укола признания высшей власти, что для человека его характера всегда нелегко. Но он быстро оправился, опять добродушно рассмеялся и снова поклонился.
– Разумеется, капитан. Как и подобает истинному мечу Ковенанта, да? В Святилище мученика Атиля более чем достаточно места для ваших прекрасных солдат, поскольку большинство священников сбежало с началом недавних волнений. На самом деле для охраны реликвий святилища, остались только один просящий и несколько простолюдинов.
Лицо Эвадины потемнело.
– Очень плохо. И это не останется неотмеченным в
докладе Совету светящих. А что с защитными сооружениями?Фольваст снова рассмеялся, на этот раз не так добродушно, зато искренне и весело.
– Разумеется. Мы осмотрим их сейчас же, если пожелаете. Хотя, должен предупредить, смотреть там особо не на что.
Местные называли её Привратной Стеной – толстая, прочная конструкция из гранитных блоков, высотой в сорок футов и, может, в сто пятьдесят шагов длиной, тянулась от отвесного утёса у основания горы Хальтир до скалистого побережья. По всему верху стены тянулись зубцы и бойницы по обе стороны от дозорной башни над единственными воротами. Створы ворот были сделаны из древнего дуба, усиленного железными скобами, и ещё защищались толстой железной решёткой, которую можно было при необходимости поднимать или опускать. За ней изгибалась дорога, уходя в туман, спускавшийся из фьорда. Пока мы со старейшиной осматривали скудный список защитных сооружений, в ворота заехало несколько телег, но не так много, как можно было ожидать в таком порту, известном своей загруженностью.
– Сто восемьдесят шесть лет назад, – с явной гордостью сказал Фольваст Эвадине. – Именно тогда в последний раз какой-то глупец попробовал взять эту стену приступом. Изгой и бандит, который называл себя королём. Его армия, какая уж она была, очень скоро разбежалась, а его голова торчала на пике над башней больше года, пока совсем не сгнила.
– Слишком толстая и крепкая даже для самой мощной осадной машины, – прокомментировал Суэйн, одобрительно проводя рукой по старому граниту зубца, а потом кивнул на дорогу: – А там, где можно подняться на стену, места хватит только на одну роту за раз. Пять сотен солдат смогут задержать здесь вдесятеро большее войско.
– Что поднимает важный вопрос, милорд, – сказала Эвадина, поворачиваясь к старейшине. – Какова точно численность нашего противника?
– Боюсь, с какой-либо точностью сказать невозможно. – Фольваст, извиняясь, пожал внушительными плечами. – Герцогские подразделения в лучшие годы составляли около тысячи воинов, но они распались в соответствии со своими симпатиями и кровными узами, как только мы захватили порт для Короны. Когда сражение закончилось, мы насчитали на улицах около сотни мертвецов. Остальные сбежали с предателями, которые продались, как шлюхи, Самозванцу, Бич их побери. Сейчас у нас осталось около трёх сотен верных солдат.
Эвадина перевела взгляд на меня, получив в ответ едва заметное покачивание головой. В соответствии с её инструкциями, полученными перед сходом с корабля, во время нашего путешествия по докам и по улицам я вёл тщательный подсчёт всех людей с оружием, пока мы не добрались до стены. Выглядывая солдат, я так же видел множество угрюмых и обиженных лиц, хотя выглядели они подавленно и старались не встречаться взглядом со старейшиной. А ещё я отмечал множество сгоревших домов и лавок – видимо, ставших жертвами недавнего вандализма. Ольверсаль явно представлял из себя неспокойное место. По моим подсчётам, число тех, кого можно было бы назвать солдатами, составляло примерно сто восемь, и потому маловероятно, что численность городского гарнизона была хоть сколько-нибудь близка к озвученной Фольвастом. Быть может, его верноподданнический переворот вовсе не был таким популярным среди герцогских солдат, как он утверждал.
– У наших врагов, несомненно, больше людей, – продолжал он. – Лорды бунтовщиков все старой крови, с крепкими семейными связями среди людей в глубине гельда. Многие из них отправились в обречённый поход Самозванца на юг, но далеко не все.
– Но всё же, ясности об их силах нет? – настаивала Эвадина. – Велась ли хотя бы разведка, чтобы уточнить их расположение?
– Любые патрули, которые осмелятся отправиться на несколько миль за эту стену, скорее всего никогда не вернутся. – Он указал на одинокую телегу, ехавшую к воротам. – Видите, какой скудной стала наша торговля. Те торговцы шерстью, которые продолжают возить её нам, сильно рискуют. Бунтовщики нападают на дорогах, и мало кто из нас знает, где в диких землях они устраивают свои логова. Мои люди знают море и побережье. А вот в глубине гельда – совсем другое дело.