Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Наконец, в Париже многие годы жил и собирал исторические материалы в парижских архивах брат Николая Ивановича Тургенева Александр Иванович – автор пространных парижских корреспонденций, содержавших уникальную хронику культурной жизни французской столицы. Этот человек не просто был завсегдатаем самых блестящих парижских салонов, не только беседовал на равных с Гизо и Токвилем, Шатобрианом и Ламартином, но и ухитрялся рассказывать этим знаменитым французским литераторам о неизвестных им новинках французской печати…

С тех пор как в 1814 году в составе армии, победившей Наполеона, в столицу Франции вошли казаки, в душе многих парижан жил постоянный страх перед русскими – «новыми варварами», которые мечтают окончательно завоевать и разорить Францию. Так вот, люди, подобные А.И. Тургеневу, служили живым опровержением подобных страхов.

Некоторые французы тоже стремились разрушить отождествление русских с «казаками» и «варварами». В 1843 году Поль де Жюльвекур – парижанин, женатый на русской и любящий русскую культуру, – выпустил даже целый роман под названием «Русские в Париже». Описывая нравы и традиции русских людей, он стремился убедить своих соотечественников в том, что, несмотря на некоторые причуды и странности, русские – не дикие варвары, какими их рисовала недоброжелательная французская пресса, а самые обычные и, в общем, вполне европейские люди.

Глава двадцать седьмая Ритм парижской жизни

Парижский день. Парижский год

Ритм парижской жизни в течение дня и в течение года был строго регламентирован – и писаными, и неписаными законами.

Вот, например, изображение типичного парижского дня в 1825 году, почерпнутое из книги Ф.-М. Маршана «Новый путеводитель для иностранца в Париже»:

«Меж тем как богатые кварталы еще объяты сном, а рабочий еще отдыхает от тягот трудового дня в объятиях сна, при свете полупогасших фонарей шесть тысяч крестьян привозят на телегах к воротам городского рынка овощи и фрукты; туда же приходят зеленщики и огородники, приносящие товар на собственном горбу. Начинается продажа продовольствия оптом; покупателями здесь выступают розничные торговцы.

Следом прибывают на рынок повозки, груженные рыбой, маслом и яйцами. Являются торговцы птицей и дичью.

Парижская улица. Худ. И. Поке, 1841

Оптовая продажа прекращается в 9 утра; крестьяне возвращаются домой, а рынок на весь день поступает в распоряжение розничных торговцев.

С самого рассвета повозки молочниц обгоняют тяжелые телеги ломовиков, проседающие под тяжестью самого разнообразного товара; одновременно в город прибывают громоздкие дилижансы с пассажирами. Тем временем просыпаются и встают с постели рабочие.

В шесть утра возобновляется работа в мастерских; молоты стучат о наковальни в кузницах, дерево принимает разнообразные формы под руками плотников и столяров, токарей и краснодеревщиков; шерсть, шелк и хлопок превращаются из ниток в прекрасные ткани, а камень обтесывается таким образом, чтобы пригодиться в постройке зданий; мрамор оживает под резцом скульптора, а холст – под кистью живописца. Работа прерывается на час всего дважды в день: в девять часов ради завтрака, а в два – ради обеда; у тех, кто занят на строительстве, рабочий день заканчивается в шесть часов, а у тех, кто работает в мастерских, – в восемь.

В прежние времена торговцы занимали места в лавках за два часа до рассвета, теперь же в густонаселенных кварталах они становятся за прилавок в шесть утра летом и в семь зимой; в тот же час начинается работа на верфях и в портах.

Наследники Гиппократа встают раньше; в пять утра они уже являются в больницы, чтобы там подкрепить теорию практикой, а уж потом выслушивать мудрые наставления ученых профессоров Медицинской школы. В восемь утра школьники заполняют залы коллежей, чтобы в течение двух часов выслушивать уроки преподавателей, а затем, после перерыва, возвратиться в те же залы в два часа пополудни. Также в восемь утра являются на лекции студенты-правоведы и просвещенные слушатели курсов на прочих факультетах Университета и в Коллеж де Франс.

В 10 утра библиотеки и музеи заполняются прилежными людьми, желающими изучать творения древних, природу и искусство, дабы умножить сумму своих познаний.

С 8 утра адвокаты, стряпчие и нотариусы уже поджидают клиентов в своих кабинетах; в 9 часов открываются кассационные и уголовные суды; все сутяги и крючкотворы стягиваются во Дворец правосудия, и уже к полудню его большая зала заполняется толпою зевак, адвокатов и тяжущихся.

Движение, начавшееся на заре в простонародных кварталах, лишь несколькими часами позже сообщается окрестностям Пале-Руаяля и кварталу Шоссе д’Антен.

В восемь утра на Вивьеновой улице еще все спят; в десять чиновники неспешным шагом отправляются к месту службы; негоцианты и банкиры занимают места в своих конторах и принимаются обдумывать те спекуляции, которые начиная с двух часов им предстоит осуществить на Бирже, а также занимаются обычными своими делами; начинаются платежи, люди толпятся на улицах, маклеры получают указания от доверителей, кассиры с огроменными сумками за спиной отправляются за дневной выручкой, заключаются тысячи договоров, а тем временем бесчисленные просители, не надеясь на милость своих патронов, отправляются на поклон к министрам.

Вся эта бурная деятельность продолжается до четырех часов; после этого все конторы, суды, кассы закрываются, и все важные дела переносятся на завтра. В деловом квартале наступает покой, отныне здесь помышляют только об отдыхе и удовольствиях. Буржуа весело обедает в кругу семьи; счастливцы, которые получили приглашение на званый обед, отправляются в экипажах в богатые дома, где удовольствие от блюд, приготовленных лучшими поварами, будет подпорчено чопорным этикетом и несносной скукой. Иностранцы и холостяки толпами устремляются к рестораторам, чтобы, наслаждаясь изысканными блюдами, обсудить последние новости, ставки в игорном доме и курс на бирже.

Вскоре заполняются залы театров и кафе: там веселье продлится до одиннадцати вечера.

К этому времени лавки, которые в кварталах, удаленных от центра, закрываются в девять, прекращают работать и в центре.

Мирные горожане покойно расходятся по домам, предоставляя город шумным экипажам людей из высшего общества, которые, проведя день в безделье, оканчивают его на балах, за игрой (подчас весьма разорительной) и в пустых забавах…»

Описание Маршана беллетризовано, но достоверно и содержит вполне объективные характеристики парижского распорядка дня; например, за упоминанием о веселье, которое продлится до одиннадцати вечера, скрывается отсылка к ордонансу, принятому в Париже в 1819 году и остававшемуся в силе до 1870 года; согласно этому ордонансу, все публичные заведения в Париже в течение всего года должны были закрываться не позже 11 вечера.

Свой распорядок был у светской парижской публики. Утренние часы до полудня посвящались сну и домашним делам. Затем происходил завтрак – трапеза сугубо частная, на которую гости не допускались. После двух часов наступало «утро» в светском смысле этого слова; в это время дамы из «хорошего общества» открывали двери своих салонов для друзей и знакомых. «Малые» утренние приемы были предназначены лишь для самых близких друзей, а «большие» – для более широкого круга. В эпоху Реставрации дамы принимали ежедневно, при Июльской монархии установился новый порядок: теперь у каждой из дам был «свой» день недели, отведенный для приемов без приглашения. Маркиза из пьесы Альфреда де Мюссе «Надо, чтобы дверь была либо открыта, либо закрыта» (1845) объясняет, отчего возник этот обычай: