Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Вы платите от 4 до 5 франков за рыбку или цыпленка, которые стоили полфранка!»

Тот же процесс укрупнения торговли способствовал превращению торговца пряностями в хозяина мелочной лавки, где продавались в розницу (и гораздо дороже, чем у оптовиков) всевозможные продуктовые и сопутствующие товары. Бальзак продолжает:

«Из его лавки проистекает тройственная продукция, отвечающая любой потребности: чай, кофе, шоколад – финал всех настоящих завтраков; сальная свеча – источник всяческого света; соль, перец, мускатный орех – составные части кухонной риторики; рис, турецкие бобы и макароны – необходимые элементы рационального питания; сахар, сиропы и варенье, без которых жизнь стала бы слишком горькой; сыр, чернослив, сухой фруктовый и ореховый набор, который придает десерту завершенность. <…> Он продает священнику облатку для причастия, ряженым в дни карнавала – маску, одеколон – прекрасной половине рода человеческого. Тебе, инвалид, он продаст неизменного табаку. <…> Этот человек – цивилизация в лавочке, <…> энциклопедия в действии, жизнь, распределенная по выдвинутым ящикам, бутылкам, мешочкам».

Вместе с мелкими торговцами уходила определенная патриархальная «культура обслуживания», построенная на почти дружеском общении с каждым клиентом. Анонимный автор очерка «Париж в 1836 году» отмечает:

«Вспомнив, как мало можно выторговать у настоящего парижанина, не понимаешь, как могут существовать все эти торговцы. Всякого рода часы, шали, шелковые материи и многие другие вещи продаются по цене до чрезвычайности дешевой. Достойна удивления вежливость торговцев, их усилия приобресть постоянных покупателей и рекомендации к другим. <…> Попробуйте, подите тихонько по городу, остановитесь перед тем, что обратит на себя ваше внимание, вас тотчас очень вежливо попросят войти в лавку, рассматривать сколько угодно, не торопясь, все товары, все вынимают из шкафов, сказывают цену и не сделают никакой гримасы, если вы уйдете, даже не купивши ничего».

Тот же наблюдатель описывает и такую черту парижской торговли, как специализация по кварталам:

«Чем более углубляетесь вы в середину города, тем специальнее промышленность; чем ближе подходите к заставе, какой бы то ни было, тем более разного товара у одного и того же купца. Многие части города имеют еще особые специальности; например, в ученом квартале вы найдете много чучельников, мастеров, изготовляющих восковые препараты, книгопродавцев и особенно множество пирожников, очень дешево продающих свои пироги; в окрестностях Тампля преобладает торговля старой ветошью, около Вандомской площади все английские лавки, у Елисейских Полей пропасть каретников и конепродавцев, наконец, со всех сторон вокруг Инвалидного дома расплодилось невероятное множество винных погребов. Конторы страховых и других обществ теснятся вокруг биржи; на одной оконечности набережной Вольтера все лавки книгопродавцев, на другой множество магазинов, наполненных художественными произведениями; механики живут вдоль Часовой набережной, золотых дел мастера теснятся по набережной Ювелиров. В этом квартале еще почитают за славу принадлежать к старинному торговому дому».

На смену уличным торговцам приходили большие лавки, а лавки постепенно вытеснялись магазинами. Первый магазин готового платья, где покупателям предлагали одежду одинакового фасона, но разных размеров, открылся 25 октября 1824 года на набережной Дезе. Магазин назывался «Прекрасная садовница» и имел такой успех, что в 1830 году его владелец Пьер Париссо приобрел несколько соседних домов для расширения торговых площадей; в 1856 году ему принадлежали уже целых 25 домов в одном квартале.

Новые магазины, в отличие от старинных лавок, состояли из многих отделов, порой даже занимали несколько этажей. Они торговали модными товарами: одеждой, тканями, ювелирными изделиями – и располагались в самых «фешенебельных» районах города (в первую очередь – на бульварах). Нижние этажи домов на бульваре Итальянцев представляли собой почти непрерывную витрину, за стеклами которой были разложены предметы роскоши.

Пассаж Кольбера. Худ. О. Пюжен, 1831

Впрочем, магазины не могли полностью вытеснить старые формы обслуживания. В модной индустрии, например, большую роль играли торговки, которые продавали, а порой и перепродавали платья, шляпы, перчатки и прочие товары, и были, так сказать, «ходячими магазинами» платьев, шляпок, перчаток, украшений. Современникам казалось, будто у этих женщин нет иного жилья, нежели тротуары и лестницы, по которым они расхаживают с утра до вечера с огромной корзиной, набитой вещами.

Магазины были не единственным новшеством в организации парижской торговли; важнейшую роль в ней играли также «пассажи» и «базары».

Пассажи – крытые проходы, соединяющие две параллельные улицы, – были специфически парижской формой градостроительства. Они появились в Париже на рубеже веков: первый пассаж, Каирский, был построен в 1799 году, за ним в 1800 году последовал пассаж Панорам. Однако основной расцвет «пассажестроительства» приходится именно на эпоху Реставрации, когда были построены пассаж Оперы (1822), Вивьенова галерея (1823), пассажи Нового Моста (1823), Большого Оленя (1825), Шуазеля (1825), галереи Вер'o–Дод'a (1826) и Кольбера (1826), пассажи Мостика (1826), Лосося (1827), Аббатовой Деревушки (1828), Бради (1828), Святой Анны (1829) и пр. Перечисленные пассажи представляли собой крытые галереи, в которых по обеим сторонам располагались только кафе и магазины. Кроме них существовали и пассажи, крытые лишь частично, но также предназначенные исключительно для пешеходов и для торговли. Примером может служить Торговый двор (между улицей Святого Андрея с Ремеслами и улицей Медицинской Школы), а также пассаж Сосэ'да – между улицами Сен-Дени и Аббатовой Деревушки. По некоторым подсчетам, в эпоху Реставрации пассажей в Париже насчитывалось больше сотни. Мода на строительство пассажей, как и прочие парижские новшества, нашла отражение в драматической литературе: 7 марта 1827 года в театре «Варьете» был поставлен водевиль «Пассажи и улицы, или Объявленная война», где спор между теми и другими кончался победой пассажей.

Пассаж Лосося. Худ. О. Пюжен, 1831

Самый знаменитый, но при этом вполне типичный парижский пассаж 1820-х годов подробно описан в книге Л. Монтиньи «Провинциал в Париже»:

«Пассаж Панорам – самый посещаемый из всех пассажей, устроенных ловкими спекуляторами; ему, кажется, покровительствует сам бог торговли.

Войдем в помещение этого роскошного базара с Монмартрского бульвара и пройдемся для начала по его левой стороне. Первым нашему взору предстанет кафе Верона, весь вид которого (особенность, на которую нелишне обратить внимание) удовлетворяет требованиям хорошего вкуса. Посетители неизменно выходят из этого прекрасного кафе совершенно довольными. <…>

Сразу следом за кафе Верона располагается кондитерский магазин под названием “Герцогиня Курляндская”; здесь в витрине выставлены сладости всех сортов; здесь в любое время года и особенно во время больших холодов взор прохожих радуют прекраснейшие фрукты; здесь под стеклянным колпаком вдруг замечаешь с изумлением смородину и персики, вишни и виноград; сахар, как новый Протей, принимает здесь все возможные формы и окрашивается во все возможные цвета. <…> За кондитерской вас ждут витрины, где блеск стали соперничает со сверканием золота, так что вещицы, сделанные из одного только этого драгоценного металла, кажутся бледными и тусклыми; впрочем, очаровательны и они! Дамы застывают перед витринами, исполненные восторга.

Не будем задерживаться перед лавками сапожника и перчаточника: ведь нас ждет Сюсс, идеальный торговец писчебумажным товаром. Если вы не знаете точно, за чем пришли, глаза у вас непременно разбегутся. Механические экраны, прелестные безделушки, шкатулки, чернильницы, пюпитры с секретом, ящички для визитных карточек… <…>

Дальше нашему взору предстанут соломенные шляпки г-жи Лапостоль и хорошенькие особы, которые ими торгуют. За ними располагаются владения ювелира г-на Базена, за ними лавка под названием “Мать семейства”, затем перчаточник, затем магазин “Мамелюк” и, наконец, “Немецкая хижина”, где торгуют шляпками и духами. Мы уже почти подошли к полутемному проходу, ведущему к театру “Варьете”; пропустим скромную лавочку ничем не примечательного торговца лорнетами и полюбуемся на витрину чайного магазина Маркиза; здесь к нашим услугам не только чай, но и шоколад в самых невероятных обличиях, и трюфели, испускающие дивный аромат, который не оставил бы равнодушным даже министра.

За магазином Маркиза следуют заведения портного, торговки бельем и продавца обоев; какие восхитительные краски, какие превосходные каминные экраны с изображением исторических сцен и героических подвигов наших соотечественников! А по соседству продается кофеварка Мориза – хитроумное устройство, позволяющее приготовить кофе так, чтобы он не утратил своего божественного аромата. Курильщики могут задержаться в кабачке, а мы последуем дальше и остановимся перед витриной Фрера – того, что издает ноты и ими торгует; вам надобно любовников и воздыхателей, амуров и трубадуров? Здесь вам их предоставят с большой охотой. <…>

В самом конце левой стороны пассажа нас ждут сапожник, парикмахер и портной. От них всякий выйдет неотразимым – лишь бы хватило денег.

Итак, мы осмотрели левую сторону одного из самых живописных пассажей нашей столицы; вернемся назад по правой стороне, которая также имеет свои достоинства.

Самая первая лавочка, принадлежащая ювелиру г-ну Фабри, не заслуживает особенного внимания; она отстала от моды примерно на полвека; хуже того, здесь еще не ввели газовое освещение. Вообще следует с прискорбием признать, что правая сторона пассажа Панорам освещена куда хуже левой. Поэтому левая сторона сияет по вечерам ярчайшим светом, тогда как большая часть лавочек правой стороны, освещаемых по старинке, скрывается в полутьме. Помещение с табличкой “Сдается внаем” – большая редкость в этом блестящем пассаже; и тем не менее с правой стороны встречается и такое. Другое дело – перчаточный магазин и лавка, где торгуют ремнями; оба идут вровень с веком и заслуживают самых добрых отзывов. Рядом, разумеется, трудятся артисты – мастера щетки и ваксы, которые охотно вычистят вашу обувь и заодно предложат вам почитать газету. Дальше вас ожидают конфеты и сапоги, безделушки и шляпы, затем хорошенькая продавщица предложит вам апельсины и лимоны, сияющие в свете газового фонаря, а еще к вашим услугам детские игрушки и перчатки: в пассаже Панорам это уже третья перчаточная лавка.<…> А дальше – изящные, но чересчур дорогие зонтики, лавка ювелира, дамское белье, алебастровые бюсты и, наконец, место, где непременно стоит задержаться, – кондитерская Феликса. Здесь полным-полно англичан и англичанок, которые обожают наслаждаться вином и пирожными в этом заведении; стоит это удовольствие недешево, и другой ресторатор за те же деньги накормил бы вас настоящим обедом. И при всем том мэтр Феликс еще не отказался от масляных ламп: непостижимо, но факт: его печь отстала от века! Продолжим наш путь: вот еще один кондитер, по непонятной причине назвавший свое заведение именем Вертера; конфеты, продаваемые здесь, – пожалуй, лучшие во всем пассаже. Вот “Волшебная лампа” – здесь торгуют только перчатками, но зато продавщицы все как одна очаровательны!.. Вот магазин бронзовых и позолоченных изделий, вот пленительные ткани и превосходные сукна, вот торговец шляпами, и вот, наконец, те самые панорамы, которым пассаж обязан своим названием, и большой модный магазин, на вывеске которого значится “Затмение”».