Парижский десант Посейдона

–  Негусто, - заметил он.
– Как же вы так оплошали, Полина Карловна?
– Маэстро впервые назвал немку по имени.
– Молчите, как белорусский партизан, а телефоны записываете… и все они местные…

–  Это не ваше дело, - отрезала хозяйка.
– Делайте что хотите. Но только имейте в виду: преступница я, не преступница, но постараюсь, чтобы вас наказали за беззаконие. Я дойду, если потребуется, до Европейского суда.

–  Да нам не привыкать, - не удержался Макс.

–  Смотри, как интересно, - Маэстро показал книжку Мадонне.
– Везде проставлены фамилии-имена, а этот номер сам по себе.

–  Сейчас пробьем, - кивнула та.

Полина Карловна сидела как изваяние.

–  Хреновый из вас конспиратор, - заметил Маэстро.
– Неужто не было возможности уехать на историческую родину? Теперь расхлебывайте…

* * *

Звонки не предусматривались, и стук в дверь тоже не предусматривался.

Поэтому в квартире никто, казалось, не шелохнулся в ответ на крадущиеся шаги по лестнице. За запертой дверью царила мертвая тишина.

День был в разгаре, и улицы уездного городка оживились - к неудовольствию Маэстро. Он не любил проводить боевые операции в гражданском окружении, но другого выхода не было.

Дверной глазок был немедленно заклеен жевательной резинкой.

Очевидно, в квартире оценили этот жест, потому что дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возникли два бритых лба, готовых провести разведку боем.

Первый держал обеими руками парабеллум, и пуля едва не снесла Томасу башку. Тот среагировал стремительно, успел отклониться, поэтому пуля вонзилась в стену, выбив из штукатурки фонтан крошева. Амбал успел сделать еще два выстрела, таких же неудачных, прежде чем ему ответил Киндер. Лоб амбала зафонтанировал кровью, и он завалился навзничь.

Второй перепрыгнул через труп и тоже открыл огонь. От его выстрелов Маэстро спас бронежилет, но на какое-то время у командира потемнело в глазах, и он присел на ступеньку.

Бритый лоб бросился вниз по лестнице и, едва миновав один пролет, в точности повторил судьбу своего товарища: Мадонна буквально снесла ему череп.

–  Внутрь, - прохрипел Маэстро.
– Живо!

И двинулся вслед за Максом, пошатываясь.

Квартиру затянуло синеватым дымом - и не только из-за пальбы. Уже плясали языки пламени; окно было распахнуто настежь.

Быстро приходивший в себя Маэстро бросился к нему и, высунувшись по пояс, мгновенно углядел пожарную лестницу.

Все было ясно.

–  На крышу!
– бросил он через плечо, высунулся еще дальше, ловко ухватился за перила и быстро полез наверх.

Спускаться было бессмысленно: на улице дежурил Гусар, мимо которого не пролетела бы и муха. Гусар снизу делал отчаянные жесты, показывая, что шеф выбрал верный маршрут, кто-то ушел поверху.

Подъем занял считаные секунды.

Вскоре Маэстро уже стоял на крыше; слева уже выбирались из чердачного окна Киндер и Томас, а между ними троими, посередке, бестолковой жердью стоял Николай Николаевич и совершенно не знал, к чему себя применить. Хозяин находился в полном смятении, обычное высокомерие слетело с него начисто.

Несмотря на то что в руке у Николая Николаевича был пистолет, у него явно не было намерения им воспользоваться.

–  Брось пушку, старый дебил!
– крикнул Маэстро.

Николай Николаевич дико озирался по сторонам, не понимая, чего же от него хотят все эти ужасные люди.

Киндер спокойно, неторопливым шагом приблизился к нему и деликатно вынул пистолет из руки. Беглец не сопротивлялся.

–  У него штаны мокрые, командир!
– удивленно сказал Киндер.

Маэстро, уже взобравшийся на крышу, с досадой сплюнул.

–  Ну и контингент, - сказал он с отвращением.
– Выжившая из ума дура, старый трусливый осел…

–  Не скажите, командир, - возразил Томас, все еще находившийся под впечатлением от пули, пролетевшей в дюйме от его головы.
– Те ребята были хоть куда, отчаянные.

Маэстро машинально ощупал грудную клетку.

–  Да, и впрямь отчаянные… и где они?

Он приблизился к Николаю Николаевичу, которого трясло.

–  Что же это вы, уважаемый, в ваши-то годы по крышам скачете? У вас старческое слабоумие плюс недержание мочи… Ну ничего, мы вам обеспечим санаторий. Пошел вниз! Домой, кому сказано!

…В квартире обстановка была уже терпимой; обошлось без пожарных - Мадонна загасила пламя одеялами, и те теперь тлели, слабо курясь дымом. Николай Николаевич, как подкошенный, рухнул в кресло. Глаза у него слезились, недавний гонор улетучился. Под глазами обозначились темные круги.

Маэстро покачал головой.

–  Нет, это не шпионаж. Разведка не пользуется услугами таких субъектов. Здесь что-то другое, не классическая спецслужба… Где капитан? Быстро!
– рявкнул он, обращаясь к хозяину.

–  Какой капитан?
– пролепетал тот, заикаясь.

–  Не строй из себя кретина! Ты и так идиот! Где Гладилин?

–  Я не знаю никакого Гладилина…

Маэстро выругался.

–  Хорошо. Где человек, который приходил к тебе из Славяновки?

–  Он… он далеко…

–  Эту песню я уже слышал! Что значит - далеко?

–  Он… уехал несколько часов назад… в Питер…

–  Каким путем? На чем?

–  Увезли… на машине…

–  Марка, номер - быстро!

–  Я… не разбираюсь… не помню номера… иномарка… мое дело было вызвать… машина пришла через час после него…

Маэстро оглянулся и посмотрел на Мадонну.

Та беспомощно развела руками.

–  К кому в Питере он направился? Адрес!

–  Я не знаю адреса… его повезли в клинику… для пластической операции…

–  Названия клиники тоже, конечно, не знаешь?

–  Я маленький человек, рядовой исполнитель. Мое дело - вызвать кого нужно. Вот они знают.

–  Как ты выходил на связь?

–  Вот…

Николай Николаевич полез за пазуху, вынул из внутреннего кармана пиджака записную книжку. Руки у него прыгали.

–  Снова книжка, - хмыкнул Маэстро.
– Ну и профи!

Николай Николаевич указал телефонный номер, и Маэстро кивнул Мадонне. Та ушла пробивать владельца.

Николай Николаевич был полностью деморализован. С приданными ему в подкрепление амбалами он чувствовал себя как за каменной стеной. Без них он превратился в аморфное биологическое образование, едва способное рассуждать и размышлять.

–  У него был груз. Что с ним стало?

–  Увезли на той же машине…

–  Ты говоришь о капитане как о бесчувственном теле. Как тебя понимать?