Парк-авеню, 79

– Сколько?

– Пятьдесят долларов.

– Вы отдавали себе отчет в том, что совершили акт проституции?

– Ну знаете! Лично я к этому отношусь совершенно иначе. Если бы джентльмен мне не понравился, я ни за что не стала бы...

– В течение долгого времени вы встречались со многими джентльменами. Скажите, был ли среди них хотя бы один, который вам не понравился?

Девушка ответила, не раздумывая:

– Нет. Мисс Флад была права: все ее знакомые – на редкость приятные, воспитанные люди.

Публика веселилась так, будто пришла не на судебное разбирательство, а в цирк.

– Мисс Марней, скажите, до знакомства с мисс Флад вы вступали когда-нибудь в половую связь за деньги?

– Нет, сэр.

– А после знакомства с мисс Флад вы вступали в половую связь за деньги только с теми мужчинами, к которым она вас посылала, или были другие связи, помимо мисс Флад?

Она возмущенно вскинула голову:

– Никаких связей, кроме тех, что устраивала мисс Флад, у меня не было и быть не могло. Я не шлюха!

– Благодарю вас. У меня нет больше вопросов к свидетелю.

По пути к своему месту я на секунду остановился перед столом защиты. В напряженных темных глазах Марии светилась неуместная гордость. Мне вдруг показалось, что гордится она мной.

Я отвел взгляд от ее прекрасного лица и коротко обратился к Вито:

– Свидетель в вашем распоряжении.

Теперь опрос Рей Марией будет вести защитник Марии. Глядя на него, я снова (в который раз!) восхищался высочайшим профессионализмом Вито. Легкой походкой, непринужденными, уверенными движениями, бархатным голосом он сразу же вызвал почтительное внимание публики. Вито обратился к свидетельнице:

– Мисс Марней, вы упоминали некую пьесу, кажется: «Жаворонок в долине», не так ли?

– Да, сэр.

– Вы сказали, будто исполняли в ней главную роль?

Девушка кивнула:

– Да, исполняла.

– Вами был назван автор этой пьесы – профессор Берг, преподававший драматическое искусство в старших классах.

– Да, сэр.

– С ваших слов мы поняли, будто именно профессор Берг навел вас на мысль уехать в Нью-Йорк. Ведь это он сказал, что нельзя губить такой талант в Чилликоте?

– Да, это сказал профессор Берг.

– Скажите, мисс Марней, какой талант имел в виду профессор Берг? Драматический?

Девушка замялась. Вито нетерпеливо наседал:

– Почему вы раздумываете, мисс Марней? Профессор Берг имел в виду именно ваш драматический талант, разве не так?

Она неуверенно пискнула:

– Наверное...

– Я бы попросил вас высказаться более определенно.

– Да, он имел в виду только это.

– Что именно?

– Драматический талант, сэр.

– Мисс Марней, расскажите подробнее о том маленьком театре, в котором, по вашему утверждению, шла эта пьеса.

Девушка растерянно заерзала, оглянулась на меня. Я постарался успокоить ее уверенным взглядом, хотя и сам не понимал, куда клонит Вито.

– Этот театр... не совсем театр.

– Если это не совсем театр, то что же это такое?

– Видите ли, представление состоялось в клубе «Антилопа». Мы разыграли шоу, которое профессор Берг специально написал для ежегодного юбилея этого клуба.

Вито многозначительно повторил:

– Клуб «Антилопа»... Понятно.

Потом он выразительно посмотрел на присяжных и легко повернулся к свидетельнице:

– Поясните, был ли этот ежегодный юбилей просто-напросто холостяцкой вечеринкой? Ну, был или нет?

Она опустила голову:

– Мне кажется, был.

– И вы играли в шоу единственную женскую роль? Не правда ли?

Девушка кивнула, не поднимая головы:

– Да, сэр.

– И кого же вы играли?

Ее писк перешел в шепот и едва долетал до моего уха:

– Деревенскую девушку.

В голосе Вито зазвучали суровые нотки:

– Скажите, мисс Марней, много ли в вашей пьесе текста? И кроме того, я попросил бы вас пересказать ее содержание.

– В этой пьесе речь шла об одной деревенской девушке и трех мужчинах: фермере, его сыне и работнике. Дело происходило ночью, ну и... мы должны были делать разные движения. Никто из нас вообще не сказал ни слова, поскольку разыгрывалась пантомима. Видите ли, профессор Берг – большой новатор и поклонник метода Станиславского.

– Станиславского? Гм-м-м.

Вито театрально почесал в затылке:

– Это тот русский, который словам предпочитает действие?

– Совершенно верно, сэр.

– И что же, в пьесе было только действие?

Мисс Марней кивнула:

– Да.

И тут Вито блеснул. Очень громко, внятно (чтобы слышали задние ряды) и с убийственной издевкой в голосе он проговорил:

– В вашей пьесе преобладало действие того сорта, какое именуется порнографическим представлением. Полиция, нагрянувшая на этот, с позволения сказать, юбилей, была вынуждена предъявить артистам соответствующие обвинения. В результате шумного скандала и вас, и профессора Берга уволили из школы. Я прав?

Закусив губу, девушка потрясенно молчала. Вито повысил голос и почти крикнул ей в лицо:

– Отвечайте! Я прав?

В один миг краска отлила от ее щек, и лишь грубые мазки румян оживляли бледную пористую кожу. Девушка тяжело выдохнула:

– Да...

Вито удовлетворенно кивнул головой.

– У меня все, мисс Марней.

Он повернулся к присяжным, молча пожал плечами, словно не понимая, как можно принимать во внимание показания такой особы.

Пока следующий свидетель приносил присягу, Алекс и Джоэл с двух сторон возбужденно шептали мне в уши:

– Как он ее вздул! Высший класс!

– Не говори, оставил, в чем мать родила.

Я облегченно вздохнул:

– Ребята, вы упустили главное – Вито не стал влезать в фактическую суть дела. Он расправился с этой дурой, но обошел стороной сведения о причастности Флад ко всем ее похождениям.

Джоэл поддакнул:

– Кто спорит – Вито не дурак. Грамотно работает. В два счета подорвал доверие к показаниям свидетельницы.

У меня на этот счет было другое мнение:

– Подорвал – не подорвал, какая разница? Учитываются только факты, имеющие непосредственное отношение к делу. Вито и сам это понимает.