Партизанская искра

— Вы гут, Платон Петрович, один управляйтесь с арбузами, а я пройдусь по базару, посмотрю, — сказал Костюченко.

Старик согласился.

Костюченко пошел по рядам, загроможденным бутылками с молоком и глиняными горшками с ряженкой. На земле, на разостланных тряпицах, лежали кучки лука и чеснока, картошки, моркови и прочих незатейливых сельских товаров.

Народу как будто бы толпилось много и видимость базара была налицо. Однако не чувствовалось того размаха, той веселой пестроты прежнего колхозного базара, когда поражало обилие продуктов, все играло красками яркими и многообразными, создавая праздничное настроение. Сейчас и оранжевая морковь, и лиловая свекла, кремовая ряженка и нежно-зеленая капуста, разноцветные фрукты, и даже сами люди — все, казалось, было окрашено в одну унылую серую краску. И базарный говор, всегда разноголосый и живой, звучал сейчас тускло и безжизненно.

Но вдруг, в самом центре базара, Костюченко заметил оживленную толпу и подошел.

Из середины толпы кто-то негромко выкрикивал.

Заинтересовавшись, Костюченко продвинулся вперед. В центре толпы стоял румынский солдат.

— Две марчи! — кричал он, принимая деньги и взамен совал в руку покупателю розовый квадратик бумажки, который вынимал всякий раз из-за пазухи мундира. И все это делал он быстро и с опаской.

Люди наперебой покупали розовые листки и тут же поспешно уходили. Но народ скоплялся, и желающих купить этот диковинный предмет становилось все больше.

Солдат, видя такой наплыв покупателей, приостановил торговлю, вытер пот с лица и крикнул:

— Пять марчи!

Оттого, что солдат набавил цену на свой товар, торговля оживилась еще больше. Люди прямо выхватывали из рук продавца волшебные листки, он еле успевал вынимать их из-за пазухи, с азартом повторяя:

— Пять марчи! Пять марчи!

И вдруг случилось что-то необычайное. Будто внезапно налетел вихрь и начал разбрасывать людей в разные стороны.

В поредевшую толпу ворвался румынский офицер и остановился против солдата. Маленький, тонконогий, он походил на петуха перед боем.

Словно ветром сдуло остаток толпы, и люди с интересом и боязнью за солдата наблюдали со всех сторон.

Офицер бросил несколько коротких фраз. Солдат стоял молча. Он слегка улыбался глупой, растерянной улыбкой.

«Ну, что же такого? Все здесь торгуют, зарабатывают деньги, и я тоже хочу. Чем я хуже других?» — казалось, говорил весь его вид.

Офицер шагнул к нему и молча ударил по лицу. Солдат не пошевелился и только чуть отвел голову в сторону. Офицер ударил другой рукой, и началась расправа. Он обеими руками, как заведенная машина, хлестал свою жертву по щекам. Но солдат стоял недвижно, как манекен, и только при каждой пощечине чуть поворачивал голову.

Это продолжалось довольно долго. Наконец уставший офицер дал солдату пинка и отпустил восвояси, даже не отобрав листовок, которыми торговал солдат.

Наблюдавшие за этой сценой люди сочувственно провожали солдата взглядами. А он ухмылялся, лукаво подмигивал и показывал зажатую в кулаке выручку, дескать, — «ну и что же, ну попало, это дело привычное, а денежки — вот они».

Настроение Костюченко поднялось. Возвращаясь к своей повозке, он думал о том, сколь велика у народа жажда узнать правду. Ведь многие из этих людей, может быть, отдавали последние деньги за несколько слов правды. А может, просто хотелось прикоснуться к розовому листочку, напечатанному в родной Москве.

В двенадцать часов дня, как было условлено, повозка с арбузами остановилась около маленького белого домика в два окошка с голубыми наличниками. Это была квартира Шелковникова.

Костюченко не удивился тому, что Платон Нечитайло ни у кого не спрашивал адреса лесничего. Он понимал, что старик не раз бывал здесь.

Из окна увидели повозку, и через некоторое время на пороге открытой двери показался сам хозяин.

Он был по-домашнему в белой рубашке с расстегнутым воротом. Невысокого роста, худощавый, с хохолком светлых волос на лбу, он чем-то отдаленно напоминал Суворова.

— Арбузики вам доставили, — почтительно доложил Нечитайло.

— Очень хорошо, спасибо, — ответил лесничий, мельком взглянув на незнакомого человека у повозки.

— Куда прикажете сложить?

— В колюру, там прохладнее. Заезжайте.

Они заехали за дом. Дед Платон ушел с хозяином и через несколько минут вернулся.

— Идите туда, — шепнул он.

Костюченко вошел в комору. Лесничий двинулся ему навстречу и, с непроницаемым спокойствием, присушим подпольщику, назвал себя. Он верил старику, но что-то еще сдерживало его перед человеком, которого увидел впервые. Он ждал, что скажет Костюченко.

Понял и Костюченко эту осторожность Шелковникова, который был на виду у врагов и пользовался их доверием.

«Эх, как нужен здесь пароль», — с досадой подумал Костюченко. И вдруг его осенила счастливая мысль назвать свой пароль, а может быть… И он спросил:

— Вы не скажете, где найти зубного врача?

Серые глаза Шелковникова потеплели, еле заметная улыбка скользнула по уголкам его тонких, резко очерченных губ.

— Знаю одного врача, но он уехал к теще.

— Жаль.

— Он скоро вернется.

Сердце Костюченко радостно забилось.

— Значит, мои пароли…

— Да, как видите, дошли.

— Товарищ Блажевский выполнил задание, — сказал Костюченко, в одно мгновенье вспомнив все: шелковый купол над головой, зловещий прожектор, лучик карманного фонарика и серебряное тело «Мессершмитта».

— А я, признаться, тревожился, что пароли не дойдут сюда и будет очень трудно.

— С паролями все в порядке, Василий Сергеевич. Теперь пойдет легче. Располагайте мною вполне. А теперь пойдемте ко мне, там обо всем поговорим.

— Я думаю отправить Платона Петровича домой, — сказал Костюченко.

— Да, да, это удобнее, — согласился Шелковников. — Кстати, у меня в доме люди и…

Когда арбузы были снесены в комору, оба горячо поблагодарили старика.

— Приезжайте в гости, Платон Петрович, всегда буду рад, — сказал на прощание Шелковников.

Повозка выехала со двора и покатила по улице.

— Золотые наши старики. — заметил Костюченко, вспомнив о другом старике с берегов Буга.

Они вошли в квартиру. За столом сидело двое мужчин. Один высокий, молодой, в рыжем вельветовом френче, другой средних лет, плотный, с небольшой русой бородой.

— Новый гость. Знакомьтесь. Костюченко Василий Сергеевич — парторг ЦК, — вполголоса представил Шелковников. — Это Гуртовой Иван Авксентьевич, руководитель подпольных групп Кривоозерской, Сыровской, Мазуровской и Врадиевской. Кстати, работает заместителем претора по сельскому хозяйству в Кривом Озере.

— Вот куда забрались! Что же, не плохо устроились, — засмеялся Костюченко.

— А это Овчаренко Демьян Степанович, мой помощник по лесничеству, на самом же деле — Моргуненко Владимир Степанович, руководитель подпольной комсомольской организации в селе Крымка.