Партизаны Е.И.В.

– А в чём же?

– В его уничтожении. Как говорится, почувствуйте разницу.

– Но разве это благородно?

– Что может быть благороднее защиты Родины?

– Иезуитством попахивает...

– Патриотизм, Сигизмунд Каземирович, исключительно он один. И малая толика прагматизма, куда уж без него.

Глава 9

Капитан Иван Лопухин погрозил кулаком каркающим над головой воронам, но более решительных действий против них предпринимать не стал. Чёрные бестии со вчерашнего дня кружат огромной стаей, и совершенно не хочется повторить подвиг младшего сержанта Воейкова, давеча решившего спугнуть птиц пистолетным выстрелом. Бабахнул, и тут же был подвергнут жесточайшей бомбардировке. Печальный итог...

– А скажи мне, друг Теодор, - начальник штаба батальона забрал у командира лопату, которой тот орудовал с ловкостью, указывающей на многолетнюю привычку, - вот скажи мне, Федя... Не слишком ли мало одной нашей дивизии против всей наполеоновой армии?

– Да сколько той армии осталось?
– легкомысленно отмахнулся майор Толстой, и достал из кармана трубку.
– И потом, Ваня, твой бледный вид решительно нарушает всякую маскировку.

– На себя посмотри, красавчик, - нервно рассмеялся Лопухин, вгрызаясь лопатой в мягкий песчаный грунт.
– Давно руки перестали дрожать?

Вообще, рытьё окопов является верным средством для устранения последствий неумеренных возлияний, и господа офицеры, страдающие от вышеупомянутых последствий, принимали участие в общих работах в лечебных целях, но исключительно добровольно. Генерал-майор Тучков, вчера поздравивший друзей с новыми чинами, предлагал день отпуска, но, по здравому размышлению, оба от оного отказались. Денис Васильевич Давыдов привёз неутешительные известия, подтвердившиеся данными разведки и донесением, присланным с воздушным шаром из ставки Светлейшего князя Кутузова, потому отдых сейчас подобен промедлению. А то и самой смерти.

– Копай, чего уж там...

Красногвардейская дивизия, спешно собранная в единый кулак, готовилась встречать неприятеля неподалёку от Минска, перекрыв единственную удобную для отступления дорогу. В том, что Бонапарт пойдёт именно здесь, сомнений нет, так как участь шведского короля, избравшего путь через Полтаву, Наполеона не прельщает. Там, с юга, из-за припятских болот показывает внушительный кулак армия генерала Барклая, собранная как раз для такого случая. Французы наверняка предпочтут привычного противника сомнительному удовольствию войны с дикими ордами калмыков, башгирдов, якутов, и более цивилизованных, но очень страшных казаков. Последние, правда, есть и у Кутузова, но в меньших количествах, что внушало супостату определённые надежды...

– А почто мы не на опушке леса окапываемся?
– Лопухин вытер пот рукавом, и с кряхтением распрямился.
– Оттуда в случае чего и смыться можно.

– Там тоже будем, - успокоил товарища Фёдор Иванович.
– Шестая линия обороны как раз там и пройдёт.

– Какая?
– удивился капитан.

Толстой выпустил клубы сизого дыма и глубокомысленно заметил:

– Что ни говори, а виргинский табак куда как лучше турецкого. У того и крепости настоящей нет, да и вообще...

– Зубы-то мне не заговаривай.

– А вот не нужно спать на военном совете.

– Ты тоже спал, - парировал Иван.

– Дремал, - нехотя согласился Толстой.
– Только я потом у Миши Нечихаева тетрадь с записями взял.

– И что в ней?

– План нашей победы.

– Вот как?

– Сомневаешься?

– В победе? Нет, в ней не сомневаюсь. А вот в твоей способности разобрать Мишкин почерк - очень даже.

– Не дерзи командиру, герр Иоганн. И пошевеливайся, скоро брёвна привезут.

Красногвардейцы готовились к обороне основательно. Давно уже никого не удивляло требование императора избегать встречных сражений в чистом поле и при возможности зарываться в землю, так что лопата в вооружении солдата занимала почётное место наравне с винтовкой. Закапываться - тактика известная, ещё римляне окружали себя рвами и валами, так что она не вызывала отторжения даже у старых, начинавших службу при Екатерине, вояк.

Лейтенанту Нечихаеву проще - прежние порядки он застал самым краешком, и рытьё окопов полагал чем-то само собой разумеющимся. Правда, гусарские полки готовили для другой войны, делая упор на диверсиях во вражеских тылах, уничтожении штабов, захвате и удержании переправ, но и обороне уделялось немало времени. Немногим меньше, чем минному делу.

– Что вы думаете об это позиции, Денис Васильевич?
– Мишка с некоторой долей сомнения осматривал небольшой пригорок, при общей гладкости местности позволяющий хорошо видеть первую линию окопов.
– Подойдёт сия точка?

– Непременно, Михаил Касьянович, - отозвался Давыдов, в отличие от большинства офицеров оставшийся в звании капитан-лейтенанта.
– Как раз на пределе дальности наших винтовок, а для артиллерии вполне подходящая дистанция.

– Тогда работаем, - Нечихаев соскочил с коня и махнул рукой ожидающим в отдалении казакам.
– Соломоныч, давай сюда!

Заскрипели несмазанные оси крестьянской телеги, гружёной грубо сколоченными ящиками, и лейтенант поморщился. Пожалели дёгтя, черти бородатые! Оно, конечно, понятно... развалюха одноразовая и к вечеру сгодится разве что на костёр. Но до чего же противный звук.

– Где ставить, ваше благородие?

– Займётесь разметкой, Денис Васильевич?

Капитан-лейтенант кивнул, указал ближайшему казаку на охапку заострённых колышков, сам взял большой деревянный молоток, и отправился указывать места закладки фугасов. Самое командирское занятие, тем более кому, как не флотскому офицеру, на корабле ночующему чуть ли не в обнимку с пушкой, разбираться в артиллерии? Ну, не то, чтобы всеобъемлющие знания, но нет в дивизии иных специалистов. Рассчитать зону поражения при ракетном залпе? Вот тут любой сержант справится, но предположить где французы могут расставить свои орудия... Следовательно Денису Васильевичу и карты в руки.

А Нечихаев занялся минами. Несколько человек копали ямки, а сам лейтенант осторожно укладывал в них ящики, вставлял запал, и засыпал взрывное устройство, оставляя снаружи торчащие металлические усики, возвышающиеся над землёй на пару вершков. Жалко только, порох дрянной, трофейный, но, даст Бог, его силы хватит для отправления в короткий полёт разнообразного каменного и железного хлама, в избытке присутствующего в фугасе. А там, где колышки повязаны белой ленточкой, можно не жадничать - малую толику "чёртова зелья" производства заводов княгини Лопухиной удалось выпросить у запасливого Александра Никитича Сеславина, и в сих местах наполеоновых пушкарей будут ожидать особо неприятные сюрпризы. Впрочем, им никто и не обещал выстланных красными коврами и розовыми лепестками дорог. Как однажды выразился государь Павел Петрович: "В России жёстко стелят, а спать ещё жестче".

– Михаил Касьянович, вы не могли бы отвлечься на некоторое время?
– отец Станислав стоял у крайнего колышка, не решаясь ступить на размеченный под минное поле участок, и всем видом своим выражал крайнее отчаянье.
– Извините, что помешал, но обстоятельства таковы, что без вашего вмешательства никак не разрешить. Понимаете, в чём дело...

– Подождите, святой отец, - Мишка обернулся к казачьему уряднику.
– Справишься без меня, Абрам Соломонович?

– Да не впервой же, - тот перекрестился двумя перстами и ещё раз заверил.
– Не извольте сомневаться, в лучшем виде сделаем.