Пасифик

— Пойдёмте, профессор. Нам пора. Я буду вас сопровождать.

— Пожалуй, — с сомнением сказал Вернер.

Громыхнул чемодан. Тень надела пальто, обмоталась вискозной верёвкой…

— Вы. Как вас? Мастер Юрген. Надеюсь, вы хороший стрелок?

— Никогда не стрелял в живых людей, — честно ответил Хаген. — Но не волнуйтесь. Я быстро учусь.

***

Крадучись, затаив дыхание, они шли по галереям, соединяющим внешние трансляторы Куба.

Снаружи ворочалась буря, гремел жестяной снегопад. Поляризованное стекло слабо пропускало внешний свет, и Хагену казалось, что по правую руку тянется вереница нескончаемых белых полотен. Иногда из разрывов клубящейся простыни выскальзывал острый оранжевый луч — следящий маяк «Моргенштерн».

А я возвращаюсь домой.

«Домой», — думал он, проходя анфиладой подземных комнат, — «домой», — через сеть одинаковых, жутких своей пустотой коридоров, — «возвращаюсь домой». Колченогий попутчик хромал позади, подавая односложные, скупые команды. Вправо и влево. Шаг вперёд — два назад. В какой-то момент Хаген обнаружил, что физик шагает рядом, держась за шлевку ремня, как ребенок, опасающийся затеряться во тьме.

— Безумие, — бормотал Вернер. — О, безумие! Эти волки… там, в «Моргенштерн»… оловянная дерзкая свора. Они распнут вас на аппеле, так, но потом-то — потом-то пойдут за мной! Вы слышали, что они говорят, как смеются? А Йегер! Он готов был клыками вспороть мне горло. Никакого уважения — ни к статусу, ни знаниям, ни к таланту.

— Айзек вас уважал.

Белая тень замедлила ход.

«Кап! — сказала Луна. — Эта ночь не закончится, нет».

— Не сходите с ума! — брезгливо сказал Вернер. — Эмпо-деградант. Разве не чувствуете, какое вокруг излучение?

— Полагаете, дело именно в этом? А не в том, что когда-то вы сдали его в Визенштадт? Живым, в Прозекториум. А?

Тень пискнула и бросилась вбок, но Хаген успел зацепить край пальто и рванул на себя, принимая на грудь тщедушную, гибкую куклу. «Да ведь так уже было», — добыча лягалась и била головой, с отчаянием приговорённого кусая его за угольник локтя.

— Ну тише же, тише, профессор! Чего вы боитесь?

— Отпустите меня! — прохрипел Вернер. Он вспотел. Безглазое лицо запрокинулось назад, сердце трепыхалось по-воробьиному — слабо и часто.

— Тихо-тихо, мой славный, — шепнул Хаген, гладя его по сухим волосам. — Мы ведь остались совсем одни. Посмотрите, как странно — вокруг ни души! Рассудите, с кем же мне теперь танцевать, как не с вами?

***

Отравленная луна заглянула и в Центр Управления. Но сделала это так деликатно, что её никто не заметил.

— Как вы меня напугали! — в сердцах сказал Вернер.

Он на удивление скоро приободрился, возвратил себе внешний лоск, но губы ещё дрожали, кривились плаксивой гримасой. Дожидаясь, пока он настучит пароль, Хаген сложил горку из чемоданов, и, подкатив свободный стул, погрузился в него, с невыразимым облегчением расправляя сведённые мышцы.

Пять минут. Или семь?

А может быть, пять- сорок пять?

Ребристая рукоять пистолета обжигала пальцы, как будто ещё сохранила огневое пожатие Франца. Это был компактный восьмизарядник «Хенкер» — никаких фиглей-миглей, никакой инноватики. Хаген плотнее утвердил кисть на колене и бездумно уставился в чёрный квадрат окна. Там тоже была Пустота, точнее её отражение, окаймлённое лентой блестящего снега.

— Дайте карту, — потребовал Вернер. — Ну же! Мастер. Ключ-карту!

— Сначала вы.

Он бы не удивился волшебному появлению карты откуда-нибудь из-под подвязки. Возможно, из развалов полосатого кружевного белья. Но физик, метнув на него опасливый взгляд, вынул из кармана кожаный чехольчик и достал заветную полоску. Воткнул в дата-приёмник.

— Я вам нужен, — напомнил он, раздражённо сверкая очками. — Не забывайтесь, мастер! Только я знаю принцип создания аксионного поля и могу помирить вас с райхслейтером. Только я…

— Верно-верно, — сказал Хаген. — Теперь только вы. Очень узкое место.

Напряжение билось в висках, не давая сидеть на месте. Он проверил блокировку дверей и опять подошёл к окну, манившему как единственный выход наружу. Впрочем, выход довольно условный. Внизу были люди, чей-то яркий карманный фонарь обшаривал складки гаражных навесов, а чуть дальше, у главного корпуса лаборатории, металась целая горсть золотых огоньков. Должно быть, играли в пятнашки.

Скоро они пойдут за мной.

Он больше не мог оставаться один и придвинулся к Вернеру, с удивлением ощутив сладковатую прель увядания. Вот вам физика элементарных частиц: финальная часть оперетки оказалась написана старческой слабой каракулей. Ну чего он боится сейчас, этот душный придворный гений?

— Безумие, — со злостью шептал учёный. Стеариновый профиль качался и падал, тряся фигурной бородкой. — Перспективные планы, подрывные проекты! Он стоял у меня за спиной… не закончил, а заканчивал всё и всегда. Что ж, отлично: кто спит — не грешит. Почему я не слышу сирены? Мы отправимся в Резиденцию, а потом — в Визенштадт. Вам потребуется серьёзная коррекция поведения.

— На стенд? — с любопытством осведомился Хаген.

— Будет слегка неприятно, и ничего, н-ничего, как говорится, терпение приносит розы! Это моё условие, придётся его принять, слышите, мастер Юрген? Райхслейтер порвёт вас на части, я даже не знаю, смогу ли его убедить…

— А Лидер?

Лицо попутчика постоянно скрывалось в тени. Они миновали и Хельме, и Гёрсбах, почти докатившись до нужного пункта, а он всё не мог разобрать, что хоронится там, за очками. Вот опять — блеснули вполоборота, тонко намекая на что-то.

— Наш вождь переменчив и вспыльчив, как женщина… Как всякий художник. Он принял решение, но потом пожалеет, а виновным останетесь вы. Не знаю, насколько вы в курсе, новый мастер, но у него были, хм… весьма особые планы на упрямого вашего…

Гнусь! Ох и гнусь…

Он снова скользил вниз по склону, сократившись до зрителя, наблюдающего за приближением бетонной стены сквозь узкую, прозрачную щель.

— Что вы делаете? — неверяще спросил Вернер. — Мастер! Что вы собираетесь…

— Фокус, — выдохнул Хаген. — Фокус-чпокус!

Глава 35. Воздушный корабль

Сначала он не поверил глазам. Но услышал, как сдавленно, совсем по-заячьи вскрикнул Вернер, и лишь тогда пришло осознание — сперва безымянно, потом:

— Асфодель!

— А, — хрипнул Хаген. — Да. Ну конечно.

Горло сжало скользящей петлёй. На миг показалось, что он сейчас упадёт, но пальцы оказались мудрее: уже вразбивку стучали по клавишам — трак-так и так — вводя многозвенный рунический код. Проклятие инновационных решений! Программа была незнакомой, интерфейс — неудобным и сложным, от контурных знаков рябило в глазах. Так, а где же здесь таймер? В лихорадке отчаяния на что-то нажал — «ой, ой, куда…» — получив взамен вертящийся крест со словом «загрузка».