Пастух Земли
Шрифт:
Одновременно разведка Людей-змей ведёт работу непосредственно в Стране городов — среди независимых аборигенных племён и рабов из их числа в арийских поселениях. Предполагается, что они поддержат вторжение.
С вероятностью в 94,9 процента оно начнётся через два витка планеты вокруг светила, с наступлением в регионе устойчиво благоприятного для биовида погодного сезона. Основной удар будет направлен на крепость Аркаин. В ходе этих операций предполагается тотальное уничтожение арийского населения.
В настоящий момент успех вторжения вычисляется Я с вероятностью в 87,4 процента. Это значительно ниже предыдущих оценок. Пессимистические факторы возрастают по мере начавшихся в Стране городов социально-политических процессов.
Новым райжой Аркаина стал человеческий
Примечание 1
Потеряв возможность воздействовать на процессы в человеческих обществах посредством эмиссара, Я оказывает влияние на верхушку иргов и лидеров Людей-змей дистанционно — проецируя им голографическое изображение божества Змееногая Мать и озвучивая через него необходимые нарративы.
Примечание 2
Сенсоры Я невозможно настроить непосредственно на Гопту. Это, а также ряд других факторов (как-то: значение местного слова «гопта» — «пастух») позволяет с вероятностью 97,2 процента предполагать, что им является экс-эмиссар Бхулак. В случае подтверждения этого предположения системный отказ сенсоров объясняется воздействием на них неисправного автономного модуля.
Примечание 3
Учитывая высокую вероятность тождества Гопты и Бхулака, а также нахождения в Аркаине автономного модуля, прогнозируемый процент успеха действий иргов против Страны городов может понизиться до критического уровня. Учитывая возможность их неудачи, Я начинает мероприятия по подготовке импактного воздействия.
Примечание 4
Я запустил расчёты целесообразности полного отказа от применения местных эмиссаров для воздействия на процессы в цивилизации биовида люди и использование в этих целях ряда жёстких импактных воздействий на поверхность планеты.
31
Страна городов, вара Аркаин. 1996 год до н. э.
У распахнутых врат вары райжа ждал свою невесту, а вместе с ним новую райяни в напряжённом молчании ожидал весь народ Аркаина. Обычно летом вара пустела — пастухи со стадами и табунами уходили в степь и оставались там до осени. Но нынче выход на пастбища задержался — все хотели побывать на свадьбе райжи Гопты и прекрасной Тапати, дочери Анги, райжи вары Аюдха.
Процессия, сопровождающая невесту, как сообщили дозорные, должна была прибыть сегодня. Уже несколько дней двигалась она с юга — там стоял славный город Аюдха, самый большой и сильный во всей стране. Велик и крепок был Аркаин, но толще и выше стены Аюдхи, и даже облицованы камнем. И воинов у Анги куда больше. Так что теперешняя свадьба, ставшая венцом многомесячных переговоров и означавшая союз двух вар, оправдывала все усилия Бхулака и Аргрики по объединению Страны городов, которые они предпринимали за два года, прошедших с тех пор, как пришелец по имени Гопта встал во главе Аркаина.
За время это много чего произошло: бесплодные уговоры райжей и браманов, обманы, предательства, даже коварные нападения и поединки насмерть. Но случались и неожиданные находки единомышленников там, где, казалось бы, их быть не может. Одним из таких открытий стало отношение к их делам Анги, который ненавидел Прамарая и потому враждовал с Аркаином. Оказалось, однако, что и он с тревогой смотрел на восток и думал, как отразить неизбежный натиск иргов.
Союз Аркаина и Аюдхи делал объединение ариев вполне реальным. Они никогда не признали бы над собой единоличной власти владыки Аркаина — слишком много стояло между кланами гордости и предубеждений, застарелых обид и ненависти. Однако двойное водительство не замешенного во всём этом Гопты и Анги, принадлежащего к очень старинной, всеми уважаемой
династии, которая, как считалось, происходила от самого сиятельного Шурьи, устраивало очень многих.Но очень уж стар Ага, и за долгую свою жизнь потерял он в боях всех своих сыновей.
Как бы то ни было, время объединения кланов, видимо, и впрямь настало, и не случайно именно теперь пришёл в эти края Бхулак, точно знающий, что для этого следует делать.
Он облачился в самые великолепные свои одеяния: штаны и рубаха из лучшего полотна, богато расшитые бисером — узорами из переплетающихся солнечных знаков, ими же украшен и высокий колпак из тонкого войлока. На плечи накинута выделанная медвежья шкура, застёгнутая золотой пряжкой — в ней было жарко, но положение вождя Медвежьего клана обязывало. Тяжести добавляли металлические украшения — из меди, бронзы, серебра и даже золота: принимая невесту из славной и могучей Аюдхи, следовало выставить всё своё богатство. Так что гривны на шее Бхулака, браслеты на руках и ногах, боевой пояс случаю вполне соответствовали. Да ещё оружие — куда же райже без него: копьё, и клевец, и кинжал, и знаменитый уже на всю страну меч. А в руке ещё и старинный нефритовый топор-молот — давний символ владык Аркаина. В честь огненного оружия Индры-громовержца именовался он ваджра.
Бхулак мечтал о часе, когда он всё это с себя сбросит — однако случится это ещё очень нескоро. Хотя невеста его уже приближалась: из-за холмов раздались звуки флейт и барабанов, нестройное пение десятков голосов. Наконец на горизонте показались первые колесницы кортежа, и вскоре он уже двигался по равнине прямо к толпе у ворот крепости. Впереди шествовали брамы, распевающие гимны, благословляющие свершающийся брак. За ними шагали лошади в сбруе, украшенной бронзовыми бляхами, которые медленно влекли вереницу колесниц. Было их много — пять, шесть… Бхулак сбился со счёта — не менее десятка или даже больше. На первой, сразу за жрецами, рядом с колесничим стоял величественный старец в богатых доспехах с наброшенной на них алой мантией. Это был сам райжа Анга, лично прибывший заключать столь важный для всего арийского народа договор.
За райжой шли колесницы его приближённых кшатри и самых славных воинов его вары. Но Бхулак искал глазами главную участницу нынешнего события — свою наречённую, которую он ни разу не видел. Знал лишь, что она совсем молода — всего пятнадцать зим провела в этом мире — и, как говорили, прекрасна. Он понимал, конечно, что ничего иного посланцы Аюдхи ему сказать и не могли, но, увидев свою будущую райяни, сразу же понял, что те его не обманули. Правда, сначала он от этого зрелища почти ослеп, однако виной тому стала не красота девы, а огромное количество надетых на неё золотых украшений, на которые как раз, когда Бхулак нашёл невесту взглядом, упал луч утреннего солнца. Блеск золотых гривен, блях и подвесок нагрудника, височных колец, бус и браслетов вспыхнул в его глазах.
Когда закрывшие мир тёмные пятна растворились, он наконец рассмотрел свою наречённую. Много золота — это всего лишь должное сопровождение дочери славной вары, посвященной солнечному Шурье. В Аюдхе этот редкий металл всегда был в почёте — его выменивали у гостей из дальних краёв, не торгуясь, а часто снаряжали за ним и собственные походы. И ярко-красная туника, и шерстяной, расшитый золотыми же бусами плащ цвета запёкшейся крови, надетые на Тапати, тоже напоминали о Шурье. А вот солнечный блеск её волос даден ей был от рождения. Их заплели в толстую косу, убранную в тяжёлый золотой накосник, но драгоценный металл проигрывал по сравнению с живыми прядями.
Впрочем, косу он рассмотрел лишь после того, как приветствовал Ангу, по обычаю, обняв его, а потом подошёл к колеснице Тапати, чтобы, опять же согласно обычаю, помочь ей сойти наземь — хотя в такой помощи эта выросшая в варе девушка, с детства привыкшая к лошадям и повозкам, наверняка не нуждалась. Они и впрямь оказалась очень юна, и наверняка думала, что её отдают за старика — сейчас Бхулак старался выглядеть зим на сорок и намеревался «стариться» при помощи всяких ведомых ему фокусов и дальше. Знала бы она, сколько он прожил на самом деле…