Пастух Земли

— Раба, который подносил питьё, возьмите и держите, — сказал он Шамье.

Тот понимающе кивнул и пошёл отдавать приказ своим людям.

Наступал час, когда молодожёны должны были удалиться в свои покои. Певчие брамы уже завели славословие невесте:

Отправляйся в дом, где ты будешь хозяйкой дома!

Да будешь ты обращаться к собранию домочадцев как повелительница! *

— Принеси нам еды и питья, — сказал Бхулак Арэдви, которая всё ещё держалась рядом с ним. Та молча удалилась.

Когда дверь закрылась за ними, Тапати стала оглядывать свой новый дом. Если учесть, насколько скромную жизнь вели прочие обитатели вары, он казался роскошным: тут имелись даже лавки и стол — помимо обычных полатей, устланных мягкими шкурами и цветными полотняными покрывалами. На стенах красовались войлочные гобелены с яркими аппликациями, изображавшими богов и героев-предков, а также головы медведей, волков и туров — охотничьи трофеи хозяина, его оружие и доспехи. Было даже дивное-диво для этих мест: настоящий ворсовый ковёр, доставленный с далекого юга.

На стенах, полу и ложе в изобилии лежали душистые степные травы — непременная деталь первой брачной ночи. И всё это освещалось несколькими ярко горящими масляными светильниками.

Девушка оглядела всё это с явным любопытством и одобрением — смущенной или напуганной она вовсе не казалась. Но первые её слова, обращённые к мужу, показали, что это не совсем так:

— Господин, нас хотели убить на пиру? — спросила она, и голос её слегка дрогнул.

— Да, — ответил он — она должна была это знать. — Сейчас уже всё хорошо, но будь осторожна, госпожа — у меня есть враги.

— Я знаю, — кивнула она, — батюшка говорил мне.

— А что он ещё тебе сказал? — поинтересовался Бхулак.

— Что ты великий воин и победишь всех своих врагов, — она мотнула головой, вновь вызвав мелодичный звон своих украшений.

— Боги да благословят твой язычок, — усмехнулся Бхулак.

Эта девочка нравилась ему всё больше.

В покои тихо проскользнула Арэдви, принесшая варёное мясо, козий сыр и коровье молоко.

— Сядь и поешь, — велел Бхулак Тапати. — Ты голодна, должно быть. Мне нужно уйти, но я скоро вернусь к тебе.

Покидать невесту в такой момент не слишком-то хорошо, но он ведь, в конце концов, правил этой варой…

Однако Тапати, похоже, вовсе не расстроилась: кивнув, села за стол и без лишних слов накинулась на еду. Да, она явно проголодалась.

— Что ты сказала слуге? — спросил Бхулак Арэдви, когда они шагали к рабскому загону, где воины Шамьи держали даса.

— Что ты велел мне принести напиток, — ответила та.

Бхулак кивнул, но в этот момент им навстречу вышел Шамья, судя по лицу, сильно встревоженный.

— Раб мёртв, — бросил он.

— Вы его убили? — спросил Бхулак, но Шамья сделал отрицающий жест.

— Нет, конечно, — ответил он. — Сам умер. Я не знаю как. Просто… умер.

Такое Бхулак уже видел.

— Тебе надо посмотреть на него, — продолжал колесничий.

Мёртвый дас мало чем отличался от других своих собратьев — если бы не занимавшая половину тела татуировка, изображающая сплетённых змей…

Когда Бхулак вернулся в свои покои, погружённый в мрачные мысли, Тапати, явно уже поевшая и отдохнувшая, ожидала его, сидя на полатях. Она потушила все светильники, кроме одного — у ложа, и сняла с себя большую часть тяжелых украшений. Без них она выглядела немного беззащитной и потерянной, но впечатление это полностью исчезло, когда она подняла на мужа сияющий взгляд. Сразу стало понятно, что она ждала его и радовалась его возвращению.

Бхулак тоже снял с себя свои металлически атрибуты. Потом взял коробочку с душистой мазью на основе драгоценного оливкового масла из дальних стран — брачный ритуал следовало довести до конца. Он подошёл к жене, взял немного мази на палец и осторожно помазал ей веки. Передал коробочку ей, и она сделала то же самое с его глазами.

Мазь эта могла послужить ещё и практической цели — при затруднении с лишением невесты девственности… Но Бхулак подозревал, что в их случае это не понадобится.

Вот пришла она, жаждая мужа.

Жажадя жены, пришел я.

Словно конь, громко ржущий,

Я пришел с любовным томлением…**

Он старался произносить эти освящённые традицией слова как можно более нежно. Одновременно он легко прикоснулся к щеке девушки, потом к шее. Тапати прикрыла глаза и чуть откинулась, лицо её расслабилось и стало безмятежным. А Бхулак развязал шнурок, стягивающий ворот её туники и проник рукой в вырез. Найдя небольшую крепкую грудь с напряжённым соском, он слегка сжал её в ладони. Девушка тихонько вскрикнула и порывисто потянулась к нему, но он ласково придержал её и, вытащив руку, помог ей освободиться от туники. Оставшись перед ним с обнажёнными грудями, она залилась краской смущения. А он осторожно уложил её на ложе и, развязав шнурок шаровар, стянул и их. При этом он всё время поглаживал всё её тело, нашёптывая нежные слова.

Девушка лежала на роскошном ложе, словно драгоценная жемчужина в перламутровой раковине. Бхулак полюбовался этой красотой, и, ощущая, как разгорается внутри него пожар желания, быстро разделся сам и возлёг рядом с женой. Приникнув к её уху, он прошептал еще несколько древних строчек:

Как лиана дерево

Обвила вокруг,

Так и ты меня обними —

Чтобы стала ты меня любящей,

Чтоб не стала ты избегать меня! **

Гибко извернувшись, Тапати обхватила его, уже не пытаясь скрывать жгучую страсть…

Она уснула перед рассветом — мирно и счастливо. А вот его, несмотря на лёгкое утомление от ночной мистерии, сон не брал. Наконец, натянув штаны и рубаху и сунув ноги в сапоги, он вышел из покоев. Весь дом спал — как, надо думать, и остальная вара, лишь изредка со стен приглушённо доносилась перекличка стражей.

И не спал ещё кое-кто — из темноты бесшумно выступила Арэдви. Впрочем, она ведь не спала никогда — лишь притворялась, когда нужно.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Охраняю тебя, — её голос звучал привычно бесстрастно.

— Зачем?

— Тебя хотели убить сегодня. Наверняка враги ещё остались здесь.

— Я сам могу защитить тебя, но спасибо тебе.

Она промолчала, а он вдруг почему-то ощутил вину.

— Люди-змеи, конечно, ещё здесь, — продолжил он, чтобы заглушить это чувство. — Но вряд ли они попытаются напасть сразу после того, как им не удалось отравление.

Она молчала.

— Что с тобой? — не выдержал он.