Пастух Земли

Встряхнувшись, он сбросил с себя сон, вытащил из мешка полоску сушёного мяса и стал его сосать, чтобы чем-то заняться. Одновременно он раздумывал над ходом миссии, которая привела его под снежный буран в степной глуши. После того, как отрасли ореев расселились на северо-западе континента, Поводырь посылал эмиссара с разными задачами в разные концы света. Все они так или иначе касались путей народов — где-то следовало их ускорить, где-то наоборот пресечь, где-то направить в иную сторону. Бхулак исполнял всё это со своей обычной вдумчивой добросовестностью, и сразу отправлялся на новую миссию. Так проходили столетия.

Вскоре эмиссар заметил, что цели его заданий всё дальше смещаются к востоку. Поводырь подтвердил, что это часть его стратегии подготовки важных событий в далёком будущем. И теперь Бхулак шёл к своей очередной цели — пустынным степям за высокими горами, где он должен стать своим для тамошних народов. Поводырь не настаивал на мгновенном переносе эмиссара туда, чему тот был очень рад. А по дороге он выполнял кое-какие мелкие поручения.

О поселении, в которое он сейчас шёл, Бхулак не знал ничего, помимо того, что населяющий её народ называет себя лэвали, и, как и ореи, держит в загонах лошадей ради их мяса и молока.

Он уловил какие-то изменения в завываниях ветра и напряжённо прислушался. Так и есть — к ним добавился волчий вой. Совсем плохо: огонь он разжечь не может, а защищаться от стаи каменным топором и кинжалом долго не получится… Ветер стал заметно стихать, и это было бы прекрасно — но как только буран уляжется, сюда придут волки.

Собственно, уже пришли — через отверстие для воздуха Бхулак слышал возню и поскуливание голодных зверей. Хищники явно пытались раскопать сугроб и проникнуть в убежище, снег таял и проседал под их горячими телами. Обнажив кинжал, Бхулак воззвал к Поводырю:

«Теперь-то ты можешь меня вытащить?»

«Могу, но это будет нецелесообразно».

«Что?!»

Один из волков был уже совсем близко, Бхулак изо всей силы ткнул в ту сторону острым концом посоха, послышался визг, зверь отскочил, но тут же в образовавшееся в снегу отверстие проснулась ещё одна оскаленная морда. Коротким выпадом левой руки Бхулак воткнул хищнику под челюсть кинжал и тут же его вытащил. Морда исчезла, брызнув горячей кровью. Надо было вылезать и принимать бой — если Поводырь не торопится его спасать.

«Сейчас проблема разрешится», — заверила небесная машина, но Бхулак больше не слушал — с огромным усилием, помогая разрушать сугроб палкой, он поднялся на ноги. Словно восстал из могилы.

Буран стих совершенно, и над заметённой степью вставал холодный рассвет. Раненый волк издыхал, излитая им на снег кровь застывала прихотливыми узорами, словно зловещая татуировка. Остальные звери — их оставалось семь или восемь — кружили вокруг убежища, выбирая момент для нападения. Наконец один, видимо, самый храбрый или голодный, решился — коротко рявкнув, высоко подпрыгнул, норовя повиснуть на человеке, вцепившись тому в горло, однако наткнулся на выставленный посох и отлетел в сторону. Но и посох выскользнул из руки Бхулака, который выхватил топор и приготовился в безнадёжному бою. И тут положение изменилось.

Раздался резкий свист, и невесть откуда вылетевшая стрела пронзила одного из хищников насквозь. Тут же другая впилась в морду самого крупного седого волчары — вожака, который отскочил в сторону, воя от боли. А дальше стрелы полетели с радующей Бхулака частотой. Он ещё успел рубануть топором одного слишком близко подобравшегося к нему хищника, но вся стая, очевидно, осознав бесполезность драки, вслед за раненым вожаком исчезла среди огромных сугробов. На снегу, теперь ещё обильнее «татуированном» кровью, остались лишь три-четыре мёртвых или издыхающих волка.

Бхулак огляделся в поисках нежданных спасителей и увидел вставшие в трёх десятках шагов от его убежища сани, запряжённые лошадью — такого он до сей поры не видел. Да и лошадь казалась необычной — белой, словно тоже слепленной из снега, кое-где покрытым черными пятнышками. Ещё у неё имелась жёсткая стоячая грива. Эта небольшая коренастая и лохматая лошадка выглядела, тем не менее, очень сильной, да такой явно и была — поскольку доставила сюда массивные деревянные сани с двумя мужами на них.

Люди эти тоже были коренасты, скуласты, широколицы, со слегка раскосыми глазами, но белокожи. Одеты в расшитые узорами длинные полотняные рубахи, кожаные штаны, сапоги и распашонки из меха, на груди — ожерелья из медвежьих и волчьих клыков. У обоих луки, качество которых Бхулак уже оценил, а ещё он заметил на санях несколько копий с кремнёвыми наконечниками. И луки они из рук не выпускали, настороженно глядя на спасённого ими человека.

Дело обычное — чужакам не доверяет никто. Бхулак воткнул в сугроб топор, убрал за пояс кинжал и показал раскрытые ладони.

— Спасибо за то, что спасли меня, воины, — произнёс он на упрощённом языке, который понимали почти все народы степи. — Сегодня я не умер, благодаря вам.

Убедившись в миролюбии пришельца, незнакомцы тоже опустили оружие.

— Кто ты? — спросил один из них, постарше и покрупнее своего спутника.

— Меня зовут Пастух, — перевёл он своё имя на общий язык.

— Куда ты идёшь, Пастух? — продолжал допрос старший.

Имел право — они стояли на их земле.

— По гласу бога моего иду я в далёкие страны.

Незнакомцы восприняли это без удивления — что же, весьма уважительная причина для дальнего путешествия…

— Меня зовут Енё, — представился наконец старший. — А это Карв, мой племянник. — кивнул он на молчаливого юношу. — Мы лэвали.

— Я слышал про вас, хозяева коней, — сказал Бхулак. — И шёл, чтобы переночевать в вашем селении. Примут ли меня там?

Вместо ответа Енё указал ему на сани, куда Бхулак и забрался. Лэвали побросали туда же и туши убитых волков, уселись сами и тронули лошадь.

— Мы ищем пропавший в буране табун, — сказал Енё. — Как найдём, поедем в посёлок.

Но долго им плутать по сугробам не пришлось: через несколько минут они наткнулись на небольшой табун, который пастухи, переждавшие непогоду вместе с конями в балке, гнали домой.

После переправы через небольшую замёрзшую речку с обрывистыми берегами, перед ними возникла поросшая хвойным лесом горная гряда, у подножья которой и стоял посёлок, каких Бхулак ещё не видел. И дело было не только в том, что он казался очень большим — крышами домов была усеяна почти вся долина. Эти большие круглые полуземлянки напоминали перевёрнутые корзины, а ещё — множество стоящих рядом огромных муравейников. И позже Бхулак понял, что сходство это ещё разительнее, поскольку все дома — многие десятки — соединялись подземными переходами. На самом деле большая часть деревни находилась под землёй, а наружу торчали лишь конусообразные купола жилищ, сложенные из добытых в горах сосновых брёвен, искусно уложенных, обмазанных слоем глины и покрытых сухой травой.