Патриарх Тихон

Бедствие голода разрослось до крайней степени. Протяните же руки свои на помощь голодающим братьям и сестрам и не жалейте для них ничего, деля с ними кусок хлеба и одежду по заветам Христа. Учитывая тяжесть жизни для каждой отдельной христианской семьи вследствие истощения средств их, мы допускаем возможность духовенству и приходским советам, с согласия общин верующих, на попечении которых находится храмовое имущество, использовать находящиеся во многих храмах драгоценные вещи, не имеющие богослужебного употребления (подвески в виде колец, цепей, браслеты, ожерелья и другие предметы, жертвуемые для украшения святых икон, золотой и серебряный лом), на помощь голодающим.

Призывая на всех благословение Божие, молю православный русский народ, чад Церкви Христовой, откликнуться на этот наш призыв.

У кого есть две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же (Лк. 3, 11).

Будьте милосердны, как Отец ваш Небесный милосерден (Лк. 6, 36)».

Авторитет патриарха с каждым днем возрастал, его искреннее желание помочь погибающим усиливало положение Православной Церкви в государстве. Подобного безбожные властители потерпеть не могли и решились на следующий шаг — 10/23 февраля ВЦИК принял постановление о принудительном изъятии церковных ценностей. По меньшей мере удивленный отменой добровольных пожертвований и внезапным решением об изъятии из храмов священных сосудов и других богослужебных предметов, патриарх в воззвании от 15/28 февраля отметил:

«С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства, и мы священным нашим долгом почли выяснить взгляд Церкви на этот акт, а также оповестить о сем верных чад наших.

Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвований церковных предметов, неосвященных и не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтоб эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, освященных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею, как святотатство, мирян — отлучением от нее, священнослужителей — низвержением из сана (Апост. прав. 73, Двукр. Вселен, соб., правило 10)».

И Церковь отдавала свое добро, накопленное веками. Отдавала не без печали, ибо тяжко было видеть искони богатые украшениями храмы без их праздничных торжественных одежд. Но разве можно остановиться перед жертвою, когда огромные пространства Родины объяты смертью, когда вымирает кормилец страны — российский крестьянин?!

Не везде изъятие ценностей из храмов проходило гладко. Во-первых, потому, что добровольная сдача была вредна властям — она поднимала авторитет Церкви. Во-вторых, потому, что изъятие уполномоченными атеистами проходило грубо, с угрозой применения оружия, с попранием религиозных чувств верующих, с требованием сдать предметы культа, священные для Церкви. В-третьих — и это было главное — прихожане не верили, что церковные ценности пойдут на нужды голодающих.

В каждодневных секретных информационных сводках ВЧК, предназначенных для руководителей страны, давалась более-менее объективная картина отношения русского народа к изъятию церковных ценностей. Вот несколько характерных сообщений, относящихся к концу февраля 1922 года:

«На собрании прихожан церквей г. Н. Новгорода о помощи голодающим решено сдать церковную утварь, не имеющую исторической ценности, переплавив серебро и золото в слитки».

«Тамбовская губерния. Настроения крестьян в связи с декретом об изъятии церковных ценностей неудовлетворительно. В одном селе Елатомского уезда комиссия по учету церковных ценностей была разогнана крестьянами. В другом селе крестьяне совместно с духовенством постановили убить председателя комиссии по изъятию церковных ценностей. Духовенство и кулацкие элементы ведут усиленную агитацию о недопустимости изъятия ц/ц. В Липецком уезде выносятся постановления о том, чтобы собранные ц/ц сдать патриарху или образовать специальную комиссию, которая произведет обмен ц/ц на хлеб и распределит хлеб среди голодающих. Распространяются провокационные слухи о том, что ц/ц будут распределены среди коммунистов».

«Новгородская губ. Отношение к изъятию церковных ценностей со стороны масс враждебное. Выезжающих на места представителей комиссии по изъятию церковных ценностей не допускают к работе».

«На паровозоремонтном заводе Подольского уезда [41] среди рабочих ведется агитация контрреволюционного характера по вопросу об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих».

2/15 марта, предчувствуя возможность кровавых столкновений верующих с атеистами, патриарх Тихон выступил в газете «Известия ВЦИК» с разъяснением позиции Церкви в деле изъятия православных святынь из храмов и выразил надежду, что «комиссия при ПОМГОЛе для ликвидации пожертвованного церковного имущества отнесется с должной осторожностью к самой ликвидации».

41

Московской губернии.

Но представители ПОМГОЛа были лишь ширмой кампании по уничтожению Православной Церкви, руководили которой (конечно же секретно) члены особой военной комиссии во главе с Л. Д. Троцким, закоренелые враги христианства, большинство из которых даже по рождению принадлежали к инославным вероисповеданиям.

Завод

Когда рабочих завода Гужона вдруг оторвали от работы, они гадали: паек привезли или уже два месяца задерживаемую зарплату? И каково же было огорчение, когда поняли, что их гонят на митинг. Заводская столовая, раз в день поддерживающая в них жизнь, оказалась увешанной плакатами, уже примелькавшимися на московских улицах:

«Церковное золото — голодающим».

«Голодающим детям Поволжья церковный народ должен во имя Христа дать хлеб, а не камень».

«Пусть службы совершаются в деревянных чашах и холщовых ризах, как в старину!»

Лектор, поднявшись из-за покрытого кумачом стола, облепленного партийными активистами, сорванным до хрипоты голосом принялся выплескивать «в массы» затверженные на инструктаже в комиссии по антирелигиозной пропаганде фразы:

— Товарищи рабочие! Храмы, где произносятся слова о любви к ближнему, полны золота и серебра. Их несли туда купец-толстопуз, фабрикант, дворянин и помещик, наживавшиеся на эксплуатации трудящихся. Где сейчас эти ценности?.. Рабоче-крестьянским правительством они переданы, как сказано в декрете об отделении Церкви от государства, во временное пользование группам верующих. И вот, когда стоны голодающих разнеслись по всей России, решено было отдать им церковное золото…

— Нам самим жрать нечего, — перебил лектора звонкий голос. — Если зарплату сегодня не дадите — бастуем.

Угрюмое море рабочих вдруг ожило, заволновалось, отчаяние и гнев выплеснулись наружу:

— Паек почему сократили?!

— Ребята, да, может, они наши денежки с девками прокутили?!

— До Ленина дойдем, а свое получим!

— Товарищи рабочие! — Лектор вскинул ладошку, и люди немного приутихли, надеясь, что хоть сейчас он скажет путное слово. — Проявите сознательность и не перебивайте меня. Я же как раз и пытаюсь объяснить, кто виноват в отсутствии денег и продовольствия…

Всколыхнулись вновь, поняв, что толку от пришлого оратора не будет. Начался стихийный митинг, на котором постановили: бастовать, пока не будет денег.

Страна вымирала от голода, и рабочих интересовало одно — как прокормить свои семьи.

Храм

Члены комиссии в комиссарских тужурках устремились к алтарю, к Царским вратам, вход в которые всем мирянам, кроме императора, воспрещен. Коленопреклоненный священник умолял не разорять храм, копивший свое богатство веками, оставить в покое святыни, без коих невозможно богослужение.

— Чашку пожалели, — пылая коммунистическим гневом, укорял батюшку безбожник, — а еще христианами называетесь. Да ведь эта чашка спасет жизни десяткам голодающих!

Спасет ли? И почему вы, комиссары, вспоминаете о голодающих только когда приходите грабить храмы, не отдаете на нужды погибающей России реквизированные автомобили, огромные оклады, специальные пайки? Почему у вас прислуга, выезды за рубеж на лечение, шубы и бриллианты для комиссарш?..

Священник отказался помогать святотатцам — сами грабьте.