Патриоты
Шрифт:
Жизнь Исава в Нью-Йорке состояла из контрастов. Если он не сидел у костра с бандой грязных, крикливых негодяев, занимавшихся с утра до вечера грабежами, то посещал с Джоном Андре выставки, которые удостаивал своим вниманием высший свет города. Только время, проведенное с Андре, делало жизнь Исава сносной. Этот человек стал для него тем, чем никогда не был Джейкоб, — братом.
Окружающие любили Андре. А тот, кто не любил, — ему завидовал. Люди этого толка считали майора пустоголовым фигляром, которому доверяют больше, чем он того заслуживает. Им казалось,
— Сиди!
Исав потер затылок.
— Я сижу без движения уже целую вечность. Тело затекло. Если не пошевелюсь — навсегда застыну в этой позе!
Молодой человек сидел у окна на табуретке — одна из комнат в нью-йоркском доме Андре была превращена в студию. Хозяин студии стоял за мольбертом., к которому был приколот лист бумаги.
— Тебе говорили, что у тебя мощный нос? — спросил Андре, перебегая взглядом с лица друга на лист бумаги.
— Вроде нет. Отец любил говорить, что у меня крепкая голова.
Андре засмеялся, а потом жалобно протянул:
— Ну, посмотри, что ты наделал! Из-за тебя я все испортил! — И, сморщив нос, сосредоточенно принялся исправлять рисунок.
Исав встал.
— Больше не могу.
— Вот почему я не рисую мужчин! — воскликнул Андре. — Они неусидчивы.
— Позволь взглянуть.
Андре быстро перевернул рисунок и положил на него руку.
— Только когда будет готов. Сядь.
Исав со стоном повертел головой.
— Долго еще?
— Не ной. Вот-вот закончу.
Исав снова опустился на табуретку и принял нужную позу.
— Знаешь, я кое о чем подумал, — сказал Андре.
— Ты можешь рисовать и думать одновременно?
— Ах, так! Хорошо же, я сотру твои волосы.
Исав застонал.
Через несколько минут Андре вновь заговорил:
— Так вот… это очень похоже на шекспировскую драму… Ты хоть понимаешь, до какой степени переплелись наши судьбы?
— Ты о чем?
— Где-то лет пять назад наши с тобой жизни начали сближаться… Они словно бы устремились друг к другу — и вот наконец мы встретились.
— Это как?
— К примеру, в начале войны мы оба были в Канаде. Ты — с Арнольдом в Квебеке, я — в Чамбли.
Исав с изумлением повернулся к другу.
— Я не знал.
— Ближе к свету, — велел ему Андре, а потом продолжил: — Я находился в Чамбли — моя часть сдалась Монтгомери.
— Ты был в плену?
— В Пенсильвании, четырнадцать месяцев. Я уже думал, застряну там до конца войны. Так и буду рисовать природу и квакеров. Нас обменяли в декабре 1876-го на пленных американцев. А потом меня направили в Филадельфию.
— Где ты организовывал самый грандиозный праздник всех времен и народов.
Андре широко улыбнулся.
— В Филадельфии живут самые красивые женщины Америки.
— И, насколько мне известно, на одной из них ты чуть не женился.
—
На двух.— На двух? Ну ты и плут!
— Я же говорил: в Филадельфии живут самые красивые женщины! Взять хотя бы Пегги Шиппен, нынешнюю миссис Пегги Арнольд. Вообрази: она выбрала генерала. А еще была Пегги Чу.
— Еще одна Пегги!
Андре пожал плечами.
— Видимо, у меня слабость к юным особам по имени Пегги. А может, это просто удобно: волочишься за двумя девушками одновременно и не путаешься в именах!
Исав попытался вернуть друга к предыдущей теме:
— Выходит, я приехал в Филадельфию тотчас после твоего отъезда.
— А знаешь, о чем это говорит? Наши жизни переплелись. А потом это дело с Арнольдом…
— Когда он сдаст Вест-Пойнт?
Андре нанес последний штрих на рисунок.
— Он желает встретиться. С глазу на глаз.
Брови Исава взметнулись вверх.
— Неужели? Зачем?
— Хочет убедиться в серьезности наших намерений. Это нормально. Мы хотим того же.
— Иными словами, ты собираешься с ним встретиться?
— Мы собираемся.
— Мы? Хочешь сказать — ты и я?
— Готово! — Андре повернул рисунок к Исаву.
— Похоже на моего брата.
— Ну конечно! Вы же близнецы.
— Нет, я серьезно… — Исав провел пальцем по рисунку. — Глаза другие, ближе посажены, более серьезные. Это мой брат. И когда у нас встреча с Арнольдом?
— Ты часто вспоминаешь брата?
— Изредка.
— Как, по-твоему, он отреагирует на то, что ты стал перебежчиком?
Исав недовольно фыркнул.
— Решит, что был прав. Для него я давно предатель.
— Тебя это беспокоит?
Не так, как раньше. Сейчас весь народ вовлечен в тот же спор, что когда-то вели с ним мы. Меня тревожит другое: с семьей — отцом, матерью, Мерси — остался он.
Андре внимательно глянул на рисунок.
— Хочешь, чтобы я его порвал?
— Нет. Просто подправь глаза… может, кончик носа. Подбородок чуть-чуть иной, волосы не похожи… — ответил Исав, а потом еще раз спросил: — Ну и когда состоится встреча с Арнольдом?
— Скоро. Возможно, на следующей неделе или через неделю. Насколько я понимаю, он уже созрел для сдачи Вест-Пойнта. Но если хочешь, могу с этим повременить — я ведь знаю, как тебе нравится компания мистера Оделла.
— Следи за языком, иначе следующим домом, куда мы с ним нагрянем, будет твой.
Исав, как всегда, держался сзади. Дом, к которому подъехали «Кровавые скауты», впечатлял своими размерами. Три этажа, белые стены, зеленые ставни. «В этом доме, — объяснил Оделл, — есть чем поживиться, да и работа нам предстоит простая и приятная». Исав не знал, что сие означает. В любом случае от Оделла хорошего ждать не приходилось.
Каратели спешиваться не стали, просто вскинули мушкеты. Лишь Оделл соскочил с лошади и направился к дверям, громко требуя, чтобы обитатели дома вышли во двор для допроса. Он немного отступил назад и навел оружие на дверь.