Патрульные Апокалипсиса

– А река? – спросил Витковски.

– Газовые клапаны можно заткнуть, мы это делали. У всех патрулей Саддама Хусейна они были. Затем мощной дробью вывести из строя камеры, будто не сработала электрическая система. Делается это вне поля зрения камеры и прежде чем судно близко подойдет к берегу. Залезаем на борт и уплываем оттуда.

– Вернемся к началу, – сказал Лэтем. – Лейтенант, почему вам вариант ресторана кажется более эффективным, чем река в Бонне?

– Экономим время, начнем с этого, да на реке можно совершить больше промахов, сэр. Плохая видимость, а значит, есть возможность не разглядеть газовые клапаны и передающие камеры – хотя бы одну. У вертолета мощные прожекторы, ими легко высветить моторную лодку. Насколько я понимаю, враг предпочел бы убить объект, атакуя с бреющего полета или бомбами, чем позволить взять его живым.

– Правильно замечено, – одобрил полковник. – А вы, капитан, почему считаете ресторан не лучшим вариантом?

– Опять-таки возможны промахи, сэр, – сказал Диец. – Запаниковавшая толпа – обычное дело для службы охраны. Как только будет разыгран пожар, они бросятся к объекту, чтоб защитить его, и нельзя усыпить охранников, которые не сидят за столами рядом, даже если знать, кто они.

– Значит, вы не согласны со своим помощником? – поинтересовалась Карин.

– Не в первый раз, мадам. Мы часто спорим.

– Но вы же главный, – резко прервал его Витковски.

– Мы не обращаем внимания на звание, – сказал лейтенант. – В бою, во всяком случае. Через месяц-другой я стану капитаном, и нам придется вдвоем оплачивать обеденные счета. Я больше не могу настаивать, чтоб платил он.

– Этот худышка ест за двоих, – тихо проворчал капитан Кристиан Диец.

– У меня потрясающая идея, – неожиданно прервал его Лэтем. – Давайте выпьем.

– Мне казалось, ты говорил…

– Забудь, генерал де Фрис.

Пятеро членов Н-2 вылетели тремя разными рейсами – Дру вместе с лейтенантом Энтони, Карин с капитаном Диецом, а Витковски сам по себе. Клод Моро все устроил: у Лэтема и де Фрис были соседние комнаты в одном и том же отеле; Витковски, Энтони и Диец жили в разных гостиницах. Встречу назначили на следующее утро в главной библиотеке Нюрнберга между томами, посвященными истории этого когда-то имперского города. Их провели в конференц-зал как трех докторантов и их профессора из Колумбийского университета в Нью-Йорке вместе с немкой-гидом. Документов не потребовалось – агенты Моро расчистили им путь.

– Никогда не думал, что здесь так красиво! – воскликнул Джеральд Энтони, единственный, пусть и бывший, но все же докторант из компании американцев. – Я рано встал и прошелся по городу. Сплошное Средневековье – стены одиннадцатого века, старый королевский дворец, картезианский монастырь. Раньше, когда я представлял себе Нюрнберг, в голову ничего не приходило, кроме процесса после Второй мировой войны, пива и химических заводов.

– Как же вы могли заниматься германистикой и не узнать о родном городе Ганса Закса и Альбрехта Дюрера? – удивилась Карин, когда они расселись вокруг круглого сверкающего стола.

– Ну, Закс был прежде всего музыкантом и драматургом, а Дюрер – гравером и художником. А я специализировался по немецкой литературе и зачастую ужасном влиянии…

– Вы не возражаете, ученые головы? – прервал их Лэтем, а Витковски усмехнулся. – У нас совсем другое на повестке дня.

– Прости, Дру, – сказала Карин. – Это как глоток свежего воздуха… да ладно.

– Могу закончить за тебя, но не буду, – сказал Лэтем. – Кто начнет?

– Я тоже рано встал, – ответил капитан Диец. – Но поскольку я не такой эстет, то понаблюдал за домом Траупмана. В донесении Второго бюро все сказано. Его гориллы бродят вокруг комплекса, как волчья стая. Входят, выходят, обходят здание, вновь возвращаются, едва исчезнет один – появляется другой. Проникнуть туда и вернуться живым, чтоб об этом рассказать, не получится.

– Мы никогда всерьез и не предполагали брать его на квартире, – сказал полковник. – Люди из Второго бюро наблюдают за ним и дадут нам знать по телефону, когда он выйдет. Один из них скоро здесь появится. Вы зря потратили время, капитан.

– Не так уж и зря, сэр. Один охранник – пьяница, это огромный сильный парень, и по виду не скажешь, но он прикладывается к фляжке, как только скрывается в тени. А у другого сыпь в паху или на животе – он при всяком удобном случае опрометью мчится в темные места и жутко себя расчесывает.

– Ваш вывод? – спросила де Фрис.

– Их несколько, мадам. Имея эту информацию, мы можем схватить того или другого, а то и обоих, и выжать из них информацию.

– Вы пользовались этой тактикой во время «Бури в пустыне»? – Витковски явно был поражен.

– Там главным козырем считалась еда, полковник. Многие из тех иракцев по многу дней ничего не ели.

– Хочу знать, как он садится в лимузин и выходит из него, – сказал Дру. – Должен же он выйти из дома и влезть в машину, а потом у больницы ему надо вновь выбраться из нее и попасть в здание. Хоть на наземных, хоть на подземных стоянках, но он бывает неприкрыт, пусть и ненадолго. Это может оказаться лучшей возможностью для нас.

– Ограниченное время и пространство могут сработать и против нас, сэр, – предположил лейтенант Энтони. – Если мы это учитываем, то и телохранители тоже.

– В нашем арсенале дротики, глушители и элемент неожиданности, – сказал Лэтем. – Они чаще всего срабатывали.

– Осторожнее, – предостерег Витковски, – один промах, и все пропало. Если они хотя бы заподозрят, что мы тут делаем, то запрячут герра доктора Траупмана в бункер в Черном лесу. Я бы сказал, у нас всего один выстрел, и он должен быть удачным. Итак, мы ждем, изучаем обстановку, пока не убедимся, что это наш самый удачный выстрел.

– Ожидание-то и беспокоит, Стош.

– А меня гораздо больше – возможность просчета, – сказал полковник.

Вдруг из пиджака Витковски раздался низкий вибрирующий звук. Он залез в карман и вытащил небольшой портативный телефон, выданный немецким отделением Второго бюро.

– Слушаю.

– Простите, что опоздал к завтраку, – сказали по-английски с сильным французским акцентом. – Я здесь рядом с кафе, буду через несколько минут.

– Я повторю заказ на яйца, они уже остыли.

– Большое спасибо. Холодные яйца-пашот – уже не яйца.

Полковник повернулся к своим коллегам за столом:

– Человек Моро будет через пару минут. Карин, вы не могли бы подойти к стойке и привести его сюда?

– Конечно. Как его зовут и какая у него «крыша»?

– Арендт, доцент Нюрнбергского университета.

– Уже иду.

Де Фрис встала и направилась к двери.

– Замечательная женщина, – сказал молодой командос лейтенант Энтони. – Я хочу сказать, здорово разбирается в истории, искусстве…

– Знаем, – сухо прервал его Лэтем.