Патрульные Апокалипсиса

– Как рука? – спросил Дру.

– Отлично, вот ноги до сих пор болят, – ответила, тихо смеясь, Карин.

– Говорил же тебе – сними туфли.

– Тогда бы я себе все подошвы изранила, милый мой. Сколько мы шли от рю Лакост, пока ты не связался с Клодом, чтобы прислал машину? Минут сорок, не меньше, мне кажется.

– Я не мог звонить Дурбейну. Мы даже сейчас не знаем, за кого он, а Моро занимался нашим священником-нацистом.

– Мы видели три полицейские машины. Уверена, любая бы нас устроила.

– Нет, тут Витковски оказался прав. Нас было пятеро, значит, понадобились бы две такие машины или фургон. Да еще следовало суметь убедить полицейских отвезти нас в посольство, а не в участок, а они бы уж точно воспротивились, учитывая, что один нацист ранен. Даже Клод оценил, что мы его дождались, Как он выразился: «На кухне и так слишком много кухарок». Нам не нужны были ни полицейские репортеры, ни Сюрте.

– И Второе бюро никого не обнаружило в Шато-де-Винсен?

– С оружием никого, а они прочесали весь парк.

– Удивительно, – нахмурилась де Фрис. – Я была уверена – там и произойдет убийство.

– Ты уверена, и я слышал об этом плане действий прямо из уст Кенига.

– Интересно, что же случилось?

– Да все яснее ясного: они не получили окончательное «добро» и отменили убийство.

– Ты понимаешь, что мы говорим о своей собственной жизни?

– Я стараюсь относиться к этому клинически.

– Это потрясающе эффективно.

У главного входа в жилую часть здания прозвенел звонок. Лэтем сорвался со стула и взглянул на Кортленда, который кивнул, не отрываясь от телефона. Дру пересек комнату, открыл дверь и впустил Стэнли Витковски.

– Есть улучшения? – спросил Дру.

– Мы думаем, да, – ответил полковник. – Я дождусь, пока посол услышит гудок. Он должен его услышать. Кому-нибудь из вас удалось отдохнуть?

– Мне, Стэнли, – ответила Карин со своего стула. – Посол Кортленд был так любезен, что позволил нам пользоваться комнатой для гостей. Я отлично выспалась, но мой приятель не мог оторваться от телефона.

– Только после того, как ты поклялся, что он стерилен, – добавил Дру.

– Здешние телефоны не удалось бы прослушать самому святому Петру – так его называла моя дорогая депортированная мама. Кому ты дозвонился, хлопчик?

– Мы все перезваниваемся с Соренсоном. У него тоже наметился некоторый прогресс.

– Он что-нибудь сказал о наемном убийце из Вирджинии?

– Он прижал его к ногтю. Этот сукин сын не может даже в туалет сходить без того, чтобы они не услышали.

Дэниел Кортленд повесил трубку, неловко повернулся на стуле и вздрогнул, кивая Витковски.

– Привет, полковник, что происходит в больнице?

– Это в компетенции британской МИ-5, сэр. Пульмонолог заявил, что заметил Вудварда из Королевского хирургического колледжа, который заявил, будто министерство иностранных дел поручило ему обследовать миссис Кортленд – по вашей просьбе. Они сейчас это расследует.

– Я с такой просьбой не обращался, – сказал посол. – Не знаю никакого доктора Вудварда, а тем более уж Королевский хирургический колледж.

– Мы знаем, – сообщил Витковски. – Наш французско-американский отряд вовремя его остановил – он уже готов был вколоть стрихнин мнимой миссис Кортленд.

– Смелая женщина. Как ее зовут?

– Московиц, сэр. Из Нью-Йорка. Ее покойный муж был французским раввином. Она сама вызвалась помочь.

– Тогда нам надо отблагодарить ее, скажем, предложить отпуск на месяц полностью за наш счет.

– Я передам ей, сэр… А как вы себя чувствуете?

– Нормально. Царапина, ничего серьезного. Мне повезло.

– Не вы были мишенью, господин посол.

– Да, я понимаю, – тихо ответил Кортленд. – Ну ладно, поговорим о делах.

– Миссис де Фрис только что выражала вам признательность за гостеприимство.

– Учитывая выпавшие на их долю испытания, они могут находиться здесь сколько угодно. Полагаю, ваша охрана на месте.

– Почти что взвод морской пехоты, сэр. Стоит парням заслышать шаги или чих, сразу выхватывают оружие.

– Хорошо. Садитесь поближе, друзья, пройдемся еще разок по фактам. Сначала вы, Стэнли. Что у вас?

– Начнем с больницы, – начал Витковски, усаживаясь на стул рядом с Карин. – Положение было пиковое: на этого британского легочного специалиста, этого Вудварда, пришло-таки подтверждение с Ке-д’Орсе, будто бы он один из врачей миссис Кортленд. Правда, пришло оно с запозданием – сам он прибыл раньше.

– Чересчур небрежно для нацистов, – заметил Кортленд.

– Париж опережает Лондон на час, сэр, – высказал версию Лэтем. – Обычная ошибка, хотя вы правы, это небрежность.

– Возможно, и нет, – возразила де Фрис, и все посмотрели на нее. – А не появился ли у нас друг в стане английских нацистов? Как еще можно привлечь внимание к убийце, если не задержать подтверждение, когда оно необходимо, и не прислать его подозрительно поздно?

– Это слишком сложно, Карин, – возразил полковник, – и легко ошибиться. Очень уж слабое звено в цепи – агента легко бы выследили.

– Сложности – это наше дело, Стош, а ошибки-то мы как раз и ищем.

– Это что, урок свыше?

– Согласитесь, – поддержал Карин Дру, – она, возможно, права.

– Да, действительно, однако, к сожалению, пока нам этого не узнать.

– Почему? Мы тоже можем уцепиться за ниточку. Кто на Ке-д’Орсе дал разрешение Вудварду, хоть и с запозданием?

– В том-то все и дело, что выдано разрешение офисом некоего Анатоля Бланшо, члена палаты депутатов, Моро выяснил.

– И что?

– Ничего. Этот Бланшо никогда не слышал о докторе Вудварде, и звонок из его кабинета в больницу «Хертфорд» не зарегистрирован. Более того: Бланшо всего один раз звонил в Лондон, около года назад, причем из дома, чтобы сделать ставку в Лэдброкс на ирландском тотализаторе.

– Значит, нацисты просто воспользовались его именем.

– Похоже.

– Сукины дети!

– Аминь, хлопчик.

– А мне казалось, вы говорили, будто чего-то добились.

– Да, но не с Вудвардом.

– С кем же тогда? – нетерпеливо вмешался Кортленд.

– Я имею в виду «посылочку» офицера Лэтема, доставленную во Второе бюро рано утром, сэр.

– Лютеранского священника? – спросила Карин.

– Сам того не зная, Кениг – певчая птица, – сказал Витковски.

– И что он поет? – спросил Дру, подавшись вперед.