Паутина дорог

На миг он застыл в дверном проеме, и в рыжих волосах запутались тонкие золотые лучи. Так пламя костра бросает искры. Так летнее солнце делится бликами света с людьми,

Дейна порывисто встала, забыв про книги, поспешила обнять Леона. Прижалась к его груди. Потом отстранилась, заглянула в светлые глаза и одарила улыбкой.

— Не ожидал найти тебя здесь, — признался он, сделав шаг вперед

— Почему?

— Мне казалось, тебе надоело учиться и сидеть подолгу в пыльных классах.

— Да, но библиотеки — совсем другое, — Дейна покосилась на словарь. — Здесь чудесная атмосфера уюта. Книги бывают разными, в отличие от скучных лекций.

— Твоя правда.

— А где обучался ты?

Дейна посмотрела на Леона с прищуром, пытаясь быть внимательной.

Он же не замедлил с ответом:

— Домашнее образование, — голос юноши звучал тихо, измученно, и был полон грусти. — Воспитатели, менторы, лучшие маги Нортэна возились со мной целыми днями. Я ужасно уставал, но старался быть лучшим. Чтобы отец гордился мной.

Дейну кольнули угрызения совести. Она слегка коснулась его руки.

— Прости. Если тебе больно говорить об этом, сменим тему.

Но Леон упрямо тряхнул рыжими кудрями, словно лев — густой гривой. И тогда Дейна поняла, какого хищника он ей напоминал все это время.

— В моем детстве нет ничего постыдного или страшного, — рвано выдохнул он, но едва ли верил в собственные слова. — Разве что отец попрекал меня смертью матери. Я виноват уже тем, что родился недоношенным, а она умерла от родильной горячки.

Дейна молча слушала, не перебивая. Она сочувствовала Леону и вспоминала своего жестокого отца, ставшего убийцей. Но по ее ли вине? Стал бы он так же заботиться об образовании и обучении болезненной дочери, как Лилиана или отец Леона? Кстати, как его звали? Спросить бы, но нет смысла и повода.

— Мне жаль, что так все происходило, — медленно проговорила она, подняв глаза на юношу. — Но все испытания дарованы нам свыше, чтобы закалить наш дух.

Леон грустно улыбнулся.

— Иногда стихийные Боги испытывают нас слишком уж сурово.

— Да, — согласилась Дейна и подошла совсем близко. — Видимо, это было нужно для нашей встречи. И любви.

— И любви… — эхом ответил Леон, притягивая ее к себе.

Поцелуй получился страстным, ненасытным, опьяняющим. Когда они чуть-чуть отстранились друг от друга, у Дейны кружилась голова и подкашивались ноги. Но, глотнув немного воздуха, девушка решительно коснулась губ графа своими. Ласково, медленно, со временем углубляя поцелуй, делая его более жгучим и страстным.

И вот, они снова прервались, не отводя друг от друга пылких влюбленных взглядов. Дейне хотелось сказать Леону все красивые и нежные слова, которые она знала, но ничего не приходило на ум. Какая досада! Впрочем, он тоже молчал, неловко переминаясь с ноги на ногу. Они равны в своей растерянности.

Леон наклонился к ее уху и чуть слышно произнес:

— Я люблю тебя.

— А я люблю тебя, — просто ответила Дейна, но также тихо, чтобы вдруг не услышали любопытные слуги.

Охватившая обоих неловкость требовала немедленного устранения. От того, куда они сейчас направятся — в спальню, или на прогулку в цветущий сад, зависит статус их дальнейших отношений. Дейна вспомнила про свою мать. Простолюдинка Лилиана как-то сумела приворожить отца, но она ни дня не занималась любовной магией. А рассказывать после развода наотрез отказывалась.

Что же, придется все делать самой. Даже если Леон сильно смущается.

— Не желаешь прогуляться в тени густых каштанов? — спросила девушка первое, что пришло на ум.

Она не просто так вспомнила эти слова — они были из какой-то романтической книги с философским подтекстом. Название давно и благополучно вылетело из неверной памяти.

— Почему бы и нет, — согласился Леон.

И подал ей руку.

Неловкость и неуверенность отступили прочь, между молодыми людьми возник еще более жаркий интерес друг к другу. Глаза обоих пылали страстью и счастьем, когда они, увлеченные обсуждением Книги Страха, спустились в сад. И Дейна с удивлением обнаружила, что не ошиблась, когда сказала про каштаны — их здесь росло целых шесть. А еще, в другом конце сада, красовались пышный красный бук и две маленькие елочки

Под ногами пружинилась желтая выгоревшая трава. Где-то вдалеке суетился садовник, поливая клумбы и розовые кусты. Солнце в небе палило нещадно, но Дейна, увлеченная любовью и романтическими мыслями, не сразу заметила, как жаркие лучи прильнули к ее бледному лицу и открытой шее.

Зато это заметил Леон и предложил перейти в тень.

Здесь было чуть меньше место для прогулки, но переждать пару жарких часов они бы смогли.

— Наверное, я искал тебя всю жизнь, — признался Леон.

— Правда?

— Я ведь не всегда находился взаперти. Отец часто брал меня с собой в столицу, на балы и праздники. Чем я старше становился, чем больше он надеялся обручить меня с представительницей любого знатного рода. Но вот незадача, — юноша знакомо усмехнулся, — каждый раз происходила какая-нибудь каверза?

— Например? — оживилась Дейна.

— То легкий магический выброс портил прическу красавицы, то в моей руке взрывался бокал с водой и осколки разлетались повсюду. А я отправлялся к придворному лекарю.

Дейна затаила дыхание, не веря своим ушам.

— Покажи! — порывисто воскликнула она, прежде чем подумать.

Леон слабо запротестовал, но она схватила его за правую руку и бережно разогнула сжатые в кулак пальцы — один за другим. И застыла, сдерживая в груди болезненный вздох.

Вся ладонь была усеяна крошечными, но заметными белыми шрамами.

— Осколки вошли слишком глубоко, — пояснил Леон так спокойно, как только мог. — Придворный лекарь чудом их вытащил, но следы остались до конца моих дней.

— О, Леон…

— Наверное, поэтому я так легко перенес пытку в рантеранской тюрьме.

Дейна собралась было сказать что-нибудь ласковое и утешающее, но тут откуда ни возьмись появился лакей в серо-красной ливрее. Он шел торопливо, смотрел встревоженно, и молодым людям сразу же стало не по себе.

— Что случилось, Жеан? — ровно спросил Леон, глядя на слугу сверху вниз.

— Ваше Сиятельство! — лакей быстро поклонился в пояс. — В ваш дом ломятся служители церкви Патреса и стража!