Паутина миров: Остров (8 книг)

– Сколько вопросов. И знаешь что? На некоторые из них я отвечу с превеликим удовольствием. Просто чтобы ты понимал, что ждет всех твоих друзей и любимых. Тех, кто остался на поверхности. – Бывший декан зловеще улыбнулся, показывая ряды идеально ровных зубов. – Они все умрут. Медленно и мучительно. Забвение, Тьма… называй как хочешь. Она придет за всеми ними. Потому что Забвение – это полная остановка всего. А когда свет останавливается – он прекращает существовать.

Шунюан исчез, картина изменилась, и теперь единственное, что я видел – зажатое между каменной насыпью и металлической стеной кресло, в котором лежал я. Совершенно один. Без каких-либо шансов на спасение. Или нет?

– Ты не меняешься. Не думаешь о последствиях. Твое глупое, ничем не обоснованное желание помочь. Невзирая на здравый смысл. Именно оно привело ко всему тому, что окружает нас сейчас. Спаси ты лишь тех, чей мозг еще функционировал нормально – все бы вышло по-другому. Нас бы приняли как чудо. Как равных. Но вместо этого ты решил спасти всех.

При этих словах несколько тел странно изогнулись, их руки и ноги выгнулись под неестественными углами, а затем, всего секунду спустя, они напали на еще оставшихся в живых людей. С ужасом я смотрел, как их разрывают на части, вгрызаются в шеи, для того чтобы достать крохотную капсулу, имплантированную в основание черепа.

В космосе действуют только законы природы, и один из них – сила действия равна силе противодействия. Выбросив в одну сторону, прямо перпендикулярно поверхности, такой поток плазмы, стрелявший сделал пушку дополнительным двигателем. В принципе, можно было бы слетать туда на ракете, установить новые двигатели и создать тормозящую силу. Вот только незадача – у нас на дворе чертовы Средние Века!

Шунюан замолчал, а перед моими глазами проносились сотни сцен насилия и боли. Война. Не на выживание – на полное и тотальное уничтожение. Образы смешивались в одну картину, воспоминания раскаленными гвоздями впивались в мозг. Стоящая посреди улицы гора металла оживала, и в голове вспыхивало ее название: ЛПТ – легкий плавающий танк «единорог». Тяжелая артиллерийская установка «жнец». Танк прорыва «мамонт». Тяжелый ручной пулемет в руках у закованного в самоходный экзосклет бойца.

Тебе следовало спасти наш мир, спасти всех нас от Забвения. А вместо этого ты кинул нас в пучину войны на долгих сто лет. Все это время ты знал, что произойдет, но не сумел или не захотел объяснить грядущее нам. Может, тебе было плевать, или ты просто заигрался в бога, но, когда час пробил, уже стало слишком поздно.

– Неужели тебе интересно? – усмехнулся Шунюан, глядя куда-то в сторону. – Надо же! И ты даже не пытаешься в процессе разговора пырнуть меня ножом?

– Очевидно, что я застрял, а ты при этом полностью неуязвим. Так что какая разница, что делать? А этот вопрос меня всегда интересовал. Как и то, почему Луна от него защищает. Ну и, заодно, как ее можно вернуть на место.

Зеленые отращивали крылья – черные делали прыжковые ранцы. Зеленые создавали симбионтов, плюющихся кислотой – черные меняли руки на рельсовые пушки. Зеленые научились ускорять себя и контролировать животных с помощью феромонов – черные создали меняющие мозговые импульсы имплантаты. Зеленые научились менять собственную ДНК, подстраиваясь под ситуацию. Черные стали модифицировать тела прямо на поле боя.

– Страшно? – усмехнулся Шунюан. – Так и должно быть. Ни один, даже самый совершенный искусственный интеллект, не может одновременно управлять сотнями миллионов тел. И ты передал эту функцию ЦАРям. Цифровым ассистентам развития. Вот только не учел, что и у них мощности хватит лишь на самые базовые функции. Не атаковать своих, защищаться, развиваться. Три правила, которых невозможно избежать и которые привели к катастрофе.

– Что такое Забвение? – решил спросить я, понимая, что так просто мне из видения не выбраться.

Ты можешь сколько угодно твердить, что ты ни при чем. Но именно из-за тебя примитивы или, как их быстро назвали люди, «дикие», начали нападать на невинных. Они были словно звери в каменных джунглях – нападали на любого, у кого в крови чуяли наниты. Их совершенно не беспокоили такие вещи, как перемирие или дни тишины. И в результате нам же с нашими братьями пришлось отвечать за их преступления.

Внимательно осмотрев картину со всех сторон, я заметил, как крохотная фигурка возится у моего подлокотника, отчаянно пытаясь вытащить толстый провод, вкрученный в основание кресла. Что бы там ни задумал демон, он явно не принял во внимание мою спутницу. Чертыхаясь и раз за разом соскальзывая руками со штекера, Джи понемногу, по миллиметру, но вытягивала его из гнезда. Казалось, что этот процесс занял целую вечность, но, стоило контакту разорваться, как блокировка спала и я немедля отдал приказ на открытие двери, и сразу за ним – на выход.

– Быстрее, толкайте на меня! – крикнул я товарищам, вонзая противовес глефы меж двух крупных булыжников. Камень затрещал и вывалился, освобождая лаз шириной в метр. Первой наружу выпрыгнула Имаджин. Следом Юн и подруга Ичиро. Хироши вытащил потерявшую сознание Аи. Нехотя, оглядываясь, выбрался мечник. И, наконец, последним, мрачно ругаясь, вышел Куват, мгновенно снявший с себя усиление и упавший на каменный пол от изнеможения.

– Три, шесть. Семь, – вслух посчитал я, осматривая друзей. – Где еще один?

– Кузен не выжил, – сплюнув каменную крошку, пробормотал Хироши. – Его раздавило…

– Вместо того чтобы горевать об ушедшем, лучше подумайте, что будете делать сейчас, – гордо вскинув голову, сказала Имаджин, рядом с которой уже стояло несколько людей с волчьими головами. – Именем матриарха Сциллы я объявляю вас нашими пленниками. Поздравляю, вы добрались до земель неко.

Глава 40

– Сразу заметно хваленое нековское гостеприимство, – усмехнулся я, поднимаясь, но мне в грудь тут же уперлось три наконечника копья. – Я так понимаю, мы хотим повторения истории?

– Вполне возможно, что она и в самом деле повторится, – проурчала Имаджин, подходя ко мне и проведя коготками по лицу. – Вот только главные герои будут другими. Можете радоваться, я беру вас не как рабов, а как пленников, чей статус еще не решен.

– Как великодушно с твоей стороны, Моджи, – улыбнулся я, и стражники вздрогнули. – У нас, правда, это называется «гости». Кроме того, уверен, за столько раз спасенную жизнь мы можем рассчитывать на небольшие преференции? Например, оставить нашу одежду и личные вещи при нас? Да и раненых стоит перевязать.

– Что ты себе позволяешь, жалкий яйценосец?! – вспыхнул один из псов, тыча в меня копьем. До конца я уклониться не смог, так что на щеке остался длинный кровавый росчерк.

Я долго, годами, учился сдерживать гнев, доставшийся мне от прошлых жизней, но гибель товарища, картины прошлого и общая усталость сделали свое дело. Я среагировал раньше, чем успел подумать.

Струйка крови, вытекшая из пореза, замерла, а затем несколько капель поднялись в воздух и ударили в лицо нерадивому стражнику, став иглами. Волк взвыл, держась за вытекающий глаз, его сородичи бросились вперед, но Ичиро оказался быстрее. Два удара крест-накрест разрубили древки стражей, избавившись от наконечников, и волкоголовые замерли в нерешительности.