Pavor Nocturnus
Шрифт:
Я почему-то сразу понял, что девушки на каблуках не приспособлены ходить задом-наперед от слова совсем, и рано или поздно ноги заплетутся. Даже не знаю, лучше бы упала или нет — мой внутренний горе-самец решил спасти даму в беде, а вместе с ней белую блузку и черно-юбочный зад от грязного поцелуя с полом. В кровь прыснул такой коктейль гормонов, что лошадей травить можно, но для меня это привычный напиток на каждый день — вот я и бросил все сумки, кинулся к ней и чуть ли не упор лежа принял, но подхватить успел. Картина маслом, я еле держу ее воздушную спину на полусогнутой ноге, а она вцепилась ястребом мне в плечи, и оба томно дышим под конец нашего секундного танго. Только вместо оваций класс взорвался таким смехом, писком и стуками по партам, что я почувствовал себя в цирке со слонами, гиенами и стаей лисиц.
Когда я аккуратно поставил учительницу, она еще быстрее, чем вспомнить о равновесии, чуть ли не вытолкнула меня в коридор вместе с сумками и захлопнула дверь. И вот вся благодарность за спасение — да не за что, обращайтесь, всегда рад помочь!
— Ты, ты!.. Что ты устроил?! Кто ты вообще такой и почему ходишь тут, людей пугаешь?
Не буду врать, я уставился на ее неброскую красоту, это заложено в коде мужских мозгов, но еще и потому, что там все по золотой середине было. Волосы аля каштан растрепаны, один локон карикатурно свисает на миловидное лицо с пухлыми щечками, бордовыми, как бокалы с красным полусладким, прекрасный пример внешности без тонны косметики, губ до бровей и бровей до губ на пару с ресницами-граблями. Фигурка тоже не идеальная, но там, где надо, хватает, где не надо, поменьше, талия и грудь на месте, ноги очень даже человеческой длины, а кому надо больше, пусть ищет в журнальчиках Луи. Одежда застиранная, в школьно-приглушенных тонах, но опрятная и подобрана со знанием дела, а фиалочный парфюм с мускусом так вообще задурманил мою пустую голову — в общем, вещи и запах выдадут добрую часть секретов человека, быстрый тест на совместимость, и я уверен, мы подружимся, если доживу!
— Я… это самое… «Хоуми’c Тедд», твороблагительность.
Осел, какой же я осел! Сначала она по-детски сжимала кулачки от злости, будто хотела врезать мне, но воспитание не позволяло, и самые тупые в мире слова удивили ее, смягчили, такими можно обезоруживать бандитов во время драк. Хотелось провалиться куда-нибудь от стыда, она еще как назло пялилась на меня, но не глаза искала, а эмблему на кепке, быстро поняла, что к чему, неглупая же.
— Ох, почему ты так поздно пришел?
— Извините уж — личного водителя в другой куртке забыл, пришлось на своих двоих ползти!
— Просто… те дети, кому нужны игрушки, ушли… Нет, дело твое, конечно, но ты только зря потратишь время. Наверное, лучше тебе прийти в понедельник.
И мы замолчали — мда уж, ситуация бьет все рекорды тупости, тут и добавить даже нечего. Разве что пару ласковых на почтовый адрес судьбы, которая подмешивает мне в колоду даже не шестерки, а мятые фантики — кто бы сомневался, что из всех классов более-менее спокойный ушел, а мне остался самый ужасный! Меня мало волновало, спасает кого плюшевое зверье или нет и кому там не помешает еще один игрушечный оберег, но Мудрый Филин уволит меня, а потом убьет, нет, сначала убьет, а потом уволит!
— Значит, и на следующей неделе приду. Добрых дел много не бывает, — процедил я сквозь зубы, постарался улыбнуться.
— Я могу раздать их сама, чтоб ты дважды не ходил.
— Правда?! Я согласен! Чего бы это мне ни стоило. Кстати — чего именно?
— Добрых дел много не бывает… — сказала она и улыбнулась, аж посветлело на душе. С зарплаты обязательно пришлю ей огроменный торт во весь рост!
В общем, после такого я бы зацеловал ей руки, отреверансил и смылся на незаслуженный отдых, если бы за углом не послышалась какая-то возня. И плевать на соплячьи разборки, но учительница двинулась в гущу событий, а мне в ухо стрельнул голос ДеВи, поэтому я рванулся за ней — не оставаться же в стороне, когда наших бьют! Мне еще со спины не понравился белобрысый утырок за углом, на две головы выше и на годик-другой старше ДеВи, а в их возрасте разница приличная. Дело в том, что у него были жирные волосы, потная длиннющая шея и запашок такой, будто он всерьез считал, что настоящий аромат мужчины — это пот и сигареты, зато рубашка солидная, из каких-нибудь дорогущих бутиков и, небось, на заказ. Вишенкой на торте был мой медведь на вытянутой руке над головой и то, что ДеВи прыгал в попытках вернуть его, уже дошел до толчков. Сначала все были заняты
своим, один издевательством, другой борьбой, а тощая девчонка у стены беспомощно смотрела на все это, наконец увидела нас и крикнула:— Мисс Элиза, они…
— Я все прекрасно вижу, — перебила та и пошла на сближение. — Отдай ей игрушку!
Никогда бы не подумал, что в ней найдется такой грозный вид и суровый тон, я сам пригнулся, будто сейчас всем по шапке прилетит за счет заведения. А этот тип и глазом не моргнул — обвил рукой шею ДеВи и состроил до жути смазливую рожу, мол, да вы все не так поняли, это игры такие и вообще мы закадычные друзья, эдакий невинный потный ангелочек. Меня чуть не стошнило, когда он рассмотрел нас и быстро снял добрую улыбочку, а взамен раскрыл поганый рот:
— А то что?
Я уж подумал, у меня совсем крыша поехала, но у малявки и правда язык повернулся сказать такое учителю в лицо. Слова прямо-таки пригвоздили меня к полу, а от всевластного тона и взгляда, как на крыс у мусорных баков, так вообще тошнило. Элиза уже пылала от злости, но почему-то удрученно тупила взгляд в пол, будто это его школа, а звать его Бенджамин, и что-то мне подсказывает, этот засранец не в первый раз позволяет себе такое с ней.
— А то пойдем к директору. Мне кажется, драка с учеником младше тебя и кража игрушки тебе с рук не сойдет.
— Еще чего… Никуда я не пойду, а вы, мисс Бронкс, не имеете права и пальцем меня тронуть. Или вам напомнить, что вы работаете здесь только потому, что нет замены?
Видимо, этот рот, кроме гадостей, умел говорить правду, потому как Элиза действительно не спешила вести его к директору и даже не схватила за ухо, чтоб доходило лучше. Она, может, и не может, зато проходимец с улицы еще как — вот я и вцепился в его запястье и подтащил к нам, а тот и не сопротивлялся от неожиданности.
— Эй, сопля из задницы, хватит строить из себя царя. Пока не отдашь медведя и не извинишься перед всеми, никуда ты отсюда не пойдешь, понял?
— Пусти, ты… кто ты вообще такой! Деревенская училка нашла себе такого же нищеброда? Два сапога — пара! — Он поднял глаза к потолку, будто раздумывал над чем-то, ровно на театральную секунду. — Я же правильно употребил это выражение, мисс Бронкс?
Бедная Элиза и так была на грани нервного срыва, а эта пуля унижения пробила плотину самообладания, там уже собирались слезы. Я смотрел на мелкого уродца сверху-вниз, из меня прямо-таки вытекала злоба, кровь кипела, хоть чай заваривай, и все случилось само собой. Хлесткий хлопок пощечины превратил всех в восковые статуи с отвисшими челюстями, получи и распишись, что называется. Слизняк пискнул, замолк и схватился за бордовую щеку, которая пульсировала, как если бы из нее хлестала кровь, и такие глаза состроил, будто и не представлял, что за поведение может получить праведного ремня. Забавно, что Элиза двинулась вперед, присела перед паршивцем, который только что поливал ее грязью, и дотошно-заботливо стала осматривать горячее пятно — учительско-материнский инстинкт в деле!
— Ты в порядке? — сказала она.
— Уберите руки от меня! Я все расскажу отцу, и вам обоим влетит…
И после словесного плевка Слизняк рванулся по коридору с полными штанами поражения, про несчастного медведя и не вспомнил — скатертью дорожка, хотя нет, желаю пересчитать все кочки и свернуть шею на лестнице! Вроде справедливость торжествовала, но что-то никто этому не радовался. ДеВи молча стоял по-над стеночкой, очнулся, чтобы поднять игрушку и отдать возлюбленной, а Элиза вообще так и осталась на корточках, закрыла лицо ладонями-лодочкой и потихоньку начинала трястись. Моя беспечная выходка и стала той последней каплей, но подумал я об этом, естественно, позднее, чем надо бы, и мог разве что утешительно коснуться плеча.
— Идиот… Какой же ты… идиот! — крикнула она, будто я ограбил ее, а не спас, а потом и вовсе вскочила со слезами на глазах, чуть головой в челюсть не зарядила. — Что ты натворил?!
— А что, надо было и дальше позволять ему творить такое?
— Его отец — один из крупнейших спонсоров школы… Теперь подумай, нужно ли директору уменьшение финансирования, к тому же, из-за какой-то молодой беднячки. Что теперь будет со мной… А я скажу: сегодня же вечером меня уволят! Я только устроилась сюда. И знаешь, как трудно было пробиться без опыта, понимаешь ты или нет?!