Сколько же лет бумаге, чьи желтеющие одеянья мало-помалу застлали всю поверхность земли? Чащобная журналистика запалила костёр ссоры, подстрелила невинного ложью, всучила средство от пота, подсластила режим тирана, распространила тьму. Каждый листок утвердил закон своего владельца, и в продажу пошли сообщенья, окропленные кровью и ядом. Война ожидала, почитывая газеты всего света глазами пустых орбит. Я слышал, как она ржала, стучала чёрными челюстями, читая передовицы, где о ней говорили с нежностью. Каменный человек, став человеком бумажным, занавесился сзади и спереди, как набедренною повязкой, сфабрикованными страстями. Секс и кровь затопили все страницы земли, и было трудно найти обнажённую девушку, грызущую сочное яблоко над голубой рекой: потому что реки наполнились типографской унылой краской, а ветер замёл газетами города и вулканы.