Печенье на солоде марки «Туччи» делает мир гораздо лучше
Шрифт:
На том конце провода по-прежнему тишина, но не абсолютная. Всё же чувствовалось, что там кто-то есть. И в самом деле, вскоре я услышала ответ:
– Надо же, ошибся номером… чёрт возьми! Это не квартира Руббертелли? Как вы сказали, куда я попал?
Я никогда прежде не слышала этого голоса. И не имела ни малейшего представления, кто это может быть. Однако нисколько не усомнилась, что это мужчина. Настоящий мужчина, не вроде Либеро и Фурио. И даже не как мой папа. А как офицер эскадры Северо-Американских Соединённых Штатов
– Ну что, положила трубку?
– Нет! – поспешно ответила я.
– Ну так скажи, это дом Руббертелли или нет?
– Нет.
– Что нет?
– Нет.
– Нет, потому что это не дом Руббертелли, или нет, потому что не хочешь сказать?
– Ну ладно, тогда распрощались.
– Нет!
– Опять двадцать пять! Что нет-то, мамино сокровище?
– Не распрощались.
– Но ты же не хочешь сказать мне, куда я попал…
– Это дом Ротко.
– Чей дом?
– Ротко.
– И куда же я попал? На Луну?
– Нет.
– Я понял, это шутка! Ну, конечно, ты просто не умеешь говорить…
– Нет.
Когда я поняла, что уже в тысячный раз повторяю самое короткое и простое слово на свете, мне захотелось сделать харакири, подобно Чи-Чио-сан.
Нужно было спасать положение. Нужно сказать что-то необыкновенно замечательное. И пока я ломала над этим голову, он попрощался со мной:
– Чао, детка. В самом деле пока. Мне нужно дозвониться к Руббертелли, время бежит, и я могу упустить его.
– Скажи мне только, как тебя зовут? – сообразила я наконец.
– Как меня зовут? О мадонна, какая же ты серьёзная и как давно я не отвечал на такой вопрос.
Он посмеялся.
– Ну так скажешь, как тебя зовут?
– Святая мадонна… Послушай, девочка… А ты упрямая! Ну ладно… Марио. Меня зовут Марио.
– Чао, Марио.
– Чао, чао. Я пошёл.
– Не хочешь узнать, как меня зовут?
– Нет, нет и нет. Чао.
– Пожалуйста, Марио.
– Ах… Ну как ты не понимаешь, что мне нужно срочно поговорить с Руббертелли.
– Спросишь, как меня зовут, и закончим разговор.
– Ну почему я должен тратить время на разговор с каким-то ребёнком?.. Ну ладно, давай, только быстро. Говори, как тебя зовут.
– Меня зовут Леда.
– Красивое имя. В самом деле. Красивое имя. А знаешь, кто такая была Леда?
– Нет.
– Очень знатная дама. Пусть тебе расскажут её историю.
– А ты не расскажешь, Марио?
– Нет.
– А если её никто не знает?
– Знают, знают. Чао, Ле.
Он даже не дождался, пока отвечу «Чао!». Просто отключился.
Некоторое время я ещё сидела с трубкой в руках.
А как только прошёл шок, соскочила с дивана и бросилась в сад, даже не подумав, что Мария отругает меня.
Мария разговаривала с режиссёром, которого пускала в наш дом всякий раз, когда родители уезжали на несколько дней.
Она втолковывала ему, что они не должны снимать весь сад и весь дом.Мария понимала, что родители никогда не узнают место, где с её попустительства сняты телевизионные рекламные ролики. У нас не было телевизора. Но она прекрасно сознавала также, что бабушка или какие-то мамины и папины друзья могут заметить сходство и сказать им об этом. Поэтому она очень заботилась о том, чтобы режиссёр в своих съёмках не заходил далеко.
А когда разрешала снимать в какой-нибудь комнате, то задолго до приезда съёмочной группы часами переставляла там мебель и перестилала ковры. К приезду режиссёра это была уже совсем другая комната, которую не узнала бы даже я, прожившая в ней, если не считать двух дней, всю жизнь.
Увидев меня, Мария рассвирепела:
– Я же велела тебе не выходить из дома!
– Извини. Мне нужно спросить у тебя одну вещь.
– Вернись сейчас же в дом!
– Да ладно, Мария…
– Вернись, я сказала!
– Только одну вещь…
– Фррр…
– Прошутебяпрошутебяпрошутебяпрошутебяпрошу-тебя!
– Нет!
– Ну хоть на половинку этой вещи ответь…
– Фрр…
– Кто такая Леда?
Мария посмотрела на шишку на моём лбу и помассировала её, втирая мазь.
– Если обещаешь никому не рассказывать, что видела, скажу.
Мария в последнее время неплохо освоила шантаж. Прошлый раз она заставила меня пообещать, что я никому ничего не скажу, в обмен на глоток виски, оставленного каким-то актёром у камина. Мария не обладала особой фантазией. А я в свою очередь довольствовалась совсем немногим.
В этот раз она повела себя умнее – сделала действительно неплохую ставку. На свете не было ничего, что мне хотелось бы узнать больше, чем кто такая Леда.
– Обещаю.
– Торжественно?
– Торжественно. Так кто такая Леда?
– Ты. А теперь марш немедленно в дом, или завтра же отвезу тебя в школу.
Я умчалась, только пятки засверкали.
Войдя в дом, я услышала, что звонит телефон, и так понеслась в синюю гостиную, что едва не набила себе на лбу вторую шишку.
– Марио? – спросила я, запыхавшись.
Никакого ответа.
– Марио, это ты?
– А кто это?
– Леда.
– Быть не может…
– Я знала, что это ты, Марио.
– Но как же это получается – звоню Руббертелли, а попадаю к тебе?
– Мария не знает, кто такая Леда.
– Я хочу сказать… у меня же правильный номер… Мне только что повторили его…
– Как чудесно, что ты позвонил, Марио…
– … мне дала его мать, не кто-нибудь…
– Ну так теперь расскажешь, кто такая Леда?
– Я только что звонил его матери. Она повторила номер… Цифру за цифрой, чёрт бы побрал и её тоже. И набирал я аккуратно, внимательно, я уверен.