Пелхэм, час двадцать три
Шрифт:
Марино жестом поманил миссис Дженкинс.
– Скажите, что пока ничего. Пелхэм Час Двадцать Три ещё не движется.
– Пока ничего, - сказала миссис Дженкинс в трубку.
– Я прошу тишины, - потребовал Марино.
– Сейчас вся ответственность лежит на нас. Так что сохраняйте тишину.
После этого он повернулся к экрану и стал пристально вглядываться в красную точку, обозначавшую положение поезда Пелхэм Час Двадцать Три. В зале стало очень тихо.
– Прошу тишины, - твердо повторил Марино.
– Пусть будет так же тихо, как при Казе.
Заместитель главного инспектора Даниельс
Заместитель
– Отоприте дверь, - приказал заместитель главного инспектора.
– мы должны подняться в поезд.
– Не знаю, - возразил машинист. У него было лицо цвета кофе, висячие усы и небольшие бакенбарды.
– Я не получал приказа пускать в поезд кого бы то ни было.
– Приказ вы только что получили, - сказал заместитель главного инспектора.
– Мы что, похожи на Красную армию?
– Ну, полагаю, вы полицейские, - рассудил машинист, неспешно покинул кабину и с ключом в руках появился возле аварийной двери. Дверь скользнула в сторону.
– Полагаю, у вас есть соответствующие права.
– Вы все правильно полагаете, - кивнул заместитель главного инспектора.
– Подайте мне руку.
Кряхтя и чертыхаясь, он вскарабкался в поезд. Полтора десятка пассажиров встали было с мест. Даниелс остановил их.
– Назад, ребята. Вам придется перебраться в другие вагоны. Уберите их, - приказал он четверым транспортным полицейским, которые уже поднялись в вагон.
Общий протестующий хор голосов перекрыл один, пронзительный и разъяренный.
– Вы знаете, сколько времени я торчу в этом проклятом поезде? Уже не первый час! Я намерен предъявить городу иск на сто тысяч долларов! И я их получу!
Транспортные полицейские, обладавшие большим опытом обращения с толпой, двинулись вперед. Пассажиры с ворчанием отступили. Даниельс приказал остальным полицейским подняться в вагон и взял машиниста под локоть.
– Нам нужно догнать поезд, - сообщил он.
– Я хочу, чтобы вы выключили все огни, а потом отцепили этот вагон от поезда.
– Господи, я не имею права делать подобные вещи.
Даниельс сильнее сжал его локоть.
– Выключайте все огни, включая головные прожектора, габаритные огни, одним словом, все. Мне нужно, чтобы и внутри вагона, и снаружи, было темно. А ещё я хочу, чтобы вы отцепили его от поезда.
Машинист явно намеревался продолжить дискуссию, но усиленный нажим на локоть убедил его этого не делать. С легкой помощью Даниельса он вернулся в кабину и забрал свою тормозную рукоятку и остальные ключи.
Даниельс выделил человека в помощь машинисту, и они торопливо отправились в хвост вагона. Там полицейские уже проталкивали в дверь последних пассажиров. Еще трем голубым шлемам он поручил помочь в наведении порядка, а оставшуюся часть своей армии рассадил на сидениях. Те кое-как разложили свое снаряжение: винтовки, автоматы и ружья для стрельбы слезоточивым газом,
Сам Даниельс прошел в кабину. Теперь через лобовое
стекло туннель казался светлее, чем прежде, но по-прежнему являл собой бесконечный лес колонн, похожих на высаженные на равных расстояниях голые деревья без листвы и веток.Райдер
Райдер открыл дверь кабины и вошел, Лонгмен последовал за ним. Потом главарь немного отступил назад, а Лонгмен устроился за пультом управления.
– Действуй, - велел Райдер.
Лонгмен перевел ручку контроллера вперед, и вагон тронулся.
– Страшновато, - не поворачиваясь и не отводя глаз от путей, заметил он. Всюду, куда видел взгляд, горели зеленые огни.
– Наверняка в туннеле прячется уйма полицейских.
– Не стоит беспокоиться, - заверил Райдер.
– Они ничего не предпримут.
Конечно, он имел в виду, что не стоит беспокоиться до тех пор, пока другая сторона принимает условия того странного соглашения, правила которого он продиктовал. Но, казалось, и это вселило в Лонгмена уверенность. Его руки твердо легли на ручки управления.
Это его дело, - подумал Райдер, - в этом его сила. А все остальное его слабость.
– Ты точно знаешь, где нам нужно остановиться?
– Абсолютно, - ответил Лонгмен.
Центральная диспетчерская
Когда на экране центральной диспетчерской замерцали маленькие красные огоньки, обозначающие положение поезда ПелхэмЧас Двадцать Три, Марино хрипло выдохнул в трубку.
– Что там у вас?
– спросил полицейский диспетчер, подключенный к линии Марино.
– Поезд тронулся!
– Марино возбужденно махнул миссис Дженкинс, но та уже звонила по своей линии в штаб-квартиру полиции. Ее голос звучал совершенно спокойно и отчетливо.
– Поезд ПелхэмЧас Двадцать Три начал двигаться к югу.
– Очень хорошо, - сказал полицейский Марино.
– Продолжайте докладывать, но успокойтесь.
– Поезд продолжает двигаться, - доложил Марино.
– Идет довольно медленно, но не останавливается.
– Продолжайте докладывать. Только спокойно. Договорились?
Центр-стрит, дом 240
С узла связи из штаб-квартиры полиции лейтенант позвонил начальнику полиции округа.
– Сэр, поезд тронулся. Патрульные машины следуют за ним по плану.
– Слишком рано, - буркнул начальник округа.
– Предполагалось, они будут ждать, пока поезд не подъедет к станции Саут-ферри. Что, черт возьми, происходит?
– Сэр?
– Продолжайте следить за ним, - голос начальника округа дрогнул, и он повесил трубку.
– Поезд продолжает двигаться?
– спросил лейтенант у диспетчера, сидевшего на связи с центральной диспетчерской.
– Продолжает.
Мозговой центр
В штаб-квартире транспортной полиции лейтенант Гарбер из отдела специальных операций, прижав трубку к уху, вслушивался в спокойный голос миссис Дженкинс.
– Хорошо, подождите минутку, - он повернулся к диспетчеру.
– Поезд тронулся в путь. Поднимайте по тревоге всех, кто есть в наличии. И патрульные машины. Городская полиция следует за ними, но нам нужно делать то же самое. Проследите, чтобы полицейские на станции Двадцать восьмой улицы как можно скорее получили приказ - Он взглянул на часы.
– Черт возьми, они стартовали до сигнала. Значит, что-то задумали.