Пенелопа и Одиссей. «Жди меня…»

Но очухаться пришлось, потому что и впрямь напали и сильно побили. Когда раздается звон мечей, даже самые пьяные быстро трезвеют. Попрыгали на свои места, ударили веслами, торопясь удалиться от берега. Получилось, что не столько пограбили, сколько потеряли и то, что было. Кроме того, более семи десятков воинов остались лежать то ли убитыми, то ли слишком пьяными.

Однако Одиссея беспокоили даже не потери — нападения есть нападения — не всегда удается уйти с награбленным. Он никак не мог понять, что за ветер дует и куда их несет. А буря поднималась нешуточная… Грести бесполезно, паруса убрали, оставалось надеяться на волны.

— Что за ветер?

— Борей! — уверенно заявил Эврилох.

Тогда пусть несет, если у Имброса на скалы не выбросит, то мимо остальных островов никак не проплывут. Одиссей вздохнул: команды кораблей все равно снова валялись пьяными, теряя товарищей, они умудрились захватить бурдюки с исмарским вином.

День за днем их мотало по словно обезумевшему морю. Темные тучи, солнца не видно, звезд тоже, очертания берегов если и были, то вовсе незнакомые…

Наконец ветер чуть стих, снова поставили паруса, хотелось хоть куда-то добраться. Ахейцы не привыкли плавать без берега на виду, мало кому приходило в голову, например, от Скироса до Лесбоса прямиком ходить, предпочитали лучше от одного маленького острова до другого, но чтобы понимать, где ты находишься. И Одиссей так же береговую линию знал, как линии на своей ладони, но сейчас берега не видно, а если и виден, то сквозь пелену дождя, ни приблизиться, ни разглядеть толком.

Если их гонит Борей, то могут упереться в Крит либо вообще на юг уплыть к Черной Земле. Если в Кеми, то ладно, там награбленное сбыть можно и с почетом по уже знакомому пути домой возвратиться, а если промахнутся?

Наконец самые глазастые заметили знакомые очертания Малеи. Скоро будет видна Кифера…

— Одиссей, ветер сменился, он гонит нас в обход Киферы! Нужно убрать паруса.

Царь Итаки стоял, глядя на морскую даль, вернее, в сплошную пелену дождя, который едва успевали вычерпывать со дна, награбленное в трюмах плавало в лужах. Ничего, выглянет солнце — высушим! Пираты никогда не боялись бурь и ливней, вернее, боялись, но выбирать-то не приходилось. Радовало одно: еще чуть-чуть — и дома… Две трети пути пройдено. Оракул ошибся, ему хватило половины срока, чтобы вернуться. Но почему же так ноет сердце, что там дома? И почему его неотвратимо тянет в морскую даль, почему Одиссей молчит, не отдавая приказ убрать паруса и взять в руки весла, чтобы не сносило к Кифере?

Все решили, что Одиссей просто не желает даже случайно наткнуться на корабли родственников из Лаконии, а потому и впрямь решил обогнуть Киферу и пройти к мысу Тенар южным путем. Опасно, особенно при усиливающемся северном ветре, но царю видней, он моряк опытный, мимо Малея и Киферы может пройти с закрытыми глазами, ориентируясь только на крик чаек.

— Одиссей, буря будет еще сильней, смотри, — Мерион показал на надвигающиеся тучи. — Нужно найти бухту на Кифере, чтобы пересидеть.

Мериону показалось или царь Итаки вовсе не собирался прятаться от бури ни в какой бухте?

Но у Киферы бухт небогато, вернее, почти нет, только на южной стороне, а ветер таков, что в нее лучше и не соваться. И тяжелогруженые корабли на берег вытащить не успеют. Надо было завернуть в Арголиду…

Почему же так тревожно на душе? Все понимали, где должны быть, что за берега впереди, но все было так и не так…

— Это Кифера?

— А Гадес ее знает, при таком море и таком ветре не разберешь.

И впрямь началась настоящая буря, когда главным стало не растерять друг друга и не пойти ко дну.

— Ты сомневаешься, что это Кифера?

— Не сомневаюсь. Это не Кифера и даже не Крит, нас несет куда-то дальше…

Их не просто пронесло мимо Киферы и даже мимо Крита, корабли вынесло в открытое море и целых девять дней тащило неизвестно куда. Удивительно, но все двенадцать судов остались целы, хотя у двух все же сломаны мачты — не успели вовремя снять паруса.

Когда почти не осталось воды и надежды добраться до берега, показалась земля. Не скалы, не стоящий стеной лес, а вполне приличная полоска песка, на который хорошо вытаскивать корабли.

Но пристать сразу все не решились, отправили на разведку несколько человек. И правильно сделали, потому что те словно в воду канули. Одиссей понял, что начинаются те самые неприятности, которые задержат его еще на десяток лет. Вот это другое дело! Собственные приключения — это совсем не то, что подчинение чужой воле.

Теперь на разведку отправился сам Одиссей с несколькими сопровождающими.

— Если не вернемся до вечера, уходите.

Эврилох хотел поинтересоваться, куда уходить, но промолчал. Если не вернется хитрец Одиссей, то остальных на этой земле тем более ждет погибель.

Первых разведчиков нашли быстро, они лежали, со счастливыми физиономиями, идиотски улыбаясь и даже похрюкивая.

— Что это?

Сколько ни трясли, ничего добиться не смогли. И тут из зарослей вышли, также счастливо улыбаясь, люди. Было их немного, никакого оружия, кроме простых копий, зато в руках чаши. Конечно, Одиссей ничего не понял из того, что ему говорили. Он жестом показал, что просит воды. Старший согласно кивнул и протянул чашу, полную какого-то напитка.

Лаэртид кивнул на лежавших в блаженном бесчувствии товарищей, в ответ кивнул и человек с чашей, мол, пей, будешь лежать так же.

— Ничего не пить! Это какое-то зелье!

Одиссей сделал вид, что зачерпывает из источника, чтобы напиться, он просил воды, но хозяева земли не понимали, они все тыкали и тыкали в руки чаши. Тут Лаэртид заметил неподалеку ручей. Показал пальцем, потом на чашу. Местные вопрос поняли, активно замотали головами, мол, нет-нет, что вы, только не оттуда! Гостям специальный напиток, а не эту простую водичку!

Отделались от такого гостеприимства с трудом, напившихся поднесенной настойки товарищей пришлось тащить на корабль связанными, они лезли целоваться и приглашали с собой в неведомые дали, требовали еще напитка!

Чтобы не обижать местных, напиток из нескольких чаш все же перелили в пифос, в ответ подарили золотые безделушки, поинтересовались, из чего делают напиток счастья и как зовут самих счастливых, услышали, что они поедатели лотоса лотофаги, что напиток из него же, и, наспех наполнив свободные пифосы родниковой водой, к полнейшему неудовольствию любителей лотоса, погрузились на корабль и взмахнули веслами.

— Я слышал об этих землях и этих людях… Далеко же нас занесло, — поскреб затылок Мерион.

— Где это?

— А Гадес его знает!

— Чего же тогда говоришь, что слышал?

Но Мерион выглядел слишком озабоченным, чтобы не заволновался и Одиссей тоже.

— Ну-ка, говори, что знаешь?

— Ты про Ясона и аргонавтов слышал?

— Ты меня за дурака держишь? Кто из ахейцев об аргонавтах не знает?

— Так вот они бывали у лотофагов, которые умеют делать вот такой напиток — чтоб одурманивал от одного глотка.

— Ясон не бывал на юге, он плавал на восток.

— Вот и я о том же. Что за ветер нас носил? Мы куда после киконов попали? Одиссей, это не Великая Зелень, Аид меня забери!